Про архитектора по имени Лина Бо Барди я узнала, благодаря выставке в «ГЭС-2». Выставка не идеальная (о ней я писала в предыдущей статье), но я благодарна за знакомство с интересной личностью. Я пошла читать о Лине дальше и глубже, и теперь делюсь интересным с вами.
Лина Бо Барди прожила долгую жизнь (1914–1992) и стала практически ровесницей бурного XX века. Родилась она в Риме, училась архитектуре в Италии, начинала карьеру в Милане под крылом знаменитого дизайнера Джо Понти.
Молодой женщине-архитектору выпало непростое время: Вторая мировая война, бомбёжки (её первое бюро в Милане было уничтожено налётом) — эти испытания закалили Лину. В военные годы она активно занималась журналистикой и критикой, сотрудничала с журналом Domus, много писала о восстановлении городов и быта после войны. Именно тогда сформировались её и убеждение, что архитектура должна служить обществу, а не амбициям властей.
В 1946 году она вышла замуж за искусствоведа и куратора Пьетро Мария Барди, и вместе они эмигрировали в Бразилию – страну, которая стала её второй родиной и главным полем деятельности.
Бразилия подарила Лине Бо Барди ту самую аудиторию «простых людей», ради которых она хотела строить. В послевоенные десятилетия эта страна переживала демографический бум, социальное расслоение и культурный подъем — огромный вызов для архитекторов.
Бо Барди с энтузиазмом включается в новую жизнь: преподаёт в университете Сан-Паулу, с мужем основывает журнал Habitat, посвящённый современному жилью и дизайну для всех слоёв общества. Она много ездит по Бразилии, изучает местные ремёсла, традиции, народное искусство. Всё это позже найдет отражение в её проектах.
Главные работы Бо Барди сосредоточены именно в Бразилии – за полвека практики она реализовала около 20 проектов, и почти все находятся там.
Архитектура Бо Барди
Архитектуру Лины Бо Барди отличают ключевые принципы, которые делают её актуальной и сегодня. О принципах я уже рассказывала в статье про выставку в «ГЭС-2», но давайте поговорим о них подробнее.
Социальность и человекоцентричность
Бо Барди ставила человека перед зданием – и буквально, и фигурально. Проектируя общественные пространства, она думала в первую очередь о том, кто и как будет ими пользоваться. Её здания часто предназначались для простых горожан, малообеспеченных групп, причём бюджет строительства нередко был очень скромный. Однако ограниченные ресурсы не мешали ей создавать первоклассную архитектуру.
Секрет в том, что Лина всегда проектировала не абстрактные формы, а сценарии жизни. В центре SESC Pompéia она, к примеру, предусмотрела всё для досуга и общения местных жителей: от спортивных залов и библиотек до уголков, где можно просто «есть, сидеть, болтать, гулять, загорать...» – обычные человеческие действия стали частью архитектурной программы.
Архитектура, по мнению Бо Барди, должна давать людям пространство свободы, где они сами решают, чем заняться.
«Свобода, осознающая свою ответственность перед обществом, разрывает границы эстетики…», — писала она, намекая, что красота здания ничто, если оно не служит людям.
В проектах Бо Барди «жизнь кипит на уровне земли»: под открытым небом люди играют в шахматы, слушают музыкантов, общаются — прямо под сооружением, которое поднято на столбах. Так устроен Музей MASP: главный объем музея «парит» над площадью на высоте 8 метров, а под ним постоянно собирается городская толпа.
Бо Барди разрушала и внутренние барьеры в пространстве: в её Teatro Oficina зрители и актеры перемешаны, сцена открыта для импровизации – «театр – это жизнь», утверждала она, а минимальная сценография дает зрителю шанс стать участником действия.
Революционный взгляд на музеи
Я уже рассказывала, что Лина не признавала старую модель «музей-храм». Её проект Музея искусства Сан-Паулу (MASP) произвел фурор в 1968 году: огромное здание-«коробка» из стекла и бетона, подвешенное на ярко-красных пилонах над землей, полностью пересмотрело представления о музейной архитектуре.
Внутри Бо Барди тоже всё сделала по-своему: экспонаты она разместила на прозрачных стеклянных панелях-штативах, без привычных стен. Картины будто парят в пространстве и одновременно служат «окнами», сквозь которые посетители видят друг друга.
Искусство становится ближе к зрителю и буквально, и метафорически — ведь в залах MASP ты смотришь не только на произведения, но и сквозь них на других людей, чувствуя себя частью общего диалога.
Музей, по замыслу Лины, – это вовсе не хранилище сокровищ, а площадка для общения людей через искусство. Та самая мысль, что «новые музеи должны впустить свежий воздух и свет», идеально иллюстрируется её MASP.
За эту новаторскую работу Бо Барди уже в наши дни, в 2021 году, посмертно наградили Золотым львом Венецианской биеннале — лучше поздно, чем никогда.
Бережная реконструкция и работа с «прошлым»
Лина Бо Барди жила в эпоху модернизма, когда многие мечтали всё старое снести и построить на его месте сияющий новый мир. Она же, напротив, ратовала за преемственность и творческую адаптацию старых зданий. Её принципиальная позиция: не рушить прошлое, а переосмысливать его.
Самые известные проекты Лины — это реновации: в конце 1950-х она превратила заброшенную соляную мельницу в городе Салвадоре в Музей современного искусства штата Баия, сохранив максимум аутентики (грубые кирпичные стены, деревянные балки, старые лифты).
Ещё позже, в 1977–86 годах, Бо Барди взялась за заброшенный завод бочек в Сан-Паулу — и сделала из него блистательный центр SESC Pompéia, один из самых любимых горожанами объектов.
Она оставила нетронутыми кирпичные цеха, очистила их и приспособила под залы, а рядом достроила новые бетонные башни для спортзалов. Причём эти новые части не прятали, что сделаны в другое время: бетонные стены с забавными «окнами-дырами» резко контрастируют со старой фабрикой.
И всё же ансамбль смотрится гармонично — за счёт уважения к структуре места. Планировка цехов сохранена, бывший склад превратили в крытый атриум-«двор», даже сделали внутри искусственный ручеёк (тот самый, что цитируется галечным руслом на выставке).
Бо Барди не боялась сочетать старое и новое: где-то акцентировала исторические детали, а где-то нарочно вставляла современный элемент. Она говорила, что важно «смотреть на прошлое как на живое настоящее», видеть в нём ресурс для сегодняшнего дня. Такой подход сейчас называют ревитализацией. Для Бразилии 1980-х это было ново, и неудивительно, что SESC Pompéia поначалу вызвал споры. Зато сейчас этот комплекс признаётся одной из вершин бразильской послевоенной архитектуры, а сам метод Бо Барди — образцом деликатной реконструкции.
Синтез модернизма с природой и местной культурой
Будучи европейски образованной модернисткой, Лина Бо Барди нашла в Бразилии богатую почву для эксперимента. Она сумела «соединить пуристские формы с тропической природой» – так говорят о её знаменитом Стеклянном доме (Casa de Vidro). Этот собственный дом Лины, построенный в 1951 году, стоит посреди зарослей тропического леса в районе Морумби (Сан-Паулу).
Половина дома – сплошное стекло, и он поднят на тонких столбах, так что джунгли буквально проникают внутрь. Со временем природа и архитектура там переплелись настолько, что деревья начинают расти сквозь проёмы в террасе, а из гостиной открывается панорама зелени. При этом сам дом — строгий модернизм, кубический объём с открытой планировкой.
Диалог с окружением — это про Бо Барди. Она верила, что здание должно вписываться в ландшафт не только визуально, но и буквально, становиться его частью.
«Из всех видов человеческой деятельности архитектура сильнее всего воздействует на природу, и потому она одновременно наиболее "искусственна" и наиболее человечна», — отмечала Лина, ссылаясь на опыт Гауди и мастеров органической архитектуры.
Она стремилась примирить город и природу, хотя бы на уровне отдельных объектов. Причём использовать старалась простые, «настоящие» материалы: бетон и стекло смело сочетала с локальными фактурами – грубым деревом, кирпичом, природным камнем, галькой.
В её зданиях модернизм обретал бразильскую душу. Например, в упомянутом центре SESC Pompéia бетонные башни украшены не гладкими окнами, а причудливыми «окнами-дырами» биоморфной формы — эти веселые отверстия напоминают и детские рисунки, и органику Гауди, сразу привлекают взгляд на фоне серого бетона. Бо Барди называла их «расщелинами, из которых открывается вид на весь город». Сегодня такие окна стали визитной карточкой Сан-Паулу, добавив человечности индустриальному пейзажу.
Культура для всех, отказ от элитизма
Лина Бо Барди была убеждена, что архитектура и культура должны быть максимально доступными и открытыми. Она воплощала эту идею во всём, чем занималась. В журнале Habitat она писала о доступном жилье и дизайне мебели, давала советы по обустройству быта для бедных семей. В музеях — убирала барьеры между произведениями и публикой. В своих зданиях — часто предусматривала бесплатные зоны и активности, чтобы привлечь людей разных классов.
Например, площадь под Музеем MASP всегда открыта для горожан, там проходят концерты, танцы, собираются компаниями студенты. В SESC Pompéia она организовала множество кружков, мастерских, спортивных секций — чтобы каждый, от ребёнка до пенсионера, мог найти себе занятие.
Пространства Бо Барди не знали социального порога. Её архитектуру называют «бедной архитектурой» (arquitetura pobre) не в смысле убогой, а в смысле скромной и демократичной по средствам. Она не гналась за роскошью, предпочитала переработку и простоту: многие предметы мебели для своих центров Лина делала буквально из подручных материалов вместе с рабочими на стройке. Так родились, например, табуреты и столы из фанеры в SESC Pompéia, которые легко чинить и которые служат десятилетиями.
При этом Бо Барди вовсе не была против красоты – просто для неё красота заключалась не в мраморе и золоте, а в живой атмосфере общения. «Для Лины красота была не только категорией художественного самовыражения, но и тем, что помогало выжить в мире, полном неравенства», — отмечают кураторы выставки в «ГЭС-2».
Эта гуманистическая позиция сегодня вновь востребована. Через 30 лет после смерти Лины мир архитектуры наконец-то оценил её вклад: молодые архитекторы вдохновляются её идеями, а здания Бо Барди превратились в места культурного паломничества.
В заключение
Приведённые принципы – далеко не полный список граней таланта Бо Барди. Она успела проявить себя и как дизайнер мебели (её культовое кресло Bowl Chair 1951 года – полусфера на металлической основе – предвосхитило моду на футуристическую мебель), и как сценограф в театре, и как публицист, издатель.
Но общее во всех ипостасях Бо Барди одно: её интересовал человек — его повседневность, творчество, свобода. Недаром она верила в «созвучие отдельных голосов» на международной арене:
«Я верю в международную солидарность, в созвучие отдельных голосов. Но в едином языке для всех народов нет смысла, если каждый не будет развивать свои собственные, непохожие традиции», – говорила Бо Барди.
Эти слова словно про её собственную жизнь: получив европейское образование, она нашла свой голос в Бразилии, сумев соединить разные традиции в нечто уникальное.
И я хочу сказать о Лине Бо Барди не только как о знаковом архитекторе, но и как о женщине, чьё имя долго оставалось в тени коллег-мужчин. Оскар Нимейер и другие мастера бразильской архитектуры давно стали звёздами, а Бо Барди вошла в историю архитектуры лишь спустя десятилетия после смерти.
Её идеи о культуре для всех, о равенстве и сообществе совпадают с сегодняшними запросами общества. И, возможно, именно её женский взгляд на архитектуру — мягкий, включающий, социально ориентированный — сделал эти идеи такими живыми и современными.
А если вы хотите узнать, как выставка в «ГЭС-2» пытается показать мир Бо Барди, читайте статью: «Если бы стены стали водой»: Лина Бо Барди в ГЭС-2 — Впечатления»