— Мам, ты завтра сможешь посидеть с Машкой? Нам срочно нужно съездить в центр.
Когда мама перестала быть бесплатной
Людмила Серафимовна подняла глаза от телефона, где высвечивались объявления о работе няни:
«Опытная няня, 700 рублей час. Уборка квартир — от 500 рублей».
— А сколько вы готовы заплатить? — спросила она, отложив телефон.
Сын замер с чашкой кофе на весу.
— Мам, что-то случилось?
— Наоборот, прояснилось. Вчера подсчитала: за месяц я провела с внучкой сорок два часа, убрала у вас дома пять раз, приготовила восемнадцать обедов.
Если бы вы нанимали людей со стороны — это обошлось бы в тридцать одну тысячу.
Игорь поставил чашку и уставился на мать, словно впервые её видел.
— Ты серьёзно хочешь брать с нас деньги?
Людмила достала из кошелька аккуратно сложенный листок и разгладила его на столе.
«ПРАЙС-ЛИСТ НА СЕМЕЙНЫЕ УСЛУГИ» — было написано сверху её мелким бухгалтерским почерком.
— Присмотр за детьми — шестьсот рублей в час.
— Уборка — пятьсот.
— Приготовление обеда — четыреста.
— Выслушать жалобы на жизнь — триста за полчаса.
Сын читал, а лицо его становилось всё более растерянным.
— Мама, но мы же семья...
— Именно. А в семье должно быть взаимопонимание. Вот я и хочу, чтобы вы наконец поняли цену моего времени.
Она встала и налила себе чай. В движениях появилась какая-то новая собранность — словно она репетировала этот разговор много раз.
— Ты не можешь просто взять и... — Игорь безнадежно махнул рукой.
— Могу. А вы не могли просто взять и начать планировать свои просьбы заранее.
Звоните всегда в последний момент: «Мам, срочно, мам, выручай».
А я должна бросать все свои дела и мчаться к вам.
— У тебя же никаких особых дел нет.
Людмила замерла с чашкой у губ.
Вот оно — то самое предложение, после которого она окончательно поняла правильность своего решения.
Когда помощь становится эксплуатацией
— Никаких дел? — переспросила она тихо. — Интересно. А когда я убираю у тебя дом, это дело или не дело?
— Ну... это же не работа...
— А что? Хобби? Развлечение?
Игорь покраснел.
— Мам, ну не передёргивай. Ты же сама всегда предлагала...
— Предлагала. А теперь не предлагаю. Теперь у меня есть расценки.
В этот момент зазвонил телефон. На экране высветилось: «Алёна». Дочь.
— Привет, мам. Слушай, у нас аврал. Можешь завтра посидеть с малым? Нам нужно, а посидеть некому.
— Конечно, дорогая. С десяти до шести — это восемь часов. По шестьсот рублей — получается четыре тысячи восемьсот.
Повисла тишина.
— Мам, это розыгрыш?
— Нет, это новые правила. Твой брат может подтвердить.
— Какой брат? Какие правила? Мам, ты точно в порядке?
Людмила посмотрела на Игоря, который сидел с открытым ртом.
Я в полном порядке. Впервые за восемнадцать лет.
Она отключилась.
— Зачем ты так с Алёнкой? — укоризненно спросил сын.
— А зачем вы так со мной? Восемнадцать лет подряд.
— Мы любим тебя...
— Знаю. И я вас тоже. Только любовь и уважение — разные вещи. Любить можно и паразита. А уважать нужно заслужить.
Когда мама открыла для себя новую жизнь
Она прошла на кухню и достала ещё один листок — такой же аккуратный.
— Это что? — Игорь наклонился через плечо.
— График моей занятости:
- Понедельник — свободен
- Вторник — встреча с подругами
- Среда — бассейн
- Четверг — свободен
- Пятница — кружки
- Выходные — по настроению
— Ты записалась в бассейн?
— Ещё на португальский и в фотокружок.
Оказывается, когда перестаёшь быть круглосуточным семейным спасательным кругом, время на себя находится.
Урок достоинства
Игорь молча рассматривал график.
— Мам, а если у нас будет настоящая экстренная ситуация?
Людмила улыбнулась — первый раз за весь разговор.
— А какая у вас может быть экстренная ситуация? Дети здоровы, вы работаете, квартиры есть. Максимум — лопнет труба или кто-то приболеет.
Но для этого существуют аварийные службы и поликлиники.
— Но мы привыкли...
— Вот именно. Привыкли. Как к батарее, которая всегда греет. Никому не приходит в голову поблагодарить батарею или поинтересоваться её самочувствием.
Она села напротив сына и посмотрела ему в глаза.
— Игорёк, ты помнишь, как мы с папой развелись?
— Помню. Мне было двадцать три.
— А Алёне двадцать. Вы были уже взрослые. И я подумала тогда: теперь буду жить для детей. Помогать вам устраиваться, внуков нянчить. Благородная цель, да?
Сын кивнул.
Только я не учла одного. Дети, которым помогают слишком много, перестают быть благодарными. Это становится для них нормой.
Семейный бунт и объяснения
— Неблагодарными? — Игорь нахмурился. — Мы что, недостаточно тебя благодарим?
— А ты благодаришь воздух за то, что им дышишь? — Людмила встала и подошла к окну. — Когда что-то всегда доступно, перестаёшь это замечать.
Телефон завибрировал сообщениями. Алёна писала длинными гневными абзацами.
— Сестра в ярости, — проговорил Игорь, глядя в свой телефон.
— Естественная реакция. Когда отменяют льготы, все возмущаются.
— Мам, но это же семья, а не бизнес...
— А почему семья не может быть честной? Почему в семье можно эксплуатировать близких, а с посторонними нужно быть вежливыми?
Людмила вернулась к столу и аккуратно сложила прайс-лист.
— Ты хоть раз извинился за то, что звонишь мне в последний момент? Хоть раз поинтересовался, удобно ли мне приехать?
Игорь молчал.
— А вот с няней вы договариваетесь заранее. И если она не может — не возмущаетесь, а ищете другую.
— Но няня — это...
— Чужой человек. Которого нужно уважать. А я что — своя, поэтому можно не церемониться?
Когда приехала дочь
В дверь позвонили. Алёна влетела в квартиру как ураган.
— Мама, что за театр? Игорь рассказал про твой прайс-лист. Это что, шутка?
— Садись, дочь. Чай будешь?
— Не хочу чай! Хочу понять, что с тобой происходит!
Людмила налила чай в третью чашку и поставила на стол.
Со мной происходит взросление. В шестьдесят два года.
— Какое ещё взросление? Ты же наша мама!
— Именно. Я мама, а не домработница. Мама, а не бесплатная няня. Мама, а не скорая помощь по первому вызову.
Алёна села и схватила чашку обеими руками.
— Но мы на тебя рассчитываем...
— А я на что рассчитываю? На то, что проведу остаток жизни в режиме ожидания ваших звонков?
— Ну не остаток же... — неуверенно протянул Игорь.
— А сколько? До семидесяти? До восьмидесяти? До тех пор, пока совсем не ослабну?
Признания и откровения
Людмила достала телефон и открыла календарь.
— Вы знаете, что я делала в прошлые выходные? Сидела дома и ждала, не позвонит ли кто-нибудь. А позапрошлые? То же самое.
Вся моя жизнь — это ожидание ваших просьб.
— Мы не заставляли тебя сидеть дома, — возразила Алёна, но в голосе уже слышалась неуверенность.
— Не заставляли. Но я боялась куда-то уехать или планировать что-то серьёзное. А вдруг понадобится?
— И что, теперь не понадобится? — в голосе дочери прозвучала обида.
— Понадобится. Но за деньги. Потому что тогда вы будете думать дважды, прежде чем звонить.
Людмила открыла прайс-лист и положила на стол.
— Вот, например. «Выслушать жалобы на жизнь — триста рублей за полчаса». Сколько раз в месяц каждый из вас звонит мне пожаловаться? Раз пять? Значит, полтора часа вашей терапии. По триста — получается девятьсот с каждого.
— Мам, это же не терапия, это общение...
Общение предполагает взаимность. А у нас что получается: вы рассказываете о своих проблемах, а я выслушиваю.
О моих проблемах мы не говорим — у пенсионерки какие могут быть проблемы, да?
Алёна и Игорь переглянулись.
— А какие у тебя проблемы? — тихо спросила дочь.
— Одиночество. Ощущение ненужности. Страх, что жизнь проходит мимо.
Но вам это неинтересно — у вас свои заботы.
Новые планы
— Мам... — Игорь потянулся к её руке, но она мягко отстранилась.
— Не «мам». Я не обвиняю вас. Вы выросли нормальными людьми, у вас своя жизнь. Но и я имею право на свою.
Людмила встала и подошла к комоду, откуда достала небольшую папку.
— Знаете, что это?
— Не знаем, — хором ответили дети.
— Путёвка в санаторий в Кисловодске. На месяц. Я хочу заниматься здоровьем и отдыхать, как нормальные люди. Может, даже найду там интересных людей.
— Но как же мы? — растерянно спросила Алёна.
— А как остальные люди? Нанимают помощников, договариваются с родственниками, справляются сами.
— Значит, ты от нас отказываешься?
— Нет. Я просто перестаю быть вашим бесплатным ресурсом.
Хотите помощи — планируйте заранее и готовьте оплату. Хотите общения — интересуйтесь моей жизнью тоже.
В комнате повисла тишина. Алёна вертела в руках чашку, Игорь изучал узор на скатерти.
— А если мы... не согласимся? — осторожно спросил он наконец.
— Ваше право. Тогда вам придётся искать другие решения.
Людмила налила себе чай и села.
— Но помните: я вас очень люблю. И именно поэтому хочу, чтобы наши отношения стали честными.
Шаги к пониманию
— Мам, — Алёна вдруг улыбнулась слабо, — а за объятия тоже будешь брать деньги?
— За объятия — нет. Они у меня всегда бесплатные. Но только искренние, а не дежурные.
Игорь вздохнул:
— Знаешь что, мам? Может, ты и права. Мы действительно к тебе относились как к должному.
— Значит, попробуем жить по-новому?
— Попробуем, — кивнула Алёна после паузы. — Только одно условие.
— Какое?
— Первая неделя — тестовая. Мы посмотрим, как будем справляться, а ты — подумаешь, не слишком ли это всё радикально.
Людмила задумалась.
— Договорились. Но тогда и звонки только по предварительной договорённости. Никаких внезапных просьб.
— Согласны.
Правила игры
Через неделю Игорь приехал к матери с конвертом.
— Мам, вот твои честно заработанные две тысячи четыреста. За присмотр за Машкой.
— Серьёзно будешь платить?
— А ты серьёзно собираешься в санаторий?
— Собираюсь.
— Тогда плачу. И знаешь что? Мне даже понравилось планировать заранее. Чувствую себя ответственным взрослым, а не капризным ребёнком.
Людмила хотела спрятала деньги в кошелёк, но тут же вернула конверт сыну.
— Возьми обратно. Мне не нужны ваши деньги.
— Как не нужны? А прайс-лист?
Прайс-лист был нужен, чтобы вы поняли цену моего времени. Теперь вы поняли. Этого достаточно.
Игорь обнял мать.
— Прости нас, мам. Мы правда не думали...
— Не надо извинений. Лучше скажи — как дела у Машки?
— Она вчера спросила: «Папа, а почему бабушка стала такая деловая?»
Людмила засмеялась.
— И что ты ответил?
— Что бабушка не стала деловой. Она всегда была умной. Просто мы этого не замечали.
Людмила посмотрела на путёвку в санаторий, лежащую на столе.
Впервые за долгие годы будущее казалось не привычным ожиданием, а интересным выбором.
Смогли бы вы поставить границы с близкими? Подписывайтесь.