В Сети обсуждают тизер сериала «Полдень», снятого по повести «Жук в муравейнике» Стругацких. Есть вероятность, что интерес к произведению с экранизацией (для «Жука в муравейнике» она будет первой) вернется – это будет правильно, поскольку главный парадокс текста так до сих пор и не разгадан.
«Жук в муравейнике» — история поисков Максимом Каммерером, сотрудником КОМКОНа, прогрессора Льва Абалкина. Преамбула: много лет назад земляне обнаружили на безымянной планете саркофаг — хранилище с тринадцатью оплодотворенными яйцеклетками вида хомо сапиенс. Долго думали, что делать, и решили оставить саркофаг, а зародышей из него вырастить, не сообщая им правду. У каждого из детей обнаружилось родимое пятно, которое точно соответствовало диску на саркофаге. И все годы, пока дети росли, земляне боялись, что диски — это детонаторы, а запустит их как раз родимое пятно. И неизвестно, что будет — огромный взрыв, вирус, солнце погаснет. Лев Абалкин — оттуда, из саркофага.
Каммерер получает пять дней на поиски Абалкина. Вместе с читателем он узнает человека, который о своей чужеродности даже не подозревал, а, осознав ее, естественно, испугался. Финал авторы оставили открытым. В целом, это стратегически верно, поскольку открытые финалы традиционно привлекают интерес читателей и провоцируют обсуждение, но в некотором смысле и малодушно тоже. Открытый финал – незаконченное высказывание.
Фигура Льва Абалкина — один из самых загадочных и красивых образов в русской фантастике. Мало какое имя обладало над читателем подобной властью. Даже сам Каммерер много всего чувствует к Абалкину. Самый грустный момент: Максим приходит к народу голованов спросить о Льве Абалкине, который был для них все равно что лучший друг (кстати, Лев он из-за Льва Гумилева, конечно). И Щекн говорит: «Не ищи того, чего нет. Народ Голованов никогда не даст убежища Льву Абалкину».
Почти сразу Каммерер вспоминает, что читал у Абалкина про Щекна: «Я учил его языку и как пользоваться линией доставки. Я не отходил от него, когда он болел своими страшными болезнями… Я <…> прощал ему то, чего не прощают никому в мире… Если придется, я буду драться за него как за землянина, как за самого себя».
В этот момент всегда отчаянно хочется, чтобы Максим был другом Абалкина, чтобы тот мог узнать, что такое взаимная дружба. Ее призрак мерещится в последней сцене романа, когда Каммерер стоит на коленях перед Абалкиным, трогает его за плечо и зовет «Лева».
Почему сцена, когда Щекн отказывает в убежище, самая грустная в этой истории? Да потому что человечество такое убежище Абалкину как раз дало.
В повести представители других планет периодически спрашивают у людей, а зачем вы притащили этих детей на Землю, дали им вырасти, почему вы не уничтожили саркофаг, не взорвали его, не выкинули. И земляне ничего не отвечают.
Из ответов Бориса Стругацкого на вопросы читателей (спрашивают, что бы произошло после воссоединения Абалкина и детонатора): «Ничего не должно было произойти. Лева Абалкин – такой же человек, как и мы с Вами».
Из ответов Бориса Стругацкого: «Никакой «тайны Льва Абалкина» не существует. Лева – обыкновенный землянин».
Из ответов Бориса Стругацкого: «Повесть «Жук в муравейнике» вообще о том, что если в обществе существует тайная полиция, обязательно будут гибнуть ни в чем не повинные люди, каким бы благополучным ни было это общество».
Объяснять, конечно, ничего не нужно было. Напрасно. Воля обстоятельств, времени и самого слова выше воли автора. Лев Абалкин был не таким же землянином. А тайная полиция и повинные люди — это вовсе упрощение. «Жук в муравейнике» — история о парадоксах человеческой природы, о нашей способности к милосердию, о наших страхах и о том, кого мы считаем своими. Абалкин про Щекна пишет: «Я бы дрался за него как за землянина». За Абалкина именно так и дерется Максим. Но он проигрывает.
Поэтому читателю нужно оставить соблазн думать, что, если бы Лев коснулся детонатора, случилось бы что-то очень страшное — и Максим бы не разочаровался, и Майя бы не кричала. Стихотворение «Стояли звери около двери, в них стреляли, они умирали», которое Абалкин цитирует, лаконично формулирует парадокс выбора человечества. Да, звери, стоящие у дверей, могут не напасть. Но точно мы этого не знаем. И поэтому — «я бы дрался за него как за землянина» — Сикорски, когда стреляет, стреляет от страха, из глупости, от малодушия, да. Но и за землян он в этот момент дерется тоже. Об этом, на самом деле, роман — и поэтому его тайна необъяснима и неповторима.