- Внучка ведьмака. Глава 20.
Люба шла по деревне не спеша. Сдают ли где комнату переночевать, она не знала. Не знала женщина, будет ли сегодня автобус до города. После бессонной ночи голова была как в тумане. Уши будто туго набили ватой, и звуки деревенского утра плохо проникали в её сознание. Дышалось трудно. В горле саднило от желания кричать, выплеснуть в это влажное равнодушное утро своё горе.
Что осталось от прожитых с мужем лет? Горечь, и больше ничего. Загулял её ненаглядный, с какой-то деревенской бабой так загулял, что ночевать домой не явился. Люба горько улыбнулась. Уголки её обычно чуть приподнятых кверху губ поползли вниз, превратив лицо привлекательной молодой женщины в старушечью гримасу.
Городские дискотеки, шумные майские праздники. Огромный букет сирени, подаренный Димкой. Одуряюще ароматный, и такой тяжёлый, что она едва могла удержать его в руках. Как она смеялась тогда! Какой счастливой была! Хотелось обнять весь мир, широко раскинув руки. Нет, раствориться в нём, не оставив себе ни капли. Стать отблеском восходящего солнца в городском пруду. Трелью ранней пташки, переливающейся журчанием быстрого ручья. Дождём, стекающим миллионами радужных капель с высокой крыши соседского дома.
Какое счастье быть любимой и благодарной. Счастье - это есть она и он, самый лучший на свете Димка! Человек, который понимает её, любит просто за то, что она - это она. Воспоминания сменялись одно другим. Слёзы пробились сквозь напускную сдержанность. Вот свадьба, которую она ждала с тревожно-радостным замиранием сердца. Белое платье, кружева. Лёгкая коротенькая фата, волнительно играющая на ветру в такт её быстрых каблучков.
Подружки, старательно готовившие выкуп, устало сидели на ступеньках а подъезде. Жених опаздывал уже не два часа.
- Ничего, - уговаривала мама, - наверное, колесо спустило.
Женщина стыдливо отвернулась, все понимали, что машина здесь вовсе ни при чём.
Соседи, занявшие лавочки во дворе в ожидании счастливых молодожёнов и волнительных криков «Горько!» один за другим разошлись, понурив головы.
Димка опоздал почти на четыре часа. Плакаты, нарисованные красками и присыпанные блёстками, были сняты, скручены в трубочку и туго перевязаны бечёвкой. Рубаха на груди жениха была сырая от водяных подтёков. Волосы взъерошены. Широкий коричневый галстук в тонкую белую полоску криво болтался на красной шее. Лицо было помятым и опухшим.
Парень, войдя в комнату, встретился глазами с Любой. Невеста сидела на стуле прямо и безучастно. Тонкие пальцы с ногтями, покрашенными блестящим розовым лаком, перебирали белоснежное облако фатина, снятое час назад с головы. Короткие шпильки лежали около стула, как молчаливые свидетели. Кружево свадебного платья скрывало её плотно сжатые колени, грустно выглядывали только овальные краешки белых туфель.
Дима опустился на колени, и полз к ней медленно, как бродячая собака, опасающаяся внезапного удара.
- Любочка... Я так волновался... Прости меня... Напился с радости, во ду-рак-то...
- Встань, - сухо сказала невеста. - Ты на машине?
- Конечно, Любочка, конечно, - он торопливо поднялся и через белое плечо невесты выглянул в окно. - Волга. С кольцами, как ты хотела, - быстро заговорил он. - Прости меня, пожалуйста! Я тебя больше никогда не подведу!
Люба встала со стула, не заметив руки, поданной женихом. Она царственно прошла мимо укоризненно глядящих родителей. Мимо тёток, чьи накрашенные губы потускнели от выпитого в разочаровании шампанского. Мимо дядей, которые за время ожидания успели поведать ей все страшные и грустные истории, случившиеся с женихом накануне свадьбы. Девушка шла с гордо поднятой головой, так, как восходят на эшафот люди, готовые к своей участи и не ждущие помилования.
Регистратор ЗАГСа выглядела усталой. Этой странной паре повезло. Опоздай они на десять минут, и свадьбе не бывать. Без шампанского и помпезных речей, женщина взглянула на золотые часики.
- Понимаю, что вы записывались на торжественную регистрацию. Но ваше опоздание не позволяет выполнить все условности. Распишитесь, пожалуйста, в журнале, -ещё не окончив свою речь, она достала из-под стола сумку, и повесила её на плечо. Из верхнего ящика стола достала увесистую связку ключей с крупным деревянным колокольчиком, похожим на дверную ручку. Женщина стояла рядом с молодожёнами, наспех ставящим свои подписи в длинной череде отныне обречённых на беспросветно счастливую жизнь. Она натянуто улыбнулась, захлопнула журнал и оставила его на столе ожидать её до понедельника. Ещё гулкие шаги молодых не стихли в полутёмном коридоре, как регистраторша с силой хлопнула увесистой дверью, и повернула пару раз ключ, потянув деревянную упрямицу на себя.
Стоя на крыльце и поправляя ядовито-розовый шарфик, она смотрела, как невеста усаживается в чёрную «Волгу».
«Уж насколько мой бестолковый, а на свадьбу вовремя приехал. Пойду, чекушку ему куплю,» - улыбнулась женщина, и засеменила по вечерней улице, крепко сжав сумку под мышкой.
Воздержания новоявленного мужа хватило на пару месяцев. Люба привыкала к новой жизни. Просыпалась с улыбкой на лице. Готовила завтрак на двоих, заваривала свежий чай и намазывала маслом бутерброд, чувствуя, что любимый следит за каждым её плавным движением.
В этот понедельник они собирались пойти в кино. Без друзей и подруг, которые в последнее время будто мешали их идиллии. Люба спешила, перешагивая через ступеньку длинной подъездной лестницы. Около двери в квартиру она на секунду замерла. Странный шумок насторожил её. Люба толкнула дверь, и та поддалась.
В прихожей валялись плинтуса с торчащими из них ржавыми и корявыми гвоздями. Дима сидел за кухонным столом в майке и трусах. Стакан в его руке замер, остановив трудное восхождение ко рту.
- Ох, Любасик, - он, сконфузившись, осмотрел свой наряд и вжал голову в плечи. - Прости, я не одет...
Дима встал, и, почёсывая семейники, обратился к жене.
- Я ремонт начал, Люб. На работе мужики сказали, на склад линолеум завезли, с понедельника выписывать начнут.
- Продолжение Глава 21.
- Путеводитель здесь.