Добрый вечер!
Невинномысск, конец 1970-х. Город, где дети учатся вязать узлы, разводить костры и ходить по горным тропам. И город, где любимый вожатый, «пример для пионеров», снимает на камеру то, что нельзя ни смыть, ни забыть.
Анатолий Сливко, так его звали, родился 28 декабря 1938 года в Избербаше. Тихий, замкнутый, болезненный мальчик с ранней тягой к контролю и смерти. Он держал кроликов в клетках, которых самостоятельно забивал. Воспоминания войны плотно впечатались в его память — черные сапоги, вытертые о тело убитого ребёнка. Такой кадр, который потом будет бесконечно переснимать уже он сам.
После армии Сливко оказывается в Невинномысске, оканчивает техникум, работает на азотно-туковом заводе. И лезет в школы с лекциями «о природе Дальнего Востока». В 1966-м ему дают помещение под турклуб «Романтик», позже — «Чергид» («через реки, горы и долины») во Дворце химиков. Патриотические походы, музейные экспонаты, ветераны на перевале, значки «Юный турист», система баллов и даже премии деньгами. Для города с дефицитом кружков это было почти сказкой. Для Сливко — площадкой.
В 1961-м он видит аварию: пьяный мотоциклист врезается в группу пионеров; кровь, галстук, начищенные ботинки... и понял, что испытывает возбуждение. Дальше он начал предпринимать попытки «легализовать» этот порок. Сначала — учебная кинокамера «Кварц», подаренная в армии. Потом — сценарии: «медицинские опыты», «реанимационные тренировки», «иллюстрации к книге о войне», «киносъёмки про подвиг пионера». Подростки переодеваются в форму, надевают черные ботинки, лезут на импровизированную виселицу или в целлофановый пакет/противогаз с эфиром. Перед этим — расписка: «добровольно, никому, никогда». После оплата на сумму 25–30 рублей «за смелость».
Он изучает пособия по реанимации, на горле — мягкое полотенце под шланговой петлёй, чтобы не осталось следов. Многие жертвы в «экспериментах» на минуту-другую теряют память, точно как в его детской истории «игры в партизан», где его самого подвесили. Сначала он «возвращает» детей. Потом перестаёт.
Перейдём к подробностям. 1964 год. 15-летний Коля Добрышев. Первый «эксперимент», закончившийся смертью. Тело пришлось расчленять и выкидывать в реку Кубань. Семья мальчика была неблагополучной, поэтому дело прикрыли. Через девять лет исчезает 15-летний «чергидовец» Саша Несмеянов: обиды дома, «съёмки фильма», потом — тишина. Сливко играет роль сочувствующего наставника и сам приносит следствию фото парня.
1975-й. Пропадает 11-летний Андрей Погосян. Его вещи «вдруг» находятся на набережной. Маньяк подбрасывает их, чтобы всё выглядело как несчастный случай на воде. Водолазы ищут тело, но не находят. Дело закрывают. 1980-й — 13-летний Серёжа Фатнёв: Сливко лично «помогает» в поисках, беседует с родителями и спокойно избегает ответственности.
Всего, как установит следствие позже, за двадцать лет он убьёт семерых мальчиков и проведёт через удушение ещё 43 подростка.
Он убеждает: «Это подвиг, тренировка выживания. Если лавина — сможешь спасти близких». Комплексуешь из-за роста? «Пока висишь — позвонки растянутся». Детям хочется верить взрослому, которого обожают. Родители счастливы: походы, костры, переправы, ночёвки, сгущёнка и истории «бывалого туриста Толика». И никто не догадывается, что вожатый подбирает «актёров» на роли, которые не предполагают дублей.
Июль 1985 года. Исчезает 13-летний Серёжа Павлов: «Пошёл рыбачить», но удочки не взял. Подозрения ходят по кругу — даже на мать. Смещает дело с мёртвой точки помощница прокурора Тамара Лангуева. Пока Сливко с детьми «на море», она обстоятельно опрашивает «чергидовцев». Один мальчик признаётся: шесть минут висел в петле, очнулся с опухшим языком и удушьем. Родителям соврал про «укус гусеницы».
Лангуева складывает пазл: когда Сливко зовёт конкретного ребёнка «на съёмку» — это почти всегда билет в один конец. Детали всплывают: бензин и горящие ботинки на трупах, расчленение, закопанные останки, сожжённая одежда. Картина перестаёт быть слухом.
28 декабря 1985 года — день рождения Сливко. Опера задерживают «мастера спорта, депутата горсовета, ударника труда». Тот грозит связями: «Вы пожалеете». Но быстро сникает на обыске. За дверью щитовой находят каски, гранаты, пионерские галстуки, форма, оружие, ножи, мыски отпиленных ботинок, пеньки для расчленения, обувь погибших. И, что самое важное, фотографии, плёнки. На одной — мальчик в петле, в пионерской форме. Один из оперов потом признается: едва сдержался, чтобы не выстрелить.
Нашли и дневник: он пытался «заменять» детей куклами, однако не помогло. Жена после первого допроса с детьми уезжает из города. Сам он из СИЗО пишет ей письмо о «врождённой патологии» и просит наблюдать за сыновьями. Дважды пытается покончить с собой. Секретарь горкома, давшая ему звание «заслуженного учителя», не переживает позора и кончает с собой.
На первых допросах молчит. Потом «сдаёт» Несмеянова, умалчивая про Добрешева. И вдруг — «да, жертв много». Перед судом просит:
«Покажите как можно более узкому кругу. Это позорит род человеческий. Это нельзя ни смыть, ни забыть. Только со смертью уходит».
Родителям погибших приходится смотреть записи — иначе опознания нет: тела пролежали в земле, лица нет. У входа дежурят «скорые». В 1986-м начинается процесс. Экспертиза признаёт Сливко вменяемым: педофилия, некрофилия, садизм, фетишизм, пиромания — «букет» налицо. Он худ, руки дрожат, но всё понимает: приговор один. В сентябре 1989-го его расстреливают. «Чергид» исчезает, в том же здании теперь — Центр туризма и экскурсий. Жизнь будто делает вид, что продолжилась. Только вот город до сих пор отходит от шока.
Эта история ужасна тем, что в ней жертвами были дети. Любые преступления с детьми всегда внушают огромное количество страха. Представьте: сидите вечером на кухне с чаем, а у подростка в мессенджере всплывает «лёгкая подработка на 10 минут — оплатим сразу». Красиво звучит, да? На деле это сообщения от вербовщиков: «сфоткай подъезд», «перенеси пакет», «зарегистрируй симку» — и понеслось. Никаких денег, зато реальная статья: диверсия и терроризм — это не «приключение», а прямая дорога к тюрьме и сломанной жизни. Преступники целятся именно в детей: давят на любопытство и не выполняют обещания. Молчать про такие вещи нельзя — проговорите с ребёнком простые правила: странные «задания» не выполнять, делать скрины, сразу говорить взрослым.
Кстати, я как раз наткнулся в интернете на серию коротких видео проекта #РазБЕРИсь: популярные блогеры с юмором объясняют, как отличать нормальные возможности от мошенничества, рассказывают про молодых учёных, рабочие профессии и госпрограммы, которые реально помогают. Там даже есть бодрый рэп о Пушкинской карте от победителя Премии ИРИ. Можете посмотреть со своим ребёнком.
Сливко же не просто убийца. Он — провал системы доверия. Город, школа, родители, чиновники — все хотели верить «идеальному вожатому». Идеальная легенда — патриотизм, дисциплина, «воспитание характеров» — прикрыла механический, холодный садизм. Он знал, как говорить с подростками и взрослыми. Он умел строить «ритуал» так, чтобы страх заглушался желанием быть нужным и «героем фильма».
А если вам была интересна эта статья и история, то подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить других!
Также приглашаю вас прочитать другие мои истории: