Книга 7. Завещание Завоевателя
В мраморных залах Влахернского дворца в Константинополе царило давно забытое оживление.
Великий дука Алексей Филантропин стоял перед императором Андроником, и его лицо сияло от триумфа. В руках он держал маленький свиток – то самое, подделанное Аксунгаром, донесение от «Нилюфер-хатун».
– Как я и предсказывал, Ваше Величество! – его голос был сладок, как мёд. – Гнездо варваров начало пожирать само себя. Их новый Султан, этот юнец Орхан, уже успел поссориться со старой гвардией своего отца. Он отстранил от командования их самого прославленного воина, Тургут-бея!
Император, уставший от поражений, с жадностью слушал эти слова.
– Это точная информация?
– Точнее не бывает, – улыбнулся Алексей. – Она получена из самого сердца их гарема. От той, что спит в постели Султана. Женские слёзы и обиды – наше лучшее оружие.
Он склонился над картой.
– Поэтому я предлагаю не торопиться с большим походом. Зачем рисковать нашей армией? Пусть они ослабят друг друга сами. Мы нанесём удар, когда они будут на грани междоусобицы. А пока… мы будем подливать масла в этот огонь. Я уже отправил нашей… пташке… новый вопрос.
****
А в это время в Никее, в городе, который византийцы считали ослабленным, прорастали семена совершенно иного мира.
На главной площади, под сенью платанов, молодой кади Юнус вёл свой первый открытый суд. Собралась огромная толпа – и тюрки, и греки.
Дело было простым, но показательным. Молодой тюркский воин обвинял греческого купца Димитриоса в том, что тот продал ему бракованную сбрую для коня.
– Он подсунул мне гнильё! – кричал воин, размахивая ремнями. – Я – гази, воин Султана! А он, неверный, смеет обманывать меня! Требую наказать его и отдать мне его товар бесплатно!
Толпа тюрок сочувственно загудела. Греки испуганно молчали. Всем казалось, что исход предрешён.
Но Юнус был учеником Эдебали.
Он спокойно осмотрел сбрую. Затем он задал воину несколько простых вопросов: «Когда ты купил её?», «Сколько раз уже ездил на ней?», «Попадал ли ты под дождь?».
А затем он обратился к Димитриосу. Речь купца была спокойной и полной достоинства. Он объяснил, из какой кожи сделана сбруя и как за ней нужно ухаживать.
Выслушав обоих, Юнус встал.
– Сбруя не бракованная, а испорченная неправильным уходом, – сказал он твёрдо. – Купец Димитриос не виновен.
Он посмотрел на воина, и в его глазах не было гнева, лишь печаль.
– А ты, воин, пытался использовать своё высокое звание гази для личной выгоды и клеветы на невинного человека. Ты опозорил не себя, а то знамя, которому служишь. Ты заплатишь купцу штраф за потерянное время.
Площадь замерла. А потом взорвалась гулом. Греки не верили своим ушам. Тюрки были ошеломлены.
Этот простой, справедливый суд сделал для завоевания Никеи больше, чем тысяча воинов.
****
Вечером того же дня Димитриос пришёл в медресе к самому Шейху Эдебали.
– Святой отец, – сказал он, и в его голосе не было ни капли прежнего цинизма. – Я видел сегодня то, чего не видел за всю свою жизнь. Я видел Закон, который стоит выше веры и крови. Я думал, что ваша сила – в мече. А теперь я вижу, что она – в этом.
Он указал на своё сердце.
– Я хочу понять. Я хочу знать. Я готов слушать.
Шейх Эдебали улыбнулся и пододвинул старому греку чашу с чаем. Великий спор, который шёл в душе купца, подходил к своему концу.
****
Султан Орхан тоже строил свой новый мир. Он не наслаждался отдыхом во дворце. Он был в Никее, и его дни были полны забот.
Он встречался с архитекторами, обсуждая перестройку главной церкви города в мечеть. Но он делал это без варварства. Он приказал сохранить самые ценные византийские мозаики, покрыв их тонким слоем штукатурки. «Красота принадлежит Всевышнему, кто бы её ни создал», – сказал он.
К нему подошёл Тургут-бей. Старый воин выглядел обеспокоенным.
– Мой Султан, по лагерю ползут слухи… Говорят, ты недоволен мной, что хочешь сместить меня с командования…
Орхан посмотрел на своего старого наставника и тепло улыбнулся. Он понял, откуда дует ветер. Это яд Алаэддина начал действовать в Константинополе.
Он обнял старика за плечи.
– Тургут-бей, ты был опорой моего отца. И ты остаёшься моей главной опорой. Как я могу быть недоволен скалой, на которой стою?
Он подвёл его к карте.
– Я хочу, чтобы именно ты, самый опытный из нас, укрепил стены Никеи. Чтобы ты сделал её неприступной. Я доверяю тебе жизнь этого города.
Слёзы облегчения и благодарности блеснули в глазах старого воина.
А вечером Орхан отправил гонца в Бурсу.
– Передай Нилюфер-хатун моё приглашение. Пусть приезжает в Никею. Я хочу, чтобы она увидела тот новый, мирный город, который мы строим вместе. Хочу, чтобы она почувствовала себя здесь хозяйкой, а не пленницей.
Это был искренний, идущий от сердца порыв. Он хотел растопить лёд в её душе.
Он не знал, что этот лёд уже был отравлен.
****Нилюфер-хатун прибыла в Никею через несколько дней.
Она была поражена. Она увидела не разорённый, а оживающий город. Она увидела, как её муж не пирует, а работает. Она видела уважение, с которым к нему относятся даже её бывшие соотечественники.
И её вина, её тайный грех, начал душить её с новой силой.
В тот же вечер тайный слуга передал ей новый ларец из Константинополя.
Внутри было очередное ласковое письмо от «матери».
А в потайном дне – новый, крохотный свиток от Великого дуки.
Она развернула его дрожащими руками.
«До нас дошли вести, что твой муж и старый воин Тургут поссорились. Это наш шанс. Император просит узнать: куда теперь будет направлен отряд Тургута? Если мы будем знать, что он далеко, мы сможем избежать столкновения с ним и сохранить мир».
Нилюфер смотрела на эти строки, и земля уходила у неё из-под ног.
Ложь, которую она передала, вернулась к ней в виде нового, чудовищного вопроса.
Теперь от неё требовали не просто слухов. От неё требовали точных военных сведений.
Её «миссия мира» превращалась в откровенный шпионаж.
Глава 25. Выбор принцессы
Никея, завоёванная миром, расцветала.
Султан Орхан оказался мудрым и деятельным правителем. Днём он руководил восстановлением стен, а вечерами вникал в жалобы горожан, которые подавались в суд его нового кади, Юнуса. Он был справедлив, и греки, впервые за долгие годы увидев честную власть, начали ему доверять.
Он искренне пытался построить мост между двумя мирами. И он верил, что главным пролётом этого моста станет его жена, Нилюфер-хатун.
Он окружал её заботой. Он дарил ей подарки, показывал ей город, рассказывал о своих планах.
Но он не видел, что за её вежливой улыбкой скрывается ад.
Каждую ночь Нилюфер доставала из потайного ларца крохотный свиток.
«Узнай, где теперь будет находиться гарнизон Тургута… Твой ответ поможет сохранить мир…»
«Сохранить мир»…
Эта фраза стала её проклятием. Она понимала, что это ложь. Она чувствовала это всем сердцем. Но что она могла сделать?
Если я отвечу – я предам его. Он добр ко мне. Он доверяет мне. Это будет подло.
Но если я промолчу… что они сделают с моей семьёй? С моим народом? Они обвинят меня в предательстве. Они начнут новую войну, и виновата буду я.
Она оказалась в ловушке.
****
Её мучения заметила Малхун-хатун.
– Ты выглядишь бледной, дитя моё, – сказала она ей однажды, когда они вместе гуляли по саду. – Бремя новой жизни тяжело? Или тебя тревожат вести из дома?
Её голос был мягок, но взгляд был острым, как игла.
Нилюфер похолодела. Она почувствовала себя мышью, на которую смотрит мудрая, старая кошка.
– Нет-нет, что вы, матушка… Просто… привыкаю, – пролепетала она.
После этого разговора её страх усилился. Она поняла, что за ней следят. Что она больше не может тянуть.
Через нескольких дней мучений она приняла решение. Решение, рождённое из страха и отчаянной попытки обмануть и себя, и своих кукловодов.
Она написала ответ. Но не тот, который от неё ждали.
«Ссоры при дворе продолжаются. Я не могу узнать точных сведений, это опасно для меня. Прошу, не просите меня о таком. Я могу лишь молиться о мире».
Она думала, что этот уклончивый ответ позволит ей выиграть время. Сохранить нейтралитет.
Она не знала, что в этой игре нейтралитет невозможен.
Аксунгар и Алаэддин сидели над перехваченным письмом.
– Она боится, – сказал мастер-шпион. – Она пытается уклониться. Она – слабое звено, но она не хочет быть предательницей по своей воле. Каков ваш приказ, Великий визирь?
Алаэддин смотрел на робкие, испуганные строки, написанные рукой его невестки. Он чувствовал к ней жалость. Но жалость – это роскошь, которую визирь не может себе позволить.
– Слабость – это тоже информация, – сказал он холодно. – Её молчание и страх скажут им больше, чем слова. Они поймут, что мы что-то подозреваем, и сменят тактику. Мы не можем позволить ей прервать игру.
Он посмотрел на Аксунгара.
– Мы ответим за неё.
В своей тайной мастерской Аксунгар сжёг настоящее письмо Нилюфер.
А затем, взяв чистое перо, начал творить.
Новое письмо, написанное её почерком, было шедевром психологической войны. В нём «Нилюфер» писала дрожащей рукой, полной страха и раскаяния.
«Простите меня, я боялась. Но я собралась с духом, ибо долг перед моим народом выше страха. Я сделала, что вы просили. Мой муж в гневе на старого Тургута за его дерзость. Он отстранил его и отправил со всем его отрядом в самый дальний гарнизон на восточной границе, в крепость Карахисар. Путь к Никее с запада теперь почти не защищён. Молю, используйте это знание для мира, а не для войны. Да хранит вас Господь».
Это была идеальная ложь. Она не только давала врагу точные, но фальшивые сведения. Она создавала образ напуганной, но преданной своему народу женщины, которой можно доверять.
Аксунгар запечатал свиток поддельной печатью и отправил его в путь.
В Константинополе Алексей Филантропин читал это письмо и смеялся.
– Она наша! – торжествующе сказал он императору. – Эта глупая девчонка съела наживку! Она верит, что служит миру, а сама передаёт нам ключи от их царства!
Он ткнул пальцем в карту.
– Тургут, их лучший вояка, сослан на восток! Западный фланг голый! Мы можем нанести удар прямо сейчас!
– Ты уверен, Алексей?
– Абсолютно! – глаза Великого дуки горели фанатичным огнём. – Пришло время покончить с ними. Мы соберём всю мощь Империи. Весь флот, всю армию. Мы нанесём один, сокрушительный удар!
Император, ослеплённый жаждой реванша и уверенный в гении своего полководца, принял роковое решение.
– Да будет так! – провозгласил он. – Собирай армию. Ты поведёшь её сам, Алексей. Принеси мне голову этого щенка Орхана и знамёна его отца.
Он встал с трона, и его голос эхом разнёсся по залу.
– Война!
🤓 Уважаемые друзья, ваши лайки, комментарии и поддержка очень радует. Лучшая мотививация, чтобы писать еще лучше новые главы.