Всем привет, друзья!
С первых же минут войны старшая медсестра хирургического отделения госпиталя в Брестской крепости Прасковья Ткачёва устремилась в охваченное пламенем здание медучреждения. Со второго этажа, где находились тяжёлые больные после операций, она успешно эвакуировала более двадцати раненых бойцов. Их разместили в безопасных казематах неподалёку. После этого Ткачёва вместе с другими медиками стала оказывать помощь пострадавшим. Имена и фамилии спасённых, а также отметки о погибших она заносила в свой профсоюзный билет. Прасковья сражалась среди защитников Волынского укрепления вплоть до 25 июня 1941 года. Получив ранение, она оказалась в плену у фашистов, но совершила побег и продолжила воевать в партизанском отряде имени М. Чернака на территории Брестской области. В послевоенное время Прасковья Леонтьевна жила в Бресте, работала по медицинской специальности и была похоронена на кладбище «Плоска».
На основе воспоминаний Прасковьи Ткачёвой
В сентябре 1939 года Прасковья Ткачёва участвовала в освободительном походе в Западную Белоруссию вместе с подразделениями Красной Армии. 26 сентября их госпиталь был размещён непосредственно в Брестской крепости. В 1940 году, во время демобилизации, ей предложили продолжить работу в качестве вольнонаёмной медсестры, а впоследствии её избрали председателем месткома. Профсоюзная организация, которую она возглавляла, объединяла около двухсот человек. Непосредственно перед началом войны Ткачёву назначили на должность старшей медсестры хирургического отделения.
21 июня, в субботу, около полудня комиссар госпиталя Богатеев вызвал её и распорядился в срочном порядке, за два часа, подготовить пациентов к отправке, так как госпиталь расформировывали. Прасковья хорошо знала Николая Семёновича — он был отзывчивым и душевным человеком, опытным наставником, часто присутствовавшим на комсомольских собраниях. Будучи фельдшером по образованию, он глубоко разбирался в медицине и вникал во все рабочие процессы, а в час суровых испытаний также оказался на передовой.
В тот последний мирный день необходимо было подготовить к перевозке 80 человек. Медперсонал должен был отправиться вслед за больными в Пинск в воскресенье. Часть пациентов к тому моменту уже передали 95-му медсанбату. Богатеев также поручил ей решить, кого из прежнего коллектива взять с собой. После этого разговора комиссар ушёл домой, а Ткачёва отправилась в парк имени Первого мая.
Прасковья вернулась домой поздно. В крепости царила непривычная, зловещая тишина. Она делила жильё со старшими медсёстрами других отделений — Вишневской (терапевтического) и Ровнягиной Дусей (инфекционного). Несмотря на усталость и множество дел, среди которых было и поручение Богатеева оформить документы для переезда части персонала, она решила ненадолго прилечь. Однако едва она успела закрыть глаза, как раздался оглушительный грохот. Поначалу показалось, что это гроза, но, подбежав к окну, Ткачёва увидела объятое пламенем терапевтическое отделение. Стало ясно — началась война. Она разбудила соседок криком, и все они, кое-как накинув одежду, выскочили наружу.
Территория госпиталя подверглась жестокой бомбардировке, повсюду были видны жертвы. Хирургический корпус также получил серьёзные повреждения, повсюду бушевал пожар. Медицинский персонал, находившийся на дежурстве, начал срочную эвакуацию пациентов из горящих зданий в казематы, расположенные в крепостном валу. Первую группу удалось благополучно переместить в укрытие. Ткачёва, рискуя, поднялась на второй этаж, где на лестнице столкнулась с батальонным комиссаром Богатеевым. Он был ранен в лицо и явно оглушён взрывом.
Как выяснилось, комиссар успел посетить несколько отделений, уничтожить важные документы и организовать спасение раненых из охваченных огнём помещений. Однако при попытке покинуть здание он столкнулся с группой немецких солдат. В завязавшейся рукопашной схватке Николай Семёнович Богатеев погиб.
Среди спасённых бойцов оказался пограничник И.Р. Родионов. Он сообщил, что на Тереспольском укреплении оборону держали три группы пограничников под командованием Кукушкина и Русакова; командира третьей группы он вспомнить не мог.
Защитники продолжали верить в скорый подход подкрепления. Неожиданно позиции были атакованы немцами. В этот момент медсестра Вера Хорецкая перевязывала раненого Кукушкина — оба были хладнокровно убиты врагом. Бойцы Логинов, Русаков и другие, вооружённые трофейным оружием, открыли ответный огонь и ненадолго отбросили противника. Спустя примерно двадцать минут гитлеровцы вернулись с более крупным отрядом. В завязавшемся бою погибла Дуся Ровнягина. Из 28 человек в живых осталось лишь четверо. Лейтенант Иванов, пытаясь избежать плена, бросился в воду и был расстрелян врагами в упор.
Фашисты, осмотрев помещение, приняли оставшихся в живых за погибших. Среди множества тел четверых уцелевших людей было не заметно. Даже после того, как один из солдат толкнул их, они сохранили полную неподвижность. Когда опасность миновала и наступила тишина, было решено переместиться в другие подвальные помещения для укрытия. Едва они успели скрыться в новом укрытии, как поблизости послышались шаги. Затаившись, они услышали родную речь — это был начальник армейского госпиталя военврач 2-го ранга Маслов. Он перевёл группу в более безопасное место. Перед уходом Маслов подошёл к телам погибших медсестёр Дуси Ровнягиной и Веры Хорецкой и простился с ними.
Сложившаяся обстановка была отчаянной: дети умоляли о воде, которую было негде взять, повсюду слышались стоны и крики. Утром немецкие солдаты вновь появились. Благодаря знанию немецкого языка Маслов вступил с ними в переговоры. После этого гитлеровцы отделили женщин и детей от остальных. Раненых и больных увезли, а оставшиеся оказались в мучительном ожидании своей участи.
Особое впечатление на Ткачёву произвёл маленький сын врача Григорьева, смышлёный четырёхлетний мальчик. Он постоянно повторял слова, от которых сжималось сердце: «Пусть уж добивают».
Во время штурма Цитадели вражеские силы использовали женщин и детей в качестве «живого щита», прикрываясь ими при наступлении. Сами женщины, проявляя невероятное мужество, кричали нашим бойцам, призывая их открывать огонь, невзирая на то, что их гнали впереди вражеских цепей.
Отважная медсестра демонстрировала стойкость и в плену. История одного немецкого снимка
Вспомним о первых сутках обороны Волынского укрепления Брестской крепости: ряды защитников редели, враг применил дымовые шашки, и часть раненых бойцов задохнулась в подвалах. Сама Прасковья Ткачёва также получила ранение, однако не прекращала работать, оказывая помощь пострадавшим. Более того, ей удалось найти и привести в импровизированный лазарет, размещённый в подвале, нескольких женщин с детьми — членов семей командиров Красной Армии.
Обнаружив у себя в кармане профсоюзный билет, Ткачёва стала использовать его как блокнот, записывая имена, обстоятельства гибели сослуживцев и адреса их родных. Вот лишь короткий отрывок из этих хроник:
«…Мы пытались вырваться, но попали в окружение. Погибли комиссар Н.С. Богатеев, Вера Хорецкая, которую убили при перевязке пограничника… И Дуся Ровнягина… Втроём мы несли раненого бойца, из последних сил двигаясь к выходу, но там оказались немцы. Наши солдаты убили нескольких фашистов. Оставшихся в живых враги забросали гранатами. Погибло около 22 больных и раненых. Из двадцати восьми человек в живых остались только мы четверо…»
Сегодня этот исписанный карандашом профсоюзный билет занимает почётное место среди экспонатов Музея обороны Брестской крепости.
24 июня, после захвата Волынского укрепления, немецкие солдаты обнаружили в развалинах Ткачёву вместе с группой женщин и детей. Один из солдат 45-й пехотной дивизии вермахта, Михаэль Вехтлер, сделал фотографию, на которой Прасковья Ткачёва запечатлена с жёнами и детьми командиров в окружении немецких солдат.
Затем последовал изнурительный марш в лагерь для военнопленных. Несмотря на собственную рану, истощение и моральное потрясение, Ткачёва держалась с невероятным достоинством. Она понимала, что немцы, озлобленные ожесточённым сопротивлением гарнизона, без раздумий расстреливали отстающих. Будучи единственной военной в этой группе, она чувствовала на себе взгляды жён командиров и их детей и, по её собственным позднейшим словам, не имела права показать слабость. В пути она постоянно подбадривала измученных людей, уговаривая их найти силы идти дальше, иначе их ждал неминуемый расстрел. Когда кто-то совсем выбивался из сил, его поддерживали под руки. В один из моментов немецкие конвоиры чуть не застрелили саму Ткачёву за то, что она помогала другим, но, к счастью, инцидент тогда удалось разрешить.
Побег и партизанский путь
Прасковье Ткачёвой хватило сил не только выжить в неволе, но и совершить побег. Уже летом 1942 года она присоединилась к партизанскому отряду под командованием лейтенанта-пограничника Сергея Шиканова. Это соединение было одним из первых, начавших активную борьбу в брестских лесах. Начальником разведки в отряде был местный уроженец Михаил Чернак, и после его героической гибели в 1943 году отряд стал носить его имя. Прасковья Ткачёва проявила себя как отважный боец, неоднократно участвуя в смелых операциях против немецких гарнизонов и полицаев, за что была удостоена государственных наград.
Мирная жизнь после войны
Вернувшись с Победой в Брест, Прасковья Леонтьевна осталась жить в этом городе. Всю последующую жизнь она посвятила своей профессии, добросовестно работая медсестрой — сначала в железнодорожной больнице, а затем в комнате матери и ребёнка на станции Брест-Центральный. Именно она лично передала на вечное хранение в Музей обороны Брестской крепости свой бесценный реликт — полуобгоревший профсоюзный билет, который стал немым, но красноречивым свидетельством мужества защитников цитадели в июне 1941 года.
Статья подготовлена на основе материала Владимира Касьянова, опубликованного в „Минской правде“
★ ★ ★
ПАМЯТЬ ЖИВА, ПОКА ПОМНЯТ ЖИВЫЕ...
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!
~~~
Ваше внимание — уже большая поддержка. Но если захотите помочь чуть больше — нажмите «Поддержать» в канале или под статьёй. От души спасибо каждому!
★ ★ ★