Никто бы не поверил, что Виктор Королёв, человек, чьё хмурое лицо на билбордах заставляло трепетать мелких конкурентов, мечтал всего лишь о том, чтобы его отчитали за опоздание на пять минут. Его стресс был роскошным и эксклюзивным, как его пентхаус с видом на ночную Москву, и лечился он от него лишь одним, строго дозированным способом.
Всего неделю назад он стоял на коленях в той самой тайной комнате, а его жена Алина, в строгом костюме и очках, размеренным, ледяным голосом перечисляла его мнимые провинности. – Ты снова позволил эмоциям взять верх на переговорах, – говорила она, медленно прохаживаясь за его спиной. Её каблуки отстукивали чёткий, безжалостный ритм.
– Ты думал только о себе. Ты – слабак.
Он не думал тогда ни о поставках, ни о выручке, ни о миллионных контрактах. Только о её голосе, вбивающем его в пол, как гвоздь. И это было блаженством. Полным, абсолютным освобождением от самого себя. В эти моменты он мог, наконец, перестать нести чудовищную ношу постоянного контроля, ношу, которую взвалил на себя двадцать лет назад и с тех пор не решался сбросить ни на секунду.
Теперь Алина была в больнице, плановая операция. Клиника была дорогой, палата – люкс, но для Виктора всё это было неважно. Уже на третий день он понял, что йога и тридцатилетний виски – жалкая пародия на отдых. Нервы его были натянуты туже струн рояля, стоявшего в гостиной. Раздражение копилось, как токсичные отходы; он ловил себя на том, что чуть не разнёс свой же офис из-за некорректно составленного письма. Тело требовало разрядки, а мозг – перезагрузки. Ему нужно было снова стать Никем. Это желание становилось навязчивой идеей, физической потребностью, сродни голоду или жажде.
Именно в этот момент его взгляд, наткнулся на Марину, его секретаршу. Она что-то бодро печатала, сияя свежим маникюром и улыбкой, полной глупых надежд.
И в его измученной голове, сжатой тисками ответственности, щёлкнул какой-то тумблер. Это было дико, аморально, отчаянно. Но чем дольше он смотрел на неё, на эту картинку из глянцевого журнала, тем чётче вырисовывалась безумная идея. А что, если она? Она – молода, впечатлительна, явно им увлечена. Её можно… уговорить? Нет, не уговорить. Нанять. Облечь в роль. Сердце его странно ёкнуло – не от волнения, а от слабого проблеска надежды в кромешной тьме его напряжения.
Мысли путались, стыд боролся с отчаянием. Он представлял, как произносит это предложение, и внутри всё сжималось от холодного ужаса. Но вслед за ужасом накатывала волна почти животного желания – желания сбросить этот груз, даже таким унизительным и нелепым способом.
Риск был колоссальным. Но трезвый, деловой расчёт подсказывал: она не откажется. Слишком много хочет от него получить. Это была ужасная, циничная арифметика, и он, как всегда, просчитал все варианты. Страх перед срывом оказался сильнее страха перед позором. Решение было принято. Окончательно и бесповоротно.
На следующий день, ближе к концу рабочего дня, он остановился у её стола.
– Марина,у вас есть планы на вечер? – спросил он своим обычным, лишённым эмоций тоном, каким обычно интересовался отчётами.
У Марины ёкнуло сердце. Наконец-то! Её мечты начинают сбываться. Она так долго ждала этого момента, представляя, как он, наконец, заметит её не только как сотрудницу.
– Никаких,Виктор Петрович, – ответила она, стараясь, чтобы голос не дрожал от волнения.
– Отлично.Я заберу вас в восемь. Будет ужин.
Ресторан был именно таким, как она мечтала: дорогим, тихим, с приглушённым светом и бархатными креслами. Виктор был галантен, но странно отстранён. Он говорил о работе, о рынке, и Марина ловила себя на мысли, что это похоже на совещание, только с устрицами и игристым вином. Она ждала намёка, знака, что деловая оболочка вот-вот треснет.
Она ловила его взгляд, старалась шутить, но его улыбка была напряжённой, а глаза продолжали бегать по залу, будто он мысленно просчитывал риски предстоящего «проекта». Он видел её ожидание, этот наивный блеск в глазах, и внутри у него всё холодело. Как жестоко он сейчас поступит. Как разобьёт эти её дурацкие фантазии. Но другая, более сильная часть его настаивала: это необходимо. Как горькое, но единственное лекарство.
Его пальцы непроизвольно сжали салфетку. Ещё не поздно. Можно отвезти её домой, сделать вид, что ничего не было. Но тут он снова почувствовал знакомое, тугое напряжение у висков. Нет. Он не может больше терпеть. Эта ноша невыносима.
В его пентхаусе пахло дорогим деревом и холодом. Марина, сбросив пальто, продемонстрировала своё самое откровенное чёрное платье. Виктор оценивающе кивнул, будто осматривал новый офис.
– Пройдёмте, – сказал он и повёл её не в сторону спальни, а к глухой стене библиотеки. Он нажал на почти невидимую панель, и часть стены бесшумно отъехала в сторону.
Марина замерла на пороге. Её розовые мечты разбились о реальность с оглушительным треском. Это была не спальня. Это был кабинет следователя из фильма нуар: тёмные стены, единственное кожаное кресло, строгий стол, а на стене – аккуратно развешанные плётки, наручники и прочие атрибуты, хорошо знакомые ей по ассортименту их же магазинов.
Воздух пах воском и кожей. От этого контраста – её лёгкое платье и эта мрачная комната – у неё перехватило дыхание. Где-то в глубине души шевельнулся какой-то тёмный, непонятный интерес, но его мгновенно затмили шок и чувство глубочайшего унижения.
«Что это?»– выдавила она, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
– Мой кабинет для переговоров,– без тени иронии ответил Виктор. Он подошёл к столу и с деловым видом взял строгие очки в тонкой оправе.
И тут до Марины дошло. Всё. Его холодность. Его потребность в контроле на работе. Его жена-психолог, которая, по слухам, была с ним невероятно строга. Это был не просто фетиш. Это была потребность сбросить груз, перестать быть главным. И её привезли сюда не как любовницу. Её наняли на роль. Роль госпожи. Её лицо залила краска стыда и унижения. Она чувствовала себя вещью, инструментом, купленным за дорогой ужин.
Виктор повернулся к ней. Его лицо оставалось абсолютно спокойным, будто он предлагал подписать новый контракт. Но где-то в глубине глаз, в едва заметной дрожащей складке у губ, читалось нечеловеческое напряжение.
– Марина,теперь ваша очередь. Пожалуйста, наденьте эти очки.
Он протянул ей те самые очки.Рука его не дрожала, но пальцы были белыми от напряжения.
– И… – он сделал небольшую паузу, подбирая слова, как подбирают ключ к сложному замку. – …назовите меня ни на что не годным лузером. Можно с применением плётки. На ваше усмотрение.
В комнате повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Марины. Она смотрела на этого могущественного мужчину, на его безупречный костюм, на его сильные руки, сжимавшие очки. А потом её взгляд упал на его глаза. И она увидела в них не похоть, не жажду власти, а бесконечную, животную усталость. Мольбу. Всё её существо восставало против этой абсурдной ситуации. Она чувствовала себя оскорблённой, обманутой, униженной до глубины души. Её мечты о страсти оказались смешными иллюзиями. Он видел в ней не женщину, а функцию. Инструмент. Но вместе с тем, где-то очень глубоко, в самых потаённых уголках её сознания, рождалось странное, пугающее чувство. Чувство силы. Той самой силы, которой у неё никогда не было.
Он медленно опустился перед ней на колени, повернувшись спиной. Его плечи, всегда такие напряжённые, наконец-то расслабились. Он ждал. Ждал облегчения. В его позе была не просто покорность, а почти что молитвенная отрешённость. Он был готов принять всё. Он отдавал себя в её руки, и в этом жесте было что-то детское, беззащитное и оттого ещё более шокирующее.
Марина машинально взяла с стены небольшую плётку. Рукоять была холодной и неожиданно тяжёлой. Она смотрела то на спину босса, на дорогую ткань его пиджака, то на дрожащую в своей руке плётку. Её самолюбие было оскорблено, розовые замки разрушены до основания. Она должна была бросить это всё, развернуться и уйти, хлопнув дверью. Но её ноги словно вросли в пол. Какая-то тёмная, щекочущая нервы часть её любопытства просыпалась и требовала ответа. А что, если? Что, если один удар – и этот тиран, этот идол, перед которым трепетал весь город, вздохнёт с облегчением? Что она почувствует в этот момент? Унижение? Или… странную, опьяняющую власть? Ведь это была та самая власть, о которой она могла только мечтать, но в таких диких, немыслимых формах. Это был извращённый шанс заглянуть в самую суть этого человека, прикоснуться к его самой тщательно скрываемой тайне. Шанс стать не просто любовницей, а тем, кому он добровольно отдаёт свой контроль.
Её пальцы сжали рукоять плётки чуть крепче. Удар ещё не совершён. Мир застыл на острие лезвия. И она сама не знала, что сделает в следующую секунду. Поднимет ли руку? Или бросит эту дурацкую вещь и убежит, навсегда оставив в прошлом и карьеру, и свои наивные мечты? Тишина в комнате стала густой и звенящей, ожидающей своего разрешения. Воздух казался густым и тяжёлым, как сироп. Судьба двух людей висела на волоске, замершем в дрожащей руке молодой женщины, которая всего час назад мечтала о банальном романе, а теперь решала, стать ли госпожой по найму.
Спасибо за внимание! Обязательно оставьте свое мнение в комментариях.
Прочитайте другие мои рассказы:
Обязательно:
- Поставьте 👍, если понравился рассказ
- Подпишитесь 📌 на мой канал - https://dzen.ru/silent_mens