Марина Викторовна всю жизнь работала ради семьи. Семья была небольшая: только она и дочка Оля. Муж умер, когда Оле было пять лет, и с тех пор Марина больше никого не встретила. Она, честно говоря, и не искала ― не было времени, нужно было ребенка поднимать — и стараться, чтобы она не чувствовала себя несчастной и брошенной. Дочь растет без отца ― значит, она, как мать, должна давать вдвое больше любви, заботы, внимания. Исполнять все ее хотелки.
У Олечки всегда у первой во двое появлялось то, что только-только входило в моду: игрушки, одежда, обувь, украшения. Дети завидовали, а мамочки-соседки удивлялись: где Марина находит деньги, чтобы все это купить? Одна же дочку воспитывает.
А Марина крутилась белкой в колесе: работала помощником бухгалтера в небольшой фирме, по воскресеньям ― в библиотеке и еще шила вещи на заказ. Да, она была мастером на все руки. У нее еще имелась маленькая дача, где она выращивала помидоры и огурцы и сбывала на местном рынке, да и самим не покупать в магазине ― тоже выгода. Тем более важно, чтобы дочка ела домашние овощи, а не всякую химию из супермаркета. Как Марина все успевала ― она и сама не знала, что радовалась, когда получилось заработать «лишнюю копеечку», чтобы купить дочке что-то еще. Марина дико жалела Олю: она же не виновата, что отец умер! Но вот себя Марина не жалела. А чего жалеть, сопли по лицу размазывать? Главное ― чтобы ребенок был счастлив и ни в чем не нуждался.
Оля росла избалованной и принимала все, что делала мать, как должное.
― Дочка, смотри, какую футболку тебе купила. Ты же с этой принцессой хотела? Забыла, как ее зовут.
― Мама, я хотела с другой. У той волосы синие, а у этой фиолетовые.
― Ну с той только на другом конце города, мне туда ехать далеко.
― Мама, я не буду это носить. Ужас, какая она тут страшная…
― Да красивая же, Олечка.
― Сказала «не буду» ― значит, не буду!
И Марина бросала все дела и неслась на другой конец города, чтобы купить футболку именно с нужной принцессой.
Иногда к ней на чай забегала соседка Света, их дочки были погодками, и проблемы были одни.
― Марина, как она тобой крутит! Моя бы была счастлива такому подарку. Я всегда говорю: носи, что купили, и будь благодарна. Не нравится ― не носи.
― Да это уж как-то жестоко. Я ее балую, пусть ребенок радуется. Без отца растет, она же не виновата в этом.
― Ну и ты тоже не виновата в этом. И не должна ты свою жизнь приносить в жертву ребенку. Все у вас хорошо, деньги есть ― зачем выше головы прыгать? А завтра она телефон дорогущий попросит, и ты купишь?
― Куплю. Если попросит, то куплю. У нее должно быть все самое лучшее, она не должна чувствовать себя хуже других.
Оля росла, и запросы тоже. У нее одной из первых в классе появлялись все последние модели телефонов и других гаджетов. Марина разрешала ей краситься, наращивать ногти и покупать дорогую косметику. Сделала дочери банковскую карту и по первому требованию переводила любые суммы. Кредит рос, но Марина ничего не говорила. Одно ее только беспокоило: Оля совсем не хотела учиться, ей было лень и неинтересно. Мать уговаривала, заставляла, нанимала репетиторов, но дело шло туго.
― Дочка, мне сегодня звонила твоя математичка, говорила, что у тебя проблемы с уравнениями. Мы же разбирали. Тебе непонятно?
― Мама, да, непонятно. И не хочу я в этом разбираться, мне скучно! Зачем мне это нужно? ― поднимала голову Оля от телефона. ― Ты же бухгалтер, тебе нужно эти цифры знать. А мне не надо.
― И тебе тоже нужно. Чтобы работать, чтобы жить.
― Работать я не буду ― муж будет работать. А жить ― я и без цифр проживу.
― Оля, нужно учиться, ― немного повысила голос Марина. ― Оставь телефон и сядь за учебники.
― Вот если бы у меня был папа ― он бы никогда на меня не кричал, ― обиженным голосом отвечала Оля. Да, она была неглупая и давно научилась хорошо манипулировать мамой.
Оля ничего не делала дома ― мама занималась всем сама. Стирка, уборка, готовка, походы в магазин и еще миллион разных дел. Все на плечах Марины. И она делала это на автомате: готовила, убирала, работала, экономила, ужималась, ездила на дачу и на дальний рынок, где все немного дешевле. Каждое лето Марина и Оля ездили на море за границу. Марина искала выгодные туры, отказывала себе во всем, но обязательно каждое лето они отправлялись с дочкой смотреть мир, купаться и загорать.
Да, Оля выросла эгоисткой, абсолютно уверенной в том, что ей все вокруг должны. Но строптивый характер она решалась показывать только маме, а с одноклассниками и учителями была молчаливой и замкнутой. Оля с трудом закончила школу и поступила в техникум на повара. Готовить она не любила, но ей почему-то казалось, что с этой профессией она легко справится. Мать только вздохнула, когда Оля сказала, где будет учиться. Ей хотелось, чтобы дочь пошла на юридический или в медицинский, но знаний и усидчивости Оле явно не хватало.
В техникуме Оля училась спустя рукава. Она очень быстро познакомилась с Игорем с третьего курса и начала с ним встречаться. А уже спустя год он сделал ей предложение. Марина не пожалела денег, затянула пояс потуже, залезла в кредит с огромными процентами, но сделала дочери шикарную свадьбу. У стороны жениха особо денег не было, поэтому они сильно не вкладывались. Марина, как обычно, взяла все на себя и, как обычно, смогла, сдюжила. У нее получилось. Свадьбу отпраздновали с размахом. Олечка была самая прекрасная невеста.
Игорь и Оля переехали на съемную квартиру, и здесь, как будто бы, должна была начаться их взрослая семейная жизнь… но не получалось. Оля вдруг поняла, что к ведению домашнего хозяйства она не готова, да и готовить она особо не научилась.
― Оля, ты же повар, может, сваришь борщ? ― спрашивал Игорь.
― Я не умею. Мама всегда готовила. Могу омлет тебе пожарить.
― Я голодный.
― Ну раз голодный ― возьми и приготовь. Я тебе в кухарки не нанималась, ― огрызалась Оля.
Иногда проведать дочку приезжала Марина. И в гостях не пила чай с пирогами за светской беседой, а открывала холодильник, понимала, что там ничего нет, становилась к плите и кашеварила. В этот момент Оля, как обычно, что-то листала в телефоне.
― Дочка, ты должна сама готовить. Я же не могу постоянно к тебе приезжать. Ты уже взрослая, и у тебя своя семья. Ты же не можешь мужа кормить одними омлетами и макаронами.
― Мам, тебе не надоело меня отчитывать? ― однажды взорвалась Оля. ― Ты права, у меня своя семья, и мы тут как-нибудь сами разберемся. Приехала и хочешь готовить ― готовь, не хочешь ― не нужно. Доставку закажу, и будет у нас ужин. Надоела со своими нотациями, правда!
Марина Викторовна только покачала головой, закончила варить борщ и тушить мясо и молча уехала. Оля даже не вышла ее проводить.
«Что-то Олечка стала очень эмоциональной», ― размышляла Марина в переполненном автобусе, в котором добиралась домой по всем пробкам.
Через месяц Оля сообщила, что беременна, и попросила маму приехать помочь с уборкой и готовкой: так плохо, так плохо, что нет ни на что сил. И будущая бабушка прилетела к любимой дочке по первому зову. И так было весь срок беременности: Марина Викторовна ходила с дочкой по врачам, привозила ей любимую еду, помогала делать все домашние дела.
― Марин, ― говорила приятельница на работе, ― твоя дочка уже и замуж вышла, и живет отдельно, а ты все ей нос вытираешь. Может, о себе нужно подумать, своей жизнью заняться?
― Устала я очень, Маргарита Сергеевна, но никак не могу перестать ей помогать. Ведь родная же, единственная дочь. Да и отца нет ― я только ее опора и поддержка.
― Ты ― мама, любящая, заботливая. Но она уже взрослая и ее опора ― она сама и ее муж. Хватит с ней нянькаться, Марин. Ну займись ты собой. Вон, Рудольфович все сохнет по тебе сколько лет, а ты о себе забыла и только дочкой занимаешься. Она выросла, и пусть сама живет свою жизнь.
Конечно же, Марина Викторовна не послушалась.
Она была рядом, когда дочку увезла скорая. Вместе с Игорем они ждали под дверями больницы и радовались, когда узнали, что родился здоровый мальчик Максим.
Первые месяцы после рождения внука стали для Марины Викторовны настоящим испытанием. Конечно, дочь была не готова к таким переменам в жизни. Марине пришлось выйти на пенсию, потому что помогать дочери было некому, а бросить ее она не могла. Работу свою Марина любила, но дочь любила еще больше.
― Мама, я так устала! Ты должна мне помогать! ― звонила Оля и почти кричала в трубку. ― Ты можешь сегодня у нас остаться ночевать? Мне нужно поспать, а он совсем не дает.
И Марина Викторовна снова неслась к дочери. Она играла с малышом, укачивала его, пока Оля спала или просто сидела в телефоне. Еще Марина успевала приготовить обед для зятя, постирать пеленки руками ― так лучше и бережнее для ткани ― погулять с Максимом и даже протереть полы, «чтобы малыш не дышал пылью».
― Твоя мама у нас уже живет. Ты одна не справляешься без нее? ― говорил недовольно Игорь, который чувствовал себя дома не в своей тарелке, когда свекровь была здесь.
― Не справляюсь. Тебя целыми днями нет. Если я буду одна, я с ума сойду.
― Ну так меня нет, потому что я работаю.
― А я с ребенком сижу. Это тоже работа.
― Я хочу, чтобы мы жили отдельной семьей, без твоей мамы. Как ты этого не поймешь? Да, она должна видеться с Максимом, она должна тебе помогать, но она не должна здесь жить. Когда уже ты, наконец, это поймешь и отпустишь ее юбку?
― Так, Игорь, у меня стресс после рождения ребенка. Мне тяжело. Мама говорила, что всегда будет мне помогать. Она бабушка, в конце концов, или нет? Если тебе что-то не нравится, то ищи няню. Будет приходить и уходить.
― У нас нет лишних денег на няню, ты же знаешь.
― Тогда выхода нет. Мама будет приезжать, и точка, ― Оля уже набирала номер телефона Марины Викторовны. ― Мам, тебя завтра во сколько ждать? Можешь в девять приехать? А то у меня маникюр, еле окошко нашла.
Так прошло два года в заботах о внуке и постоянной помощи дочери.
Марина Викторовна устала. Каждый день ей приходилось далеко ездить, проводить на ногах по несколько часов. Она уставшая возвращалась домой и падала на кровать. Все меньше сил оставалось на дачу, и очень жаль, ведь Марина здесь отдыхала душой. Но возделывать несколько соток земли после возни с внуком она не могла.
В один из вечеров ей позвонила бывшая коллега Лена.
― Марина Викторовна, как ты поживаешь?
― Хорошо. В домашних делах вся, дочке помогаю.
― Вот я так и поняла, что ты пропала со всех радаров, значит, поглотила тебя домашняя рутина. У меня важный вопрос. Когда ты последний раз отдыхала в Турции?
― Ой, Леночка, давно, еще до свадьбы Оли. Мы с ней ездили, а когда она замуж вышла ― так и перестали. Дел как-то стало больше.
― Марина, у меня предложение, от которого невозможно отказаться. Дочка работает в турфирме, у них там какие-то акции для работников турагентств, в общем, можно съездить в Турцию, в Белек в отличный отель за тридцать процентов стоимости тура. Марина, это даром! Только перелет оплатить, и шикарный отель в нашем распоряжении почти бесплатно на целую неделю. Вылет в этот понедельник.
― Ох, какое предложение… Как я соскучилась по такому отдыху.
― Ну я же говорю. Все включено. Только представь: рыба, мясо, сладости, фрукты, море, солнце. Ну рай же, Мариночка, и за смешные деньги. Мы на пенсии с тобой. Деньги же ты копишь, как и я, правильно?
― Конечно, сбережения есть, ― Марина даже разволновалась. Как же она любила ленивый морской отдых, и как ей хотелось поехать! Только вот… Максимка. Оля. Ему нужно медкомиссию проходить для садика, еще на массаж, она ему время выбила. Сеансы ранние, Оля так рано водить его не сможет. Хотя… Мама же она, пусть как-то постарается.
― Ну вот, Мариночка. Я и была уверена, что деньги у тебя найдутся, и ты будешь готова полететь. Что нам с тобой собраться? Шлепки и купальники в чемодан бросили, шляпы напялили ― и готовы. Дети выросли, у них свои семьи, а нам нужно отдыхать.
― Да, да. Хорошее предложение. Я сейчас только с Олей переговорю и тебе позвоню. Хорошо?
― Мариночка, ты давай только не мешкай. Такие предложения за час улетают. Пока мы думаем, кто-то более шустрый согласился и уже будет чемоданы собирать. Жду твоего звонка через час.
Марина Викторовна собралась с духом и набрала Олю.
― Ой, мам, а я как раз тебе собиралась звонить, ― голос дочери звучал весело. ― Тут такое дело…
― Что там у все случилось? Как Максимка?
― С ним все хорошо. Мамочка, хотела у тебя спросить. Ты готова к нам переехать на недельку с этого понедельника?
― Зачем?
― В общем, Игорь нам купил тур. Турция, все включено, в понедельник летим.
― А что это так резко вы собрались?
― Ну я расплакалась сегодня, из-за того, что устала. Максимка тут утром концерт устроил, я и не выдержала. Прям устала, и нервов никаких нет. Ну я и разревелась, говорю ему: совсем ты меня не любишь… Ну ты поняла, включила свое женское обаяние, ― хохотнула Оля. ― Короче, он разозлился и купил нам тур на двоих. Поедем в романтическое путешествие. Я сейчас буду себе купальник и пляжные платья выбирать. Времени мало, нужно все успеть.
― Оль, а почему вы летите вдвоем? Без Максима?
― Мам, ну куда ему лететь? Он маленький. Перелет, жаркий климат, а если отравится чем-то? Нет, нет, это даже не обсуждается. Да и мы сами отдохнуть хотим, побыть вдвоем, как раньше.
― Оля, а почему ты меня не спросила, могу я побыть с Максимом эту неделю или нет?
Дочка замолчала.
― Что значит «не спросила»? ― удивилась после паузы. ― Конечно, можешь. А какие у тебя могут быть дела? Ты не работаешь, на дачу не ездишь, ты на пенсии, занимаешься внуком. Какие у тебя могут быть дела, мам?
― Дочка, я на следующей неделе хотела уехать отдыхать.
― От чего отдыхать? Ты же на пенсии, ты и так отдыхаешь.
― Лена предложила поехать в Турцию по хорошей цене. Я устала, и мне нужен отдых. Вылет в понедельник.
― А как же я одна с Максимом? У него массаж начинается. Кто его будет водить? Ты же знаешь, я не встану в такую рань.
― Оль, ну справитесь как-нибудь без меня недельку.
― Мама, как ты так можешь? У нас тур оплачен, мы хотим в отпуск.
― Дочка, вы можете поменять даты. Вы купили тур, не посоветовавшись со мной, ― устало отвечала Марина Викторовна. Ее почему-то только сейчас впервые задели слова дочери.
― Мама, мне очень тяжело. Ты должна мне помогать. Это твоя обязанность заботиться о детях и внуках!
Марина молчала.
― Мам, ты меня слышишь? Мы не можем отменить тур. Для нас эта неделя очень важна. Ты можешь поехать в другое время, когда мы будем свободнее, и когда у Максима пройдет курс массажа.
― Дочка, меня очень расстроили твои слова. Мне кажется, я очень устала от всего, ― неожиданно сказала Марина Викторовна. Она уже открыла шкаф и пыталась отыскать там купальник. ― Я устала не меньше вашего, а, возможно, и больше. И сейчас ты мне говоришь, что это моя обязанность. Я улетаю в понедельник. А через неделю я приеду к внуку в гости и привезу ему сувениры из Турции. И буду я приезжать, как многие бабушки, не каждый день, а раз в неделю, чтобы погулять с внуком в парке, поесть мороженного и отдать его родителям через несколько часов.
― Мам! ― Оля чуть не плакала. ― Вот если бы папа был жив, он бы точно согласился с внуком посидеть!
― Все, пока, Лена ждет моего звонка.
Марина Викторовна положила трубку и опустилась на диван. Слова дочери язвили душу… и свои собственные ― тоже. Она устает, но Оле тоже тяжело. Максим такой капризный. Она сидела и размышляла: может, она не права? Но и Оля тоже не подарок...
Зазвонил телефон. Лена.
― Мариночка, ну что? Все решилось хорошо? Пришли мне фото своего загранпаспорта, чтобы бронь оформить.
― Лен, ты знаешь, не получается у меня поехать. Ну вот неделя настолько загруженная, дела сдвинуть ну никак.
― Ох, Марина, да ты что? Такое предложение. Да пропади они пропадом, эти дела. У меня прием у окулиста на этой неделе. Месяц ждала, но я отменяю. Потом схожу.
― Не могу, Лен, не могу. Детям нужно помочь. Кто, если не я?
― Ну смотри. Дело хозяйское. Все, давай, пока. От меня звонка ждут.
Марина положила трубку. Сделала себе кофе, выпила его в тишине, а потом позвонила Оле:
― Дочка, ну что вы там? Я отменила свой отдых и готова посидеть с Максимом. Когда приехать?
― Ой, мамочка, я так и знала, что ты передумаешь! Ты у меня самая лучшая. Спасибо. Папа бы тобой точно гордился.
Автор: Юлия С.
---
---
Оля вьёт гнездо
Оля боялась маму. Ей казалось, что родители больше любят старшую сестренку Настю, фото которой стояло на телевизоре. С карточки смотрела черноглазая девочка в платье с кружевным воротничком. Около портрета лежали дефицитные шоколадные конфеты, пупсики, и еще куча самых лучших на свете мелочей. Брать их строго воспрещалось. Однажды Оля свистнула пару конфет и поиграла с удивительными, мягкими пупсиками. Она никогда не ела таких замечательных конфет и никогда не играла с такими пупсами. Для Оли тоже покупали конфеты, но те были с белой начинкой, хоть и шоколадные сверху, а Олины пупсы – пластмассовые и некрасивые.
Если бы Оля спрятала фантики куда подальше – ничего бы не случилось. Настя, девочка с фотографии, не наябедничала. Но фантики мама сразу заметила.
- Ты воруешь у Насти конфеты? Как тебе не стыдно, гадина ты такая! – кричала и кричала мама.
Она хлестала Олю по щекам, лупила ремнем, и глаза ее под линзами очков казались ужасно большими. В этих глазах не было ни злости, ни ярости, однако руки мамы и слова ее были злыми, каменными, тяжелыми.
Потом Олю не выпускали из комнату неделю. Пожаловаться некому – ни бабушки, ни дедушки у Оли не было. Даже папа не хотел ее защитить. Папа вел себя так, будто Оля стеклянная – просто не замечал. За всю жизнь он с ней перебросился, наверное, только парой фраз. Оля искренне считала, что это нормально: все папы заняты важными делами. Детей воспитывают мамы. И не обижалась. Пока не пошла в первый класс, где увидела, как много девочек из ее класса пришли на день знаний не только с мамами и бабушками, но и с папами.
Папы держали девочек и мальчиков за руку, и нежно с ними беседовали. Оле это показалось странным и даже ненормальным – разве так бывает? Может быть, Олю просто не любят? Ведь Олин папа не был глухонемым – он нежно разговаривал с черноглазой Настей с портрета, дарил ей сладости и фрукты, и не позволял приближаться к телевизору даже на метр.
Девочка Настя не сразу стала жить в портрете, три года назад она была вполне живой девочкой, и тоже пошла в первый класс. Однажды, по дороге из школы, она переходила дорогу, не посмотрела по сторонам и была сбита грузовиком. Потому и переселилась в этот проклятый портрет. Оля ее не помнит. Наверное, маленькая была.
Она вообще плохо помнила то время. Иногда ей снились странные, пугающие сны. Будто Олю обнимает и целует мама, но НЕ ЭТА. Другая. Но почему-то Оля была уверена, что ЭТА – ее настоящая мама. С ней спокойно. Хотя Оля не видела лица настоящей матери, но знала – она красивая, красивее всех.
Снилось, как они стояли на крыше. Небо возвышалось над ними фиолетовым куполом с багровыми ободками вечерней зари. Мамины волосы развевал легкий ветер. Она ничего не говорила, крепко сжимая Олину ладошку в своей руке. Мир вокруг был сказочно прекрасен, и видно было, как где-то вдалеке, за городом, зеркальной ленточкой поблескивала река, а солнце, красное и раскаленное, как спиральки домашнего электрического обогревателя, погружалось за край огромной земли…
Странные сны, странные. После них Оля горько плакала. Но спросить у мамы, что это такое, Оля не могла решиться.
То, что она – чужая девочка, Оля узнала совершенно случайно. . .
. . . дочитать >>