Ирина Сергеевна наслаждалась послеполуденной тишиной. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь тюль, рисовали на паркете замысловатые узоры, в воздухе пахло свежесваренным кофе и покоем. Её двухкомнатная квартира была её крепостью, её миром, где каждая вещь знала своё место. Взрослый сын Артём был на работе, и это было её любимое время — время для себя, для книги, для неспешных размышлений.
Звук ключа в замочной скважине заставил её вздрогнуть. Слишком рано. Артём обычно возвращался не раньше семи. Она вышла в прихожую и увидела сына, но он был не один. Рядом с ним стояла девушка — яркая, как экзотическая птица: платиновые волосы, безупречный макияж, дорогая одежда.
— Мам, знакомься, это Алина, — выпалил Артём, сияя от счастья. — Моя девушка.
Не дав матери и слова вставить, он продолжил, словно боясь, что она его прервёт:
— Мамуль, в общем, так получилось... Алина теперь будет жить с нами. Её вещи в машине, сейчас поднимем.
Мир Ирины Сергеевны накренился. В голове вихрем пронеслись воспоминания о предыдущих пассиях сына. Одна, тихая и скромная на вид, через месяц обчистила её шкатулку с драгоценностями. Другая, весёлая хохотушка, устраивала в её отсутствие шумные вечеринки, после которых приходилось менять замки и извиняться перед соседями.
Дурные предчувствия ледяной змеёй скользнули по спине. Её мнением в очередной раз пренебрегли, поставив перед фактом. Но что она могла сделать? Выставить на порог сына и его избранницу? Понимая, что любой протест бесполезен, она лишь слабо кивнула, чувствуя, как её уютный, налаженный мир начинает трещать по швам.
Первая неделя прошла на удивление гладко. Алина оказалась просто сокровищем. Она помогала по хозяйству, щебетала комплименты кулинарным талантам Ирины Сергеевны и даже купила орхидею в гостиную — «для уюта». Она была вежлива, предупредительна и казалась идеальной невесткой из глянцевого журнала. Артём не мог на неё нарадоваться.
— Ну что, мам, видишь, какая она? — говорил он, обнимая Алину на кухне. — Не то что те... Алина — другая. Она особенная.
Ирина Сергеевна молча улыбалась, но тревога не отпускала. Первый тревожный звоночек прозвенел в ванной. Все горизонтальные поверхности, включая бортики ванны и край раковины, оказались заставлены бесчисленными баночками, тюбиками и флаконами. Косметики было столько, будто здесь открыли филиал парфюмерного магазина.
— Алиночка, милая, может, уберёшь это всё в шкафчик? Места же совсем не осталось, — мягко попросила Ирина Сергеевна.
— Ой, конечно, простите! — всплеснула руками Алина и послушно всё убрала.
Но уже на следующее утро батарея косметики снова выстроилась на своих местах. Второй звонок раздался из холодильника. Его полки оказались забиты дорогими «диетическими» йогуртами в дизайнерских баночках. Когда Ирина Сергеевна, проголодавшись, потянулась за одним из них, Алина мягко перехватила её руку.
— Ирина Сергеевна, вы не трогайте, пожалуйста. Тут особые живые бифидобактерии, их нужно есть по специальной схеме, — сказала она с извиняющейся улыбкой. — Я вам лучше ваших котлеток разогрею.
Ирина Сергеевна молча закрыла дверцу холодильника. Это был уже не просто звоночек, а набат.
Алина, освоившись, начала устанавливать свои порядки. Сначала она деликатно пожаловалась Артёму, что у его мамы слишком громко работает телевизор, мешая ей «концентрироваться». Вечером сын подошёл к Ирине Сергеевне.
— Мам, сделай потише, пожалуйста. Алине мешает.
— Артём, да он и так на минимуме, я почти не слышу, — растерялась она.
— Ну сделай ещё тише, — нахмурился он. — Тебе что, сложно?
Пришлось подчиниться. Вскоре девушка оккупировала гостиную. Каждый день, ровно в шесть вечера, она расстилала коврик и на полтора-два часа погружалась в занятия йогой. Ирина Сергеевна, привыкшая в это время смотреть свой любимый сериал, была вынуждена ютиться на маленькой кухне.
— Алиночка, а почему бы тебе не заниматься в вашей с Артёмом комнате? Там ведь просторнее, — однажды не выдержала она.
— Ох, Ирина Сергеевна, вы не понимаете, — с видом эксперта пояснила Алина. — Там совершенно неподходящая энергетика для асан. Застоявшаяся. А здесь, в гостиной, очень хорошие, правильные вибрации. Я сразу почувствовала.
Ирина Сергеевна смотрела на эту молодую, уверенную в себе особу и с холодной ясностью понимала: это не просто гостья. Это захватчица. И из хозяйки своей собственной квартиры она медленно, но верно превращается в прислугу, которой милостиво разрешают жить на её же территории.
Революция началась на кухне. Однажды утром Алина, морща носик, заявила, что жареная картошка, которую так любили Ирина Сергеевна и Артём, — это чистый канцероген. И вообще, вся их еда неправильная и вредная. Не дожидаясь реакции, она начала хозяйничать: выбросила чугунную сковородку, на которой готовили ещё её родители, спрятала подсолнечное масло, заменив его дорогим оливковым, и переставила все кастрюли и банки с крупами по своей, «эргономичной» системе.
— Что ты делаешь? — ахнула Ирина Сергеевна, застав её за этим занятием.
На шум прибежал Артём.
— Мам, ну что ты начинаешь? Алина — профессионал, у неё диплом диетолога! Она лучше знает, как правильно питаться, — безапелляционно заявил он. — Она о нашем здоровье заботится.
Ирина Сергеевна отступила. Кухня, её святая святых, была сдана без боя. Апогей наступил через несколько дней. Вечером, после работы, она полтора часа не могла попасть в ванную. За дверью плескалась Алина.
— Я только масочку для волос сделаю, пять минут! — кричала она.
Через полчаса:
— Ирина Сергеевна, ещё минуточку, у меня скраб для тела, его смыть надо!
Когда дверь наконец открылась, и из облака пара выплыла благоухающая Алина, Ирина Сергеевна почувствовала, что её терпение на исходе. Последней каплей стала фраза, брошенная девушкой как бы невзначай:
— Ой, надо бы стиральную машинку вашу куда-то переставить. Она так мешается, вечно об неё спотыкаюсь.
В этот момент Ирина Сергеевна всё поняла. Это не были капризы избалованной девицы. Это был планомерный, холодный расчёт. Её выживали. Медленно, методично, отвоёвывая сантиметр за сантиметром.
Вернувшись на следующий день с работы чуть раньше, Ирина Сергеевна застала на кухне Алину с подругой. Девушки пили чай, смеялись. У Ирины Сергеевны неприятно ёкнуло сердце: на столе стоял её праздничный сервиз, который она доставала только по большим праздникам. Рядом лежал надрезанный торт, купленный ею для завтрашнего прихода старой приятельницы.
— Ой, Ирина Сергеевна, а мы тут чаёвничаем, — пропела Алина. — Это Вероника, моя подруга. Угощайтесь тортиком, такой вкусный!
— Спасибо, я не хочу, — сухо ответила Ирина Сергеевна и, чувствуя, как внутри всё закипает, ушла в свою комнату.
Дверь она прикрыла неплотно и невольно стала свидетельницей разговора.
— Слушай, ну как ты с ней уживаешься? — спросила Вероника. — Она же такая… старомодная.
— Ой, и не говори, — вздохнула Алина. — Въедливая старушка, вечно под ногами путается. То ей телевизор громко, то баночки мои мешают. Но ничего, я терплю. Ради Артёмки.
Ирина Сергеевна замерла, прижав руку к сердцу.
— А дальше-то что? — не унималась подруга. — Не собираетесь же вы вечно с ней жить?
— Конечно, нет, — уверенно ответила Алина. — План такой: сейчас мы пару месяцев поживём, я его окончательно к себе привяжу. Потом начнём ныть, что нам тесно, и съедем на съёмную. А там я его потихоньку обработаю, чтобы он квартиру на себя переоформил. Ну, дарственную или что-то вроде того. Куда она денется? Сын-то один. Она же хочет, чтобы он был счастлив. А ей одной в её возрасте такие хоромы ни к чему. Устала я, Вероник, плясать под чужую дудку. Самой хочется хозяйкой быть.
Ирина Сергеевна нащупала на тумбочке телефон. Руки дрожали, но она нашла в себе силы нажать на кнопку записи на диктофоне. Этот циничный, холодный расчёт нужно было зафиксировать.
Она медленно открыла дверь и вышла на кухню. Подруги осеклись на полуслове, увидев её бледное, застывшее лицо.
— Я всё слышала, — тихо, но отчётливо произнесла Ирина Сергеевна.
Алина сначала побледнела, потом её лицо залил густой румянец.
— Что вы слышали? Вы подслушивали? Это некрасиво!
В этот момент в прихожей щёлкнул замок. Вернулся Артём.
— О, девчонки, привет! А что у вас тут? — весело спросил он, но, увидев напряжённые лица, замолчал.
— Артём, — так же тихо сказала Ирина Сергеевна, глядя сыну в глаза. — Твоя девушка только что обсуждала с подругой, как она собирается выжить меня из моей же квартиры, а потом уговорить тебя оформить её на себя.
— Что?! — Артём перевёл ошарашенный взгляд на Алину. — Мам, ты чего?
— Это неправда! Артёмочка, она всё придумала! — заголосила Алина, вскакивая. — Она меня с самого начала невзлюбила!
— Хорошо, — не повышая голоса, сказала Ирина Сергеевна. — Тогда давай послушаем вместе.
Она подняла телефон и нажала на кнопку воспроизведения. Из динамика полился уверенный, циничный голос Алины, излагающий свой план по захвату квартиры и называющий будущую свекровь «въедливой старушкой». Артём слушал, и его лицо становилось всё бледнее и бледнее. Когда запись закончилась, он медленно повернулся к Алине. В его глазах больше не было любви, только холодное презрение.
— Собирай вещи, — глухо сказал он.
— Артёмочка, милый, это не то, что ты подумал! Я… я просто… — она зарыдала, пытаясь обнять его.
Он отстранил её.
— Я сказал, собирай вещи. И уходи. Я не могу быть с человеком, для которого моя мать — это «препятствие» и «старушка, путающаяся под ногами».
Алина, поняв, что спектакль окончен, со злостью сгребла свои вещи и, громко хлопнув дверью, ушла. Артём сел на стул и обхватил голову руками.
— Прости, мам, — прошептал он. — Прости, что я был таким слепым идиотом.
Вероника испарилась ещё в начале скандала. Оставшись вдвоём на разгромленной кухне, Артём и Ирина Сергеевна долго молчали. Тишина больше не казалась умиротворяющей, она была тяжёлой и звенящей.
— Мам, я, наверное… съеду, — наконец сказал Артём, не поднимая головы. — Я повзрослел за последние полчаса больше, чем за все свои тридцать лет. Пора жить отдельно. По-настоящему. Сниму комнату, буду копить на свою квартиру. Честно.
Ирина Сергеевна подошла и положила руку ему на плечо. Напряжение последних недель отпустило, и ей вдруг стало очень легко.
— Знаешь, сынок, а я ведь уже почти написала завещание на приют для бездомных животных, — с лукавой улыбкой сказала она. — Но так и быть, подумаю. Если будешь хорошим мальчиком и не приведёшь в дом ещё одну Алину, может, и поменяю решение.
Артём поднял на неё глаза, и впервые за долгое время они вместе рассмеялись — искренне, до слёз.
— Понял. Больше никаких Алин, — он улыбнулся в ответ. — Слушай, я тут по дороге китайскую еду заказал. На троих, правда… Ну, нам больше достанется.
Он достал из пакета коробочки с лапшой и кисло-сладкой курицей. В доме снова воцарились мир и та самая драгоценная тишина, которую Ирина Сергеевна так ценила. Но теперь это была тишина не одиночества, а взаимопонимания и вернувшегося доверия.
👍Ставьте лайк, если дочитали.
✅ Подписывайтесь на канал, чтобы читать увлекательные истории.