— Да пошла ты со своими советами! — взорвалась Марина, швыряя тряпку в угол кухни. — Достала уже!
Фаина Петровна стояла в дверном проеме, держа в руках еще один список. Всегда с этими чертовыми списками. То как правильно варить борщ, то как складывать белье, то как воспитывать собственного ребенка. Шестьдесят три года, а ведет себя как генеральный прокурор.
— Маринка, я же добра желаю, — начала свекровь тем самым тоном, от которого хотелось выть. Сладким, елейным, будто мед с мышьяком. — Просто мне странно, что в доме моего сына...
— Твоего сына? — Марина развернулась резко, лицо пылало. — А где он, этот твой сын? На работе до полуночи, а я тут с твоими претензиями разбираюсь!
За стеной заплакала трехлетняя Дашка. Опять разбудили. Марина сжала кулаки — еще один повод для нотаций о том, как надо себя вести при ребенке.
— Не кричи, пожалуйста, — Фаина Петровна прошла к плите, начала проверять кастрюли. — И суп у тебя пересолен. Опять. Сколько можно говорить — соль добавляется в самом конце, а не...
— Замолчи! — голос Марины сорвался на визг. — Просто замолчи хоть на минуту!
Свекровь замерла, ложка зависла в воздухе. На лице отразилось оскорбленное недоумение. Как смеет! Как смеет невестка так разговаривать с матерью мужа!
— Я живу в этом доме уже полтора года, — Марина говорила медленно, по слогам, будто объясняла глухой. — Полтора года ты меня учишь, как дышать. Как ходить. Как думать. У меня есть диплом, есть мозги, есть руки. Но ты...
— Но я что? — голос Фаины Петровны стал острым как бритва. — Я что, по-твоему, делаю?
— Ты делаешь из меня идиотку! — слова вылетали как пули. — Каждый день! С утра до вечера! "Маринка, ты неправильно держишь нож". "Маринка, почему детская кроватка не у окна". "Маринка, в мое время женщины знали свое место".
Фаина Петровна выпрямилась во весь рост. Худая, жилистая, с острыми чертами лица и холодными серыми глазами. Волосы собраны в тугой узел, ни одного волоска не выбилось. Даже дома — в строгом сером платье, как на службе. Тридцать лет проработала главным бухгалтером, привыкла всех поучать.
— Знаешь что, дорогая, — произнесла она с ледяной вежливостью, — если тебе не нравится, как здесь все устроено, никто тебя силой не держит.
— Что ты имеешь в виду?
— А то и имею. Дмитрий мой сын. Дашка — моя внучка. А ты... — пауза, которая длилась вечность, — ты здесь временно.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Не впервые слышала подобные намеки, но сейчас они прозвучали как приговор.
— Временно? — шепотом.
— Женщины приходят и уходят, — свекровь положила ложку в раковину, вытерла руки полотенцем. Каждое движение четкое, выверенное. — А семья остается. Кровь не водица, Маринка. Запомни это.
В коридоре послышались шаги. Дмитрий возвращался с работы — рано, не обычно. Марина услышала, как он разговаривает по телефону, смеется. Голос усталый, но довольный.
— Мама, я дома! — крикнул он, еще не зная, что попал в самый центр урагана.
Фаина Петровна мгновенно преобразилась. Лицо смягчилось, в глазах появилось тепло. Она быстро поправила прическу, разгладила платье.
— Димочка, милый, — засеменила к двери, — как дела? Ты поел? Я оставила тебе котлеты...
— Спасибо, мам, — Дмитрий вошел в кухню, поцеловал мать в щеку. На жену посмотрел мельком. — Привет, Мариш. Что у вас тут?
"Что у вас тут?" — как будто они две соседки, которые опять не поделили что-то. Марина стояла у окна, спиной к мужу. Плечи дрожали от злости.
— Ничего особенного, — ответила Фаина Петровна, накладывая сыну ужин. — Просто обсуждали бытовые вопросы. Знаешь, как это бывает между женщинами.
Дмитрий кивнул, не слушая. Уткнулся в телефон, ел котлеты. Высокий, широкоплечий, с темными волосами и добрыми карими глазами. Хороший мужчина, любящий отец. Только вот маму боготворил до такой степени, что иногда казался слепым ко всему остальному.
— Дима, — сказала Марина, не оборачиваясь. — Нам нужно поговорить.
— Поговорим завтра, — он зевнул. — Устал как собака. У нас тендер горит, вся контора на ушах стоит.
— Сейчас.
Что-то в ее голосе заставило его поднять голову. Фаина Петровна насторожилась, как кошка перед прыжком.
— Что случилось? — спросил Дмитрий, отложив вилку.
Марина медленно повернулась. Лицо бледное, глаза горят. Красивая женщина, двадцать восемь лет, стройная, с темно-русыми волосами до плеч. Но сейчас выглядела на все сорок — усталая, измученная.
— Твоя мама считает, что я здесь временно, — сказала она тихо. — Что женщины приходят и уходят, а семья остается.
Дмитрий переглянулся с матерью. Та пожала плечами, мол, не знаю, о чем она.
— Мам, ты что-то такое говорила? — спросил он осторожно.
— Димочка, — Фаина Петровна села рядом с сыном, положила руку ему на плечо, — я просто объясняла Марине некоторые вещи. Она иногда забывает, что в доме должна быть иерархия, понимаешь?
— Какая еще иерархия? — Марина шагнула вперед. — Я жена, мать ребенка, хозяйка этого дома!
— Хозяйка? — свекровь усмехнулась. — Дорогая моя, этот дом принадлежит Дмитрию. А Дмитрий — мой сын. Следовательно...
— Следовательно, что? — взорвался Дмитрий. — Мама, ты о чем вообще?
Но Фаину Петровну было уже не остановить. Словно прорвало плотину.
— Следовательно, я здесь главная женщина. Я растила этого мальчика одна, после того как его отец ушел. Я работала на двух работах, чтобы дать ему образование. Я покупала ему одежду, книги, оплачивала институт. А теперь какая-то...
— Мама! — рыкнул Дмитрий.
— Какая-то случайная девица думает, что может прийти и все тут переделать под себя, — договорила она, глядя прямо на Марину.
Воздух в кухне стал густым, тяжелым. Дашка опять заплакала в детской — чувствовала напряжение даже сквозь стены.
— Все, хватит! — Дмитрий встал так резко, что стул опрокинулся. — Мама, извинись немедленно!
— Перед кем извиняться? — Фаина Петровна спокойно поправила салфетку на столе. — Я сказала правду. И кстати, Димочка, у меня есть предложение.
Марина замерла. Что-то в интонации свекрови заставило ее насторожиться. Слишком уверенно, слишком спокойно.
— Какое предложение? — спросил Дмитрий подозрительно.
— Помнишь Катю Рогову? Дочь моей подруги Светланы? — Фаина Петровна достала из кармана фартука телефон, начала листать фотографии. — Вот, посмотри. Красивая девочка, умная. Закончила медицинский, работает педиатром. И главное — понимает, что такое семейные ценности.
— Мама, ты что творишь? — Дмитрий побледнел.
— Ничего не творю. Просто думаю о будущем. — Свекровь повернула экран телефона так, чтобы сын видел фотографии. — Катюша недавно развелась. Неудачно вышла замуж, муж пил. Сейчас воспитывает семилетнего сына одна. Достойная женщина.
Марина подошла ближе, заглянула через плечо мужа. На экране улыбалась симпатичная блондинка лет тридцати. Стройная, в белом халате, рядом с ребенком.
— И что? — прошипела Марина. — Что ты хочешь этим сказать?
— А то, что Дима заслуживает лучшего, — Фаина Петровна убрала телефон. — Женщину, которая будет его уважать. Которая не будет орать на его мать. Которая создаст настоящий дом, а не этот... — она обвела рукой кухню, — балаган.
— Мама, прекрати немедленно! — Дмитрий ударил кулаком по столу. — У меня есть жена! У меня есть дочь!
— Дочь никуда не денется. А жена... — Фаина Петровна пожала плечами. — Жены бывают разные, сынок. И не все подходят для серьезных отношений.
Марина почувствовала, как внутри все переворачивается. Значит, свекровь уже все спланировала. Уже нашла замену. Уже, наверное, и встречу организовала.
— Ты с ней встречалась? — спросила она тихо.
— С кем? — невинно удивилась Фаина Петровна.
— С этой... Катей.
— Конечно встречалась. Светлана ее привела на мой день рождения в прошлом месяце. Помнишь, Димочка, ты тогда не пришел, работал? — Свекровь говорила медленно, смакуя каждое слово. — Такая воспитанная девочка. Весь вечер со мной разговаривала, интересовалась твоими делами. Спрашивала, женат ли ты, счастлив ли в браке...
— И что ты ей ответила? — голос Марины звучал как выстрел.
— А что я могла ответить? — Фаина Петровна развела руками. — Сказала правду. Что ты молодой, красивый мужчина находишься в сложной жизненной ситуации. Что браки не всегда складываются так, как хочется...
— Ты что, совсем спятила? — взревел Дмитрий. — Какая еще сложная ситуация? Я женат! Счастливо женат!
— Счастливо? — свекровь театрально всплеснула руками. — Димочка, милый, посмотри вокруг. Твоя жена кричит на твою мать. В доме постоянные скандалы. Ребенок плачет каждый вечер. Это ты называешь счастьем?
— А кто устраивает скандалы? — Марина шагнула вперед. — Кто каждый день придирается к каждой мелочи? Кто делает мою жизнь невыносимой?
— Я только пытаюсь помочь, — Фаина Петровна изобразила на лице обиженную невинность. — Но если мои советы не нужны...
— Не нужны! — закричала Марина. — Твои советы не нужны! Твоя помощь не нужна! И твоя Катя тоже не нужна!
— Катя тут ни при чем, — вмешался Дмитрий. — Мама, я не понимаю, к чему ты клонишь. Объясни нормально.
Фаина Петровна прошла к окну, постояла молча. Потом повернулась, лицо стало серьезным.
— Хорошо, скажу прямо, — произнесла она медленно. — Я вижу, что этот брак разрушает тебя, сынок. Ты похудел, стал нервным, на работе проблемы начались. А все почему? Потому что дома война.
— Какие проблемы на работе? — насторожился Дмитрий.
— А ты думаешь, я не знаю? Николай Петрович звонил мне на прошлой неделе. Твой начальник. Беспокоится за тебя. Говорит, стал рассеянным, ошибки делаешь...
Марина увидела, как дрогнуло лицо мужа. Значит, правда. На работе действительно проблемы.
— Он не имел права тебе звонить, — пробормотал Дмитрий.
— Имел. Мы с Николаем Петровичем старые знакомые, он переживает за тебя как за сына. И знаешь, что он мне сказал? — Фаина Петровна подошла к сыну, взяла его за руки. — Что хорошему специалисту нужна спокойная семейная обстановка. Поддержка. Понимание. А не вот это все.
Она кивнула в сторону Марины.
— Это все — твоя невестка, да? — Марина почувствовала, как голос начинает дрожать от ярости. — Это все — я, да?
— А кто же еще? — спокойно ответила свекровь. — До твоего появления в этом доме был мир и покой. Димочка приходил с работы отдохнувший, мы ужинали, беседовали. А теперь что? Крики, слезы, истерики...
— Мама, достаточно, — Дмитрий провел рукой по лицу. — Я устал. Давайте поговорим завтра, когда все успокоятся.
— Нет, — твердо сказала Фаина Петровна. — Сегодня. Пока не поздно. Катюша свободна, Димочка. И она готова познакомиться с тобой поближе. Я уже договорилась со Светланой...
— Ты что сделала? — взвыл Дмитрий.
— Договорилась о встрече. В субботу. В кафе "Времена года". — Свекровь говорила деловито, будто обсуждала покупку продуктов. — Просто познакомиться, поговорить. Как культурные люди.
Марина схватилась за стул, чтобы не упасть. Значит, все серьезно. Свекровь не просто угрожает — она действует.
— А я что, по-твоему, должна сидеть дома и ждать, пока мой муж идет на свидание? — прошептала она.
— А что ты можешь? — Фаина Петровна пожала плечами. — Если Дима решит, что ему нужны перемены в жизни, кто тебя спрашивать будет?
— Все! — рявкнул Дмитрий. — Все, хватит! Мама, ты переходишь все границы! Никуда я не иду, ни с кем не встречаюсь! У меня есть семья!
— Семья? — горько усмехнулась свекровь. — Димочка, открой глаза. Посмотри, что происходит в этом доме. Каждый день скандалы, каждый вечер нервотрепка. Дашенька от этого страдает. Ты страдаешь. Даже я страдаю, хотя и стараюсь не показывать...
И тут она заплакала. Тихо, жалобно, как побитая собачка. Дмитрий тут же бросился к матери, обнял за плечи.
— Мам, не плачь, пожалуйста...
— Я же только добра хочу, — всхлипывала Фаина Петровна. — Только лучшего для тебя, сынок. А меня обвиняют во всех грехах...
Марина смотрела на эту сцену и понимала: проиграла. Свекровь — мастер манипуляций. Сейчас она жалкая, несчастная мать, которая печется о благе сына. А Марина — злая, истеричная жена, которая всех мучает.
— Дима, — сказала она тихо, — ты действительно так думаешь? Что я разрушаю твою жизнь?
Он посмотрел на нее через плечо матери. В глазах усталость, растерянность.
— Я не знаю, Мариш. Честно не знаю. Может, нам действительно стоит... поговорить. Разобраться в отношениях.
— Разобраться? — Марина почувствовала, как что-то ломается внутри. — С помощью подружки твоей мамочки?
— Не называй ее так, — устало попросил Дмитрий.
— А как мне ее называть? Твоей новой женой?
В детской смолк плач. Дашка заснула, устав от родительских криков. А взрослые так и стояли в кухне — в тупике, в злости, в непонимании.
— Знаешь что, — сказала Марина, снимая фартук, — делайте что хотите. Я пошла спать.
Она развернулась и вышла, оставив мужа с матерью наедине.
Утро началось с телефонного звонка. Марина работала в частной клинике медсестрой, часто брала ночные смены — доплачивали хорошо, а деньги в семье лишними не были. Особенно после того, как Дмитрий стал зарабатывать меньше.
— Танечка заболела, — сообщила заведующая, — можешь выйти на замену? С восьми вечера до восьми утра.
Марина посмотрела на календарь. Пятница. Значит, дома будет и Дмитрий, и свекровь. За Дашей есть кому присмотреть.
— Хорошо, — согласилась она. — Приеду.
За ужином Фаина Петровна была подозрительно мила. Нахваливала Маринин борщ, интересовалась работой, даже предложила помочь с Дашкой.
— Ты иди спокойно, — говорила она, убирая со стола, — мы с Димочкой все устроим. Правда, сынок?
Дмитрий молча кивнул, не поднимая глаз от тарелки. После вчерашнего скандала он стал еще более замкнутым.
Марина собралась на работу с тяжелым сердцем. Что-то в поведении свекрови настораживало, но понять что именно — не могла.
Ночная смена прошла спокойно. К утру Марина устала так, что думала только о постели. Ключи от квартиры она всегда носила с собой — свекровь этого не одобряла, но Дмитрий настоял.
Открыла дверь тихо, чтобы не разбудить семью. В прихожей стояли незнакомые женские туфли — изящные, на каблуке, явно дорогие. Марина нахмурилась. Кто это может быть в семь утра?
Пошла на кухню — пусто. Заглянула в зал — никого. Направилась к спальне и замерла у приоткрытой двери.
На их семейной кровати, под их общим одеялом лежали двое — ее муж и незнакомая блондинка. Оба спали. На тумбочке стояла пустая бутылка вина и два бокала.
Марина стояла как вкопанная. Мир вокруг качнулся, поплыл. Это не может быть правдой. Этого не может быть.
Блондинка шевельнулась во сне, повернулась к Дмитрию лицом. Красивая, ухоженная, лет тридцати. Точно такая же, как на фотографиях в телефоне свекрови.
Катя.
— Дима, — прошептала Марина.
Муж открыл глаза, несколько секунд смотрел на нее непонимающе. Потом осознание ударило как молния. Он резко сел на кровати.
— Мар! Это не то, что ты думаешь!
— А что это? — голос звучал странно, будто не ее.
— Я не помню... То есть, мы просто... — Дмитрий потер лоб. — Мама пригласила Катю на ужин. Мы немного выпили. Говорили...
Катя проснулась от голосов. Увидела Марину, смутилась, натянула одеяло до подбородка.
— Простите, я... Это получилось случайно, — пробормотала она.
— Случайно? — Марина шагнула в комнату. — В моей постели? В моем доме?
— Марина, успокойся, — Дмитрий встал, начал натягивать брюки. — Ничего не произошло. Мы просто заснули...
— Заснули? — голос становился все громче. — Голые? В одной кровати?
В коридоре послышались шаги. Появилась Фаина Петровна в халате, с чашкой чая.
— О, Маринка вернулась, — сказала она спокойно, будто ничего необычного не происходило. — Как работа?
— Как работа? — Марина повернулась к свекрови. — Ты серьезно?
— А что такое? — Фаина Петровна изобразила удивление. — Катюша вчера заехала познакомиться поближе. Мы так хорошо провели вечер, что она согласилась остаться. В гостевой комнате, конечно.
— В гостевой? — Марина показала на кровать. — Это гостевая комната?
— Ну, знаешь, молодежь... — свекровь развела руками. — Выпили немножко, расслабились. Думаю, ничего страшного не произошло. Просто дружеское общение.
Катя торопливо одевалась, краснела до корней волос.
— Я действительно не хотела... — бормотала она. — Фаина Петровна так настаивала, что я осталась. А потом мы с Дмитрием разговорились, и...
— И что? — Марина подошла вплотную к кровати. — И решили поспать вместе? Для лучшего знакомства?
— Марин, прекрати, — Дмитрий застегнул рубашку. — Ты же видишь, девушка смущается. Ничего такого не было.
— Ничего такого? — Марина засмеялась истерически. — Мой муж спит с чужой женщиной в нашей постели, а это ничего такого?
Дашка заплакала в детской — проснулась от криков.
— Вот видишь, — укоризненно сказала Фаина Петровна, — ребенка разбудила своими воплями. Надо было спокойно поговорить, как взрослые люди.
— Спокойно? — Марина почувствовала, что сейчас взорвется. — Ты привела в мой дом другую женщину! Подсунула ее моему мужу! А я должна спокойно это обсуждать?
— Никто никого не подсовывал, — возмутилась свекровь. — Катюша пришла сама. По приглашению. Мы просто хотели, чтобы вы познакомились поближе...
— Познакомились? Мы с ней даже не разговаривали!
— Ну так поговорите сейчас, — предложила Фаина Петровна. — Катюша очень хорошая девочка. Воспитанная, образованная...
Марина смотрела на эту мизансцену и понимала — это спектакль. Хорошо срежиссированный спектакль, где каждый играет свою роль. Свекровь — заботливую мать. Катя — случайную жертву обстоятельств. Дмитрий — растерянного мужчину, который не понимает, что происходит.
А она — она должна играть роль истерички, которая устраивает сцены на пустом месте.
— Знаешь что, — сказала Марина неожиданно спокойно, — ты права, Фаина Петровна. Нам действительно стоит познакомиться поближе.
Все замерли. Такой реакции никто не ожидал.
Марина подошла к Кате, которая все еще сидела на кровати, натянув на себя простыню.
— Катя, да? — дружелюбно спросила она. — Очень приятно. А ты знаешь, что Дима храпит? Сильно так, громко. И еще скрипит зубами во сне.
— Я... что? — растерянно пробормотала Катя.
— А еще он не любит мыть посуду. Совсем не любит. Зато обожает, когда ему гладят рубашки. Каждое утро свежая рубашка, понимаешь? — Марина села на край кровати, будто они старые подруги. — И носки. Господи, как же он разбрасывает носки! По всей квартире.
— Марин, ты что делаешь? — осторожно спросил Дмитрий.
— Знакомлю вашу Катю с реальностью, — улыбнулась Марина. — Катенька, милая, а ты умеешь менять подгузники? Дашка еще маленькая, какает по ночам. Придется вставать каждые три часа.
Катя побледнела.
— И еще, — продолжила Марина задушевно, — у Димы геморрой. От сидячей работы. Иногда просит мазью намазать. Интимное место, понимаешь? Не очень романтично, но что поделать...
— Марина! — возмутился Дмитрий.
— Что "Марина"? Я же помогаю твоей новой пассии узнать тебя лучше! — Марина повернулась к свекрови. — А вы, Фаина Петровна, расскажите Кате о своих привычках. Как вы любите контролировать каждый шаг невестки. Как проверяете срок годности продуктов в холодильнике. Как подслушиваете телефонные разговоры...
— Я не подслушиваю! — возмутилась свекровь.
— Конечно, не подслушиваете. Просто случайно всегда знаете, с кем я говорила и о чем. — Марина встала, подошла к окну. — Катенька, а ты готова к тому, что твоя свекровь будет жить с вами? В одной квартире? Всегда? До самой смерти?
Катя окончательно побледнела, начала торопливо одеваться.
— Я... мне кажется, здесь какое-то недоразумение, — пробормотала она. — Я лучше пойду...
— Никуда ты не пойдешь! — резко сказала Фаина Петровна. — Садись. Будем разговаривать по-взрослому.
— По-взрослому? — Марина засмеялась. — Хорошо. Давайте по-взрослому.
Она достала из кармана телефон, включила диктофон.
— Фаина Петровна, повторите, пожалуйста, что вы говорили вчера вечером. Про то, что женщины приходят и уходят, а семья остается. И про то, что я в этом доме временно.
— Зачем тебе это? — насторожилась свекровь.
— Для суда, — спокойно ответила Марина. — При разводе пригодится. Когда буду доказывать, что наш брак разрушили не мои истерики, а ваши интриги.
— Какой еще суд? — опешил Дмитрий.
— А такой. Думаешь, я дура? Думаешь, не понимаю, что происходит? — Марина повернулась к мужу. — Твоя мамочка полтора года планомерно уничтожает наш брак. А ты ей в этом помогаешь.
— Я не помогаю! Я просто...
— Просто что? Просто спишь с другими женщинами "случайно"? — Марина показала на кровать. — Просто позволяешь матери распоряжаться твоей семьей?
Катя тихо встала и направилась к двери.
— Стой! — рявкнула Фаина Петровна. — Куда это ты?
— Домой, — дрожащим голосом ответила Катя. — Простите, но я не хочу в этом участвовать. Мне никто не говорил, что Дмитрий женат. Что у него ребенок...
— Как не говорил? — изумилась свекровь. — Я же рассказывала!
— Вы говорили, что он в сложной жизненной ситуации! Что подумывает о разводе! — Катя уже почти плакала. — А не то, что у него маленькая дочь и любящая жена!
— Любящая? — фыркнула Фаина Петровна. — Ты видела, как она себя ведет?
— Я вижу женщину, которая защищает свою семью, — твердо сказала Катя. — И мне стыдно, что я стала частью этого... этого безобразия.
Она быстро оделась и выбежала из комнаты. Хлопнула входная дверь.
Повисла тишина. Дашка перестала плакать, словно почувствовала, что буря стихает.
— Ну и замечательно, — сказала Марина, убирая телефон. — Одной проблемой меньше.
— Маринка, — начала было свекровь, но Марина перебила:
— Все. Больше ни слова. — Она подошла к шкафу, достала чемодан. — Собираю вещи и ухожу. С дочерью.
— Куда ты денешься? — презрительно спросила Фаина Петровна. — У тебя денег нет, жилья нет...
— Есть. — Марина начала складывать одежду. — У меня есть мама. Есть подруги. Есть работа. И есть, наконец, самоуважение.
— Марин, подожди, — Дмитрий схватил ее за руку. — Давай поговорим спокойно. Может, все еще можно исправить...
Она посмотрела на него долго, внимательно. Увидела усталые глаза, растерянность, желание все вернуть назад.
— Знаешь, Дим, — сказала она тихо, — я тебя люблю. Но я не буду больше сражаться за человека, который не хочет, чтобы за него сражались.
— Я хочу! Просто не знал, как...
— Как что? Как поставить мать на место? Как защитить жену? — Марина покачала головой. — Поздно, Дима. Слишком поздно.
Она закрыла чемодан, пошла в детскую собирать вещи дочери.
Через полчаса такси ждало у подъезда. Марина вынесла последнюю сумку, обернулась. В окне стояли двое — муж и свекровь. Дмитрий прижимал ладонь к стеклу, лицо искаженное болью.
А Фаина Петровна просто смотрела. Победительно.
Марина села в машину, прижала к себе сонную Дашку.
— Куда едем? — спросил водитель.
— К маме, — ответила она и добавила про себя: — Домой.
Такси тронулось. В боковом зеркале замелькали знакомые дворы, скамейки, дома. Прежняя жизнь оставалась позади.
А впереди ждала новая. Трудная, неизвестная, но своя.
Марина достала телефон, набрала номер матери.
— Мам, это я. Можно мы с Дашкой к тебе приедем? Насовсем... Да, все кончено... Нет, не плачь. Все будет хорошо. Обязательно будет.
Она положила трубку и улыбнулась сквозь слезы. Впервые за полтора года — по-настоящему улыбнулась.
Прошел год
Марина шла по торговому центру с Дашкой за руку, выбирала дочке обувь на зиму. Девочка выросла, стала болтливой, веселой. Больше не плакала по ночам.
— Мама, смотри, какие красивые! — Дашка показала на розовые сапожки со стразиками.
— Красивые, — согласилась Марина. — Но не практичные. Давай вот эти, синие...
— Марина?
Она обернулась. Перед ней стояла Катя — та самая Катя, из злополучного утра. Выглядела хорошо, даже счастливо.
— Привет, — неловко сказала Катя. — Можно поговорить?
Марина кивнула. Они отошли в сторонку.
— Я хотела извиниться, — начала Катя. — За тот день. Это было ужасно с моей стороны...
— Забудь, — махнула рукой Марина. — Ты тоже стала жертвой ее игр.
— Да, но все равно... — Катя помолчала, потом добавила: — А знаешь, что самое интересное? Через месяц после той истории Фаина Петровна снова мне позвонила. Сказала, что Дмитрий свободен, хочет со мной встретиться.
— И что ты ответила?
— Послала куда подальше, — засмеялась Катя. — А еще рассказала всем подругам, какая она интриганка. Теперь в нашем районе все знают — к Фаине Петровне со сватовством лучше не соваться.
Они обе рассмеялись.
— А как он? Дима? — спросила Марина.
— Плохо, — вздохнула Катя. — Виделись недавно случайно. Постарел, сам не свой. Говорит, маму в дом престарелых отдал. Не выдерживает одиночества.
Марина промолчала. Было немножко жалко их обоих — и Диму, и его мать. Но жалость эта не причиняла боли. Просто констатация факта: люди сами выбирают свою судьбу.
— Ну, мне пора, — сказала Катя. — Удачи тебе, Марина. Ты молодец, что ушла тогда. Не каждая решилась бы.
— Не каждая, — согласилась Марина. — Но я решилась.
Катя ушла, а Марина вернулась к дочери, которая уже примеряла синие сапожки.
— Нравятся? — спросила она.
— Очень! — закивала Дашка. — А почему ты улыбаешься, мама?
— Просто так, — ответила Марина. — Просто хорошо на душе.
И это была правда. На душе было хорошо. Спокойно и хорошо. Как не было уже очень давно.
Оказывается, свобода — это не страшно. Это прекрасно.