Валентина Сергеевна мечтала только об одном — добраться поскорее до своего места в вагоне, выпить прохладной воды и немного расслабиться.
Найдя свой вагон, она поднялась по ступенькам, предъявила билет проводнице и прошла внутрь душного помещения. Согласно билету ей полагалась нижняя полка в купе номер 7.
Когда дверь купе отворилась, Валентина Сергеевна остолбенела. На её законной нижней полке вольготно расположился грузный мужчина примерно пятидесяти лет. На столике перед ним был организован настоящий пир: пластиковый контейнер с жареной курицей, несколько очищенных вареных яиц, контейнер с салатом из кукурузы и крабовых палочек, жирные пирожки с мясом на промасленной бумаге и ещё множество различных закусок.
Рядом с незнакомцем на её полке примостилась объёмная термосумка синего цвета, из которой он, очевидно, и извлёк все эти яства.
Других попутчиков видно не было — скорее всего, вышли прогуляться на перрон. Поезд делал здесь длительную остановку на сорок минут, и многие пассажиры пользовались возможностью подышать свежим воздухом или пополнить запасы в дорогу.
Валентина Сергеевна решила не церемониться:
— Мужчина, вы сидите не на своём месте.
Мужчина обернулся, не переставая жевать куриную ножку. Окинув её оценивающим взглядом, он неторопливо вытер рот бумажной салфеткой.
— И вам здравствуйте, — протянул он. — Да, я в курсе, что это не моё место. Просто присел перекусить. Моя полка — верхняя, вон, — он небрежно махнул рукой вверх.
— В таком случае, будьте любезны, освободите мою полку, — произнесла Валентина Сергеевна, стараясь сохранять спокойствие и твёрдость. — И уберите, пожалуйста, вашу сумку.
Мужчина вздохнул с видом несправедливо обиженного человека:
— Ох, какая вы суровая! До вас на этом месте ехала замечательная дама, кстати, тоже в вашем возрасте. Мы с ней целые сутки провели в пути — душевно, по-соседски. Она и покушать разрешала спокойно, и посидеть без претензий. А вы только переступили порог — и сразу командовать!
Он неодобрительно покачал головой:
— Неконтактная вы какая-то, колючая. Не удивлюсь, если выяснится, что одинокая.
Эти слова больно резанули Валентину Сергеевну. После развода прошло уже шесть лет, но любые намёки на её семейное положение всё ещё вызывали острую боль.
— Как вы смеете? — её голос дрогнул от возмущения. — Кто дал вам право лезть в мою личную жизнь? Немедленно уберите ваши продукты с моей полки!
— Вот, сразу истерика, — мужчина развёл руками, даже не думая вставать. — Я всего-навсего решил поесть. Неужели сложно проявить элементарное человеческое понимание? Нам же предстоит вместе ехать почти двое суток. А какая приятная женщина до вас здесь ехала!
Он демонстративно подцепил вилкой порцию салата и с громким чавканьем отправил в рот.
— Меня совершенно не волнует, с кем вы ехали до этого, — отрезала Валентина Сергеевна. — Это моё место, которое я оплатила. Прошу вас, освободите его немедленно!
Мужчина как ни в чём не бывало продолжал трапезу, теперь уже принявшись за пирожок, с которого на столик капал жир.
— Это моя нижняя полка! Уберите свои продукты немедленно! Я не обязана терпеть подобное хамство! — не выдержала Валентина Сергеевна, повысив голос.
На шум в купе заглянул мужчина лет пятидесяти, лысеющий, в синем спортивном костюме.
— Что за шум? — поинтересовался он, стоя в дверях. — Из-за чего крик?
— Вы только посмотрите, — тут же обратился к нему обедающий мужчина, отложив недоеденный пирожок, — я всего лишь присел поесть перед дорогой, а новая соседка скандал устроила. Даже десять минут подождать не может.
Лысеющий мужчина взглянул на Валентину Сергеевну с явным осуждением:
— Зачем же так грубо? Человек просто обедает. Разве нельзя быть немного добрее?
— У меня оплачена нижняя полка. Я имею полное право занять её сейчас же. Пусть пирует стоя или на своей верхней полке! — настойчиво повторила Валентина Сергеевна.
— Вы что, правил путешествия в поездах не знаете? — возмутился лысеющий попутчик. — Столик предназначен для всех пассажиров купе. Люди с верхних полок тоже имеют право нормально поесть.
— А вы сами на какой полке едете? — внезапно спросила Валентина Сергеевна, прищурившись.
Мужчина замешкался:
— Какое это имеет значение... На верхней, в соседнем купе.
— И, разумеется, тоже любите располагаться на нижних полках у своих попутчиков?
— Так столик же общий в купе, — уверенно парировал он.
В этот момент Валентина Сергеевна всё поняла. Перед ней разыгрывался типичный сценарий манипуляции, которую она неоднократно наблюдала в поездах — пассажиры с верхних полок, пользуясь мягкосердчием или нерешительностью пассажиров с нижних мест, фактически захватывали их законную территорию.
— Знаете что, — произнесла она, обращаясь к обоим мужчинам, — если вы такие сердобольные и понимающие, почему бы вам не объединиться? Идите в его купе, — она кивнула на лысеющего, — и располагайтесь там на нижней полке. Уверена, его соседка будет счастлива от такой компании.
Мужчины обменялись растерянными взглядами.
— Это совсем другое, — пробормотал первый, отправляя в рот последний кусок пирожка. — У каждого своё купе, свои соседи.
— Совершенно верно, — подхватила Валентина Сергеевна. — И ваша соседка — это я, и я не даю вам разрешения занимать мою полку. Если хотите обедать — делайте это стоя у столика. Я не обязана уступать вам своё место.
— Да что с вами вообще разговаривать, — проворчал мужчина, начиная нехотя собирать свою трапезу. Скорлупа от яиц посыпалась на пол, крошки от пирожков разлетелись по столу. — Сразу видно — недобрая женщина. Скандалистка.
— Я обращусь к начальнику поезда, — решительно заявила Валентина Сергеевна. — И доложу о вашем неприемлемом поведении. Не сомневаюсь, он подтвердит мою правоту.
— Не нужно никого вызывать, — неожиданно засуетился лысеющий мужчина. — Я уже ухожу к себе.
— А вы, — Валентина Сергеевна повернулась к своему непосредственному попутчику, — если сейчас же не освободите моё место, я действительно позову проводницу.
Что-то в её интонации, видимо, убедило мужчину, что она не бросает слов на ветер. Бурча себе под нос и показательно вздыхая, он собрал свои припасы, запихнул недоеденный салат обратно в контейнер, водрузил термосумку на свою полку и неуклюже взобрался наверх.
— Вот из-за таких, как вы, и пропадает всякое удовольствие от поездок в поездах, — бросил он напоследок. — Никакой человеческой солидарности.
— Солидарность не подразумевает позволять собой помыкать, — парировала Валентина Сергеевна, наконец опускаясь на своё законное место и с наслаждением вытягивая усталые ноги.
В этот момент в купе заглянула проводница — молодая женщина с аккуратно собранными в пучок волосами.
— Всё в порядке? — поинтересовалась она. — До меня донеслись громкие голоса.
— Сейчас уже всё нормально, — ответила Валентина Сергеевна. — Просто возникло небольшое недоразумение относительно мест.
— Ясно, — понимающе кивнула проводница. — Опять пассажиры с верхних полок пытались занять нижние?
— Точно, — подтвердила Валентина Сергеевна.
— Уважаемые пассажиры, — проводница обратилась как будто ко всему купе, но взгляд её был направлен на мужчину наверху, — позвольте напомнить, что согласно правилам проезда каждый пассажир имеет право только на то место, которое указано в его билете. Пассажиры верхних полок могут пользоваться столиком, но не имеют права занимать нижние места без согласия их владельцев. Давайте относиться друг к другу с уважением, и путешествие будет приятным для всех.
Мужчина на верхней полке что-то неразборчиво пробормотал, но спорить не стал.
Когда проводница удалилась, Валентина Сергеевна достала из сумки бутылку минеральной воды, сделала несколько глотков и облегчённо вздохнула. Битва за территорию была выиграна, но неприятный осадок от этой стычки всё равно оставался. Особенно задело замечание про её одиночество. После шести лет самостоятельной жизни она уже привыкла к своей независимости, но такие бестактные комментарии по-прежнему причиняли боль.
Оглядев купе, она заметила, что столик был весь усыпан крошками и заляпан каплями соуса. Валентина Сергеевна извлекла из сумки пачку влажных салфеток и тщательно протёрла поверхность. Пусть это была небольшая победа, но она дарила ощущение контроля над ситуацией. В конце концов, иногда необходимо отстаивать свои права, даже если кому-то это не по нраву.