— Зачем ты вернулась? — холодно спросила Инга, не пуская мать в дом. — Мы же договорились — тебе здесь не место.
Валентина Серьевна стояла на пороге с маленьким чемоданчиком и смотрела на дочь, которую растила одна тридцать лет. На дочь, которая выгнала ее полгода назад.
— Инночка, у меня больше нет сил быть одной, — тихо призналась она.
— Не моя проблема.
И дверь захлопнулась перед носом.
Валентина Серьевна медленно спустилась по лестнице и села на скамейку у подъезда. Сорок лет назад она так же сидела с новорожденной Ингой на руках, мечтая о том, какой замечательной дочерью она вырастет.
Не мечтала, что в шестьдесят два года окажется никому не нужной.
— А ведь все началось так хорошо...
Инга родилась, когда Валентине было тридцать два. Долгожданный ребенок после многих лет попыток и лечения. Муж ушел еще во время беременности, сказав: не готов к отцовству.
— Ничего, — говорила себе Валентина, гладя живот. — Мы справимся. Мы будем самыми счастливыми.
И долгое время так и было.
Инга росла умной, красивой девочкой. Валентина работала медсестрой в больнице, брала дополнительные смены, чтобы обеспечить дочери все самое лучшее.
— Мамочка, ты самая лучшая! — говорила маленькая Инга, обнимая мать. — Я тебя очень люблю!
— И я тебя, солнышко. И всегда буду любить.
Инга училась на отлично, занималась музыкой, изучала языки. Валентина гордилась дочерью, не жалела денег на ее образование.
— Мам, может, себе что-то купишь? — предлагала подросшая Инга. — Ты все время только про меня думаешь.
— Мне ничего не нужно. Главное — чтобы ты была счастлива.
— Но так нечестно...
— Так правильно, доченька. Мать всегда должна ставить детей на первое место.
Инга поступила в институт, получила красный диплом, устроилась в хорошую компанию. Валентина была счастлива — дочь состоялась, нашла свой путь.
А потом в жизни Инги появился Олег.
Тридцать пять лет, разведен, успешный бизнесмен. Обеспеченный, уверенный в себе, привыкший получать то, что хочет.
— Мам, знакомься — это Олег, — представила дочь на своем дне рождения. — Мой... молодой человек.
Валентина сразу почувствовала неладное. Олег был вежлив, но холоден. Смотрел на квартиру с плохо скрываемым пренебрежением.
— Очень приятно, — сухо сказал он, едва коснувшись протянутой руки.
Валентина старалась быть приветливой, расспрашивала о работе, о планах. Но Олег отвечал односложно, явно тяготился разговором.
— Инг, может, пойдем? — нетерпеливо сказал он через полчаса. — У нас же бронь в ресторане.
Инга засуетилась:
— Конечно! Мам, мы идем. Потом обо всем расскажу!
Они ушли, а Валентина осталась одна с ощущением тревоги.
С того дня дочь стала приезжать все реже. Раньше заходила каждые выходные, теперь — раз в месяц.
— Инночка, может, вместе посидим? Соскучилась, — просила Валентина.
— Мам, у меня дел много. Олег планы строит — куда съездить, что посмотреть.
— А со мной планы не строишь?
— Ну мам... ты же понимаешь... у меня теперь личная жизнь.
Валентина понимала. И молчала, когда дочь отменяла встречи, забывала позвонить, не приезжала на праздники.
— Она влюбилась, — говорила себе. — Это нормально. Молодые должны строить свою жизнь.
Через год Инга объявила о помолвке.
— Мам, мы решили пожениться! — радостно сообщила она по телефону.
— Поздравляю! Когда свадьба?
— В июне. Правда, торжество будет небольшое — только самые близкие.
— Конечно, доченька. Что нужно помочь приготовить?
Пауза была долгой.
— Мам... дело в том... Олег считает, что свадьба должна быть только для молодых людей нашего возраста...
— То есть?
— То есть... возможно, лучше будет, если ты не придешь.
Валентина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Инга... это же моя единственная дочь выходит замуж...
— Мам, пойми правильно! Это не потому что я тебя не люблю! Просто Олег хочет определенную атмосферу...
— Какую атмосферу?
— Ну... современную. Стильную. А ты... ты же не очень вписываешься в наш круг...
Слова больно резанули. Валентина всегда была простой женщиной — работала, растила дочь, не было времени и денег на моду и красоту.
— Я понимаю, — тихо сказала она. — Не буду мешать вашему празднику.
— Мам, не обижайся! После свадьбы мы обязательно встретимся!
Но встреча все откладывалась.
Молодые уехали в свадебное путешествие на месяц. Потом устраивались в новой квартире. Потом у Олега был важный проект.
Первый раз после свадьбы Инга приехала через три месяца. Приехала на полчаса, торопилась.
— Как дела? — спрашивала Валентина. — Как живете?
— Хорошо. Олег купил квартиру в центре, делаем ремонт.
— А работа?
— Пока не работаю. Олег говорит — зачем, если он может обеспечить семью.
— Может, помочь с ремонтом?
— Не нужно, мам. У нас дизайнеры работают.
Валентина смотрела на дочь и не узнавала. Дорогая одежда, маникюр, новая стрижка. Красивая, но какая-то чужая.
— Инночка, а может, я к вам приеду? Посмотрю, как живете...
— Лучше не надо. Олег не любит гостей. Говорит, дом — это крепость, где должен быть покой.
— Я же не гость. Я мать.
— Мам, пойми... у нас теперь своя семья. Свои правила.
— А я что, не семья?
— Ты... ты другая семья. Прошлая.
Слова прозвучали как приговор.
После этого разговора Инга не появлялась два месяца. Валентина звонила — дочь отвечала сухо, ссылалась на занятость.
— Инночка, может, хоть на чай зайдешь? Я торт твой любимый испекла...
— Мам, я теперь не ем мучное. Олег говорит, нужно следить за фигурой.
— А просто повидаться?
— Как найду время — обязательно приеду.
Не приезжала.
Новый год Валентина встретила одна. Раньше они всегда праздновали вместе — готовили, накрывали стол, смотрели фильмы.
Теперь дочь была с мужем у его друзей.
— С Новым годом, мамочка! — позвонила Инга тридцать первого в обед. — Как дела?
— Спасибо, доченька. И вас с Новым годом. Как планы на вечер?
— У Олега корпоратив. Будем веселиться!
— А ко мне не заедете? Хоть на минутку?
— Мам, мы же договорились — у нас своя программа. Не маленькие уже.
— Конечно... Веселитесь.
Валентина повесила трубку и заплакала. Впервые за много лет она была совершенно одна в новогоднюю ночь.
Весной случилось то, чего она не ожидала.
— Мам, у меня новости! — радостно сообщила Инга. — Я беременна!
— Поздравляю! — искренне обрадовалась Валентина. — Когда рожать?
— В октябре. Мам, я так счастлива! Олег тоже в восторге!
— Может, приеду помочь? Опыт у меня есть...
— Мам, спасибо, но у нас все организовано. Олег нашел хорошую няню, а я буду сидеть дома с ребенком.
— Но ведь бабушка...
— Бабушка, конечно, нужна. Но не сразу. Сначала мы сами должны наладить режим, привыкнуть...
— Понимаю.
Но не понимала. Какая бабушка мешает при рождении внука?
Максим родился в октябре. Валентина узнала об этом через три дня из сообщения в мессенджере.
"Мам, родился сын. 3200, 52 см. Максим. Все хорошо."
Фотографию не прислала.
— Инночка, поздравляю! — тут же позвонила Валентина. — Как ты? Как малыш?
— Спасибо. Все нормально. Максимка хороший, спокойный.
— Может, приеду? Хочу внука увидеть...
— Мам, мы только из роддома. Олег сказал — никаких гостей первый месяц.
— Я не гость...
— Пожалуйста, пойми. Нам нужно время привыкнуть к ребенку.
— А фотографию пришлешь?
— Конечно.
Фотографии так и не было.
Месяц прошел, другой. Валентина звонила каждую неделю:
— Как дела? Как Максимка?
— Хорошо. Растет.
— Может, все-таки встретимся?
— Обязательно. Как только устроимся.
Но устраивались они очень долго.
Впервые внука Валентина увидела, когда ему исполнилось четыре месяца. Инга приехала на полчаса, буквально на пороге показала ребенка.
— Вот наш Максимка, — гордо сказала она.
Малыш был красивый, спокойный. Валентина хотела взять его на руки, но Инга отстранилась:
— Лучше не надо. Он может испугаться чужих.
— Какой я ему чужой? Я же бабушка...
— Мам, он еще маленький. Не понимает таких сложностей.
— А когда поймет?
— Когда подрастет.
— То есть когда?
— Ну... года в два-три. Тогда и познакомится с бабушкой как следует.
Валентина смотрела на дочь и понимала — ей не дают места в жизни внука. Как когда-то не дали места на свадьбе.
— Инга, что я сделала не так? — прямо спросила она. — Почему ты меня избегаешь?
Дочь помолчала, потом тихо сказала:
— Мам, дело не в тебе. Дело в том, что у меня теперь другая жизнь.
— А я в ней не помещаюсь?
— Ты... ты из другого мира. Олег говорит, семья должна смотреть в будущее, а не оглядываться на прошлое.
— Я — твое прошлое?
— Ну... в каком-то смысле да. Я же теперь мать. У меня свои приоритеты.
— А раньше я была твоим приоритетом?
— Раньше было раньше. Я была ребенком. А сейчас взрослая женщина.
Валентина молчала. Что можно ответить на такие слова?
После этого разговора встречи стали еще реже. Раз в три месяца, формально, на полчаса.
Валентина видела, как растет внук, но не участвовала в его жизни. Не покупала игрушки — Олег сказал, что у них есть все необходимое. Не предлагала помощь — говорили, что справляются сами.
Когда Максиму исполнился год, Валентина не была приглашена на день рождения.
— Мам, мы отмечаем дома, в узком кругу, — объяснила Инга. — Только родители Олега, пара друзей.
— А я?
— Ты... ты можешь поздравить отдельно. Приедешь в другой день.
— Почему в другой? Почему не вместе со всеми?
— Мам, пойми... родители Олега — люди определенного круга. Им может быть некомфортно...
— С кем некомфортно? Со мной?
— Ну... вы из разных социальных слоев. Разные интересы, разговоры...
— То есть я не подхожу для общения с приличными людьми?
— Не говори так! Просто... просто лучше не смешивать разные компании.
Валентина поняла — дочь стыдится ее. Стыдится простой матери перед богатыми родственниками мужа.
— Хорошо, — сказала она. — Не буду мешать приличной компании.
Но на отдельное поздравление так и не пригласили.
Через полгода Валентина серьезно заболела. Грипп дал осложнение на сердце, пришлось лечь в больницу.
Инге сообщила соседка:
— Девочка, мама в больнице лежит. Может, навестишь?
— Конечно, — ответила дочь. — Обязательно приеду.
Не пришла.
Валентина провела в больнице три недели. Каждый день ждала дочь, но та не появлялась.
— А где твоя Инга? — спрашивала соседка по палате. — Что-то не видно ее...
— Занята, — оправдывала Валентина. — У нее маленький ребенок, работа...
— Какая может быть работа, когда мать в больнице?
Валентина молчала. Сама не знала ответа на этот вопрос.
Когда выписалась, Инга позвонила:
— Мам, как здоровье? Слышала, болела...
— Да, в больнице лежала.
— Ну и как? Лучше?
— Лучше.
— Вот и хорошо. Береги себя.
— Инга, а почему ты не навестила? Я же три недели ждала...
— Мам, ну ты же понимаешь... У Максима как раз зубы резались, он плохо спал. А Олег в командировке был. Я не могла оставить ребенка...
— Хоть на час...
— Мам, не упрекай. У меня правда не было возможности.
— Понятно.
Валентина больше не спрашивала. Поняла — дочери она действительно не нужна.
Дни тянулись однообразно и пусто. Работа, дом, телевизор. Иногда звонила Инга — коротко, формально.
— Как дела, мам?
— Хорошо. А у вас как?
— Тоже хорошо. Максим растет.
— Может, увидимся?
— Обязательно. Как время найдется.
Время не находилось.
На свой день рождения Валентина ждала дочь весь день. Испекла пирог, накрыла стол, нарядилась.
Инга позвонила вечером:
— Мам, с днем рождения! Извини, не смогла приехать — Максим заболел.
— Ничего страшного?
— Простуда. Но я не могу его оставить.
— Может, завтра?
— Посмотрим, как будет себя чувствовать.
Не приехала ни завтра, ни послезавтра.
Валентина села за стол и впервые честно призналась себе — она потеряла дочь. Окончательно и бесповоротно.
Жизнь стала совсем пустой. Валентина ходила на работу как робот, дома сидела перед телевизором, с кем разговаривать.
Инга звонила раз в месяц, дежурно интересовалась здоровьем. О встречах больше не упоминала.
Когда Максиму исполнилось два года, Валентина решилась на последнюю попытку.
— Инга, внуку уже два годика. Может, пора нам познакомиться? Ты же сама говорила — в два-три года...
— Мам... понимаешь, ситуация изменилась.
— Как изменилась?
— Мы решили переехать. Олег купил дом за городом. Будем жить там.
— Далеко?
— Километров сто. Но там хорошая экология, чистый воздух для ребенка.
— А как же я?
— Как ты?
— Ну... мы же будем совсем далеко друг от друга...
— Мам, в наше время расстояние не проблема. Захочешь — приедешь.
— А ты захочешь, чтобы я приезжала?
Долгая пауза.
— Конечно, — неуверенно сказала Инга. — Просто... надо будет заранее договариваться.
Валентина поняла — это конец. Дочь окончательно вычеркивает ее из своей жизни.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Желаю вам счастья в новом доме.
— Спасибо, мам.
— И Максимку поцелуй от бабушки.
— Обязательно.
Но обе знали — поцелуя не будет. Как не было и не будет бабушки в жизни мальчика.
Инга уехала, не попрощавшись. Валентина узнала об этом от соседки:
— Слышала, твоя дочь съехала? Машины какие-то приезжали, вещи вывозили...
— Да, переехали за город.
— А тебя с собой не взяли?
— У них свои планы.
— Странно как-то... Обычно бабушек к внукам ближе берут, а не дальше увозят.
Валентина молчала. Что объяснять людям?
Полгода она жила в полном одиночестве. Инга не звонила, не писала. Как будто забыла о существовании матери.
А потом случилось несчастье.
Валентина упала дома, ударилась головой, потеряла сознание. Очнулась в больнице с сотрясением мозга.
— У вас есть родственники? — спросила врач. — Кого-то нужно предупредить?
— Дочь есть...
— Телефон дайте, позвоним.
Валентина продиктовала номер. Врач долго пыталась дозвониться.
— Не отвечает, — сказала она. — Может, другие контакты есть?
— Нет. Только дочь.
— Странно... Обычно родственники всегда на связи...
Инга объявилась через три дня:
— Мам, мне соседка сообщила — ты в больнице? Что случилось?
— Упала. Сотрясение.
— Ничего серьезного?
— Врачи говорят — нет. Но одной жить нельзя. Могут быть повторы.
— А что предлагают?
— Либо сиделку нанять, либо... либо к родственникам переехать.
Пауза была красноречивой.
— Мам, с сиделкой, наверное, удобнее будет. Ты же привыкла к своей квартире...
— Инга... у меня нет денег на сиделку. Пенсия маленькая...
— Ну... тогда не знаю. Может, в социальную службу обратиться?
— А к вам нельзя?
— Мам, ты же понимаешь... у нас дом небольшой, комнат мало. Максим растет, ему пространство нужно. А Олег работает дома, тишина нужна...
— Я буду тихо. Помогать по хозяйству...
— Мам, это невозможно. Мы не готовы к таким переменам.
— Каким переменам? Я же твоя мать...
— Именно поэтому нужно подумать о лучшем варианте. А лучший вариант — это когда у каждого своя жизнь.
Валентина повесила трубку и заплакала. Собственная дочь отказывается приютить больную мать.
Выписавшись из больницы, она некоторое время жила в страхе. Боялась упасть снова, боялась остаться беспомощной.
И вдруг позвонила Инга:
— Мам, как дела? Как здоровье?
— Плохо, Инга. Очень плохо. Я боюсь оставаться одна...
— Мам, а что если... что если мы найдем тебе хороший пансионат для пожилых? Там и уход, и общение, и медицина...
— Пансионат?
— Ну да. Сейчас очень хорошие частные учреждения есть. Олег может помочь с оплатой...
— Ты хочешь меня в дом престарелых сдать?
— Не в дом престарелых! В современный пансионат! Там комфортно, люди твоего возраста...
— Инга... я не хочу к чужим людям. Я хочу быть рядом с семьей.
— Мам, пойми... семья — это отдельная история. У каждого поколения своя жизнь.
— А любовь? А забота? А то, что я тебя тридцать лет растила?
— Мам, не давай на жалость. Ты сделала свой выбор — растить меня. Я благодарна. Но теперь у меня свои обязательства — перед мужем и сыном.
— А передо мной обязательств нет?
— Есть. Но разумных. Помочь устроиться, обеспечить уход. А не тащить в свой дом.
Валентина поняла — спорить бесполезно. Дочь приняла решение окончательно.
— Хорошо, — сказала она. — Живи своей жизнью. А я как-нибудь сама.
— Мам, не обижайся...
— Я не обижаюсь. Я понимаю. У тебя новая семья, новые приоритеты. А старая мать — обуза.
— Не говори так!
— А как говорить? Правду?
— Мам...
— Все, Инга. Больше не звони из жалости. Живи спокойно.
Валентина повесила трубку и сделала то, на что раньше не решалась — отключила телефон.
Пусть дочь поживет без материнских просьб и жалоб.
Полгода она прожила в полном одиночестве. Ни звонков, ни встреч. Как будто у нее никогда не было дочери.
Здоровье ухудшалось. Сердце стало сдавать, давление скакало. Валентина понимала — долго ей не протянуть.
И вдруг захотелось увидеть дочь в последний раз. Попрощаться. Попытаться объяснить, как больно быть отвергнутой единственным родным человеком.
Она включила телефон — десятки пропущенных от Инги. Значит, искала.
Собрала последние силы, купила билет на автобус и поехала в загородный дом.
Три часа дороги, слабость, головокружение. Но она добралась.
Дом оказался большим, красивым. С садом, детской площадкой, гаражом. Валентина смотрела и думала — вот где живет ее дочь. Вот где растет внук, которого она почти не знает.
Подошла к калитке, нажала звонок.
— Кто там? — послышался голос Олега.
— Это... это Валентина Серьевна. Мать Инги.
Долгая пауза.
— Одну минуту.
Потом появилась Инга. Увидела мать и побледнела:
— Мам? Зачем ты приехала?
— Хотела попрощаться.
— Как попрощаться?
— Я умираю, Инга. Сердце сдает. Хотела в последний раз дочь увидеть.
— Не говори глупости! Какое умираю?
— Врачи дают месяц-два. Может, меньше.
Инга стояла и молчала. В глазах мелькнули разные чувства — жалость, вина, растерянность.
— Можно войти? — попросила Валентина. — Внука хоть краем глаза увижу...
— Мам... Олег против неожиданных визитов...
— Я ненадолго. Просто... просто хочу запомнить, как вы живете.
Инга оглянулась на дом, потом снова посмотрела на мать:
— Хорошо. Но недолго.
Валентина вошла в дом и ахнула. Дорогая мебель, картины, ковры. Роскошь, о которой она могла только мечтать.
В гостиной сидел Олег с ноутбуком. Увидел Валентину и недовольно поморщился:
— Инга, мы же договаривались...
— Она больна. Говорит, умирает...
— Все умирают. Это не повод нарушать границы семьи.
Валентина смотрела на зятя и понимала — он ненавидит ее. Видит в ней угрозу своему благополучию.
— Где внук? — тихо спросила она.
— Спит, — ответила Инга. — Может, лучше не будить?
— Можно просто посмотреть?
Инга колебалась, потом кивнула:
— Пойдем. Но тихо.
Детская комната была как из журнала — дорогая мебель, игрушки, книги. А в кроватке спал двухлетний Максим.
Валентина смотрела на внука и плакала. Красивый мальчик с маминой улыбкой и папиными глазами. Ее кровь, ее продолжение.
Которого она почти не знает.
— Какой красивый, — прошептала она.
— Похож на Олега, — сказала Инга.
— И на тебя тоже. А на меня?
— На тебя... не знаю. Не сравнивала.
Максим проснулся, увидел незнакомую женщину и заплакал.
— Мама! — позвал он Ингу.
— Это... это бабушка, — неуверенно сказала Инга. — Мамина мама.
— Не хочу бабушку! — капризно сказал мальчик.
Валентина почувствовала, как сердце сжимается от боли. Внук ее не знает и знать не хочет.
— Пойдем, — попросила Инга. — Не нужно его расстраивать.
Они вышли из детской. Олег по-прежнему сидел с ноутбуком, демонстративно не обращая внимания на тещу.
— Мам, может, чай? — предложила Инга.
— Не надо. Я пойду.
— Так быстро?
— А что делать дольше? Внук меня не принимает, зять ненавидит, а ты... ты стесняешься.
— Я не стесняюсь!
— Стесняешься. И я понимаю почему. Я действительно не подхожу к вашей красивой жизни.
— Мам...
— Ничего, доченька. Я не обижаюсь. Просто очень жаль, что мы так разошлись.
— Мы не расходились! Просто... просто жизнь такая...
— Жизнь разная бывает. Можно близких оттолкнуть, а можно приблизить. Ты выбрала первое.
Валентина пошла к выходу. У двери обернулась:
— Инга, я хочу, чтобы ты знала — я тебя люблю. Всегда любила и буду любить. Что бы ты ни делала.
— И я тебя люблю, — тихо сказала дочь.
— Тогда почему так получилось?
— Не знаю, мам. Честное слово — не знаю.
Валентина ушла, а Инга долго стояла у окна и смотрела, как мать уходит по дорожке. Маленькая, сгорбленная, одинокая.
И вдруг поняла — возможно, видит ее в последний раз.
Три недели спустя позвонила соседка:
— Инга, твоя мама в реанимации. Сердечный приступ. Приезжай быстрее.
Инга бросила все и помчалась в город. В больнице ей сказали:
— Состояние крайне тяжелое. Готовьтесь к худшему.
Валентина лежала без сознания, подключенная к аппаратам. Инга сидела рядом и держала ее за руку:
— Мамочка, прости меня. Прости за все...
Валентина открыла глаза, увидела дочь и слабо улыбнулась:
— Инночка... приехала...
— Конечно, приехала. Как ты себя чувствуешь?
— Плохо, доченька. Наверное, это конец.
— Не говори так! Врачи сказали — еще можно поправиться!
— Инга... я хочу домой умереть. Не в больнице.
— Мам...
— Возьми меня домой. Пожалуйста.
Инга смотрела на мать и понимала — отказать нельзя. Не имеет права.
— Хорошо. Но не домой. Ко мне.
— А Олег?
— Олег поймет. Ты же моя мама.
— А Максим? Он ведь меня боится...
— Мы познакомим его с бабушкой как следует. По-человечески.
Валентину выписали под расписку. Инга забрала ее к себе, устроила в гостевой комнате, наняла сиделку.
Олег был недоволен, но смолчал — понимал, что возражать неприлично.
— Мам, тебе здесь нравится? — спрашивала Инга.
— Очень. Спасибо, доченька.
— За что спасибо?
— За то, что не бросила в больнице. За то, что взяла к себе.
— Мам, прости меня. Я была такой дурой...
— Ты была молодой. Это не одно и то же.
Максим постепенно привыкал к бабушке. Сначала боялся, потом заинтересовался, потом полюбил.
— Баба Валя, расскажи сказку! — просил он.
— Баба Валя, а почему ты больная?
— Баба Валя, а ты умрешь?
Валентина отвечала честно:
— Возможно, умру. Но я буду жить в твоем сердце.
— Как это?
— А вот так. Когда вырастешь большой, будешь помнить бабушку и рассказывать своим детям.
Мальчик кивал, не до конца понимая, но чувствуя важность разговора.
Валентина прожила в доме дочери два месяца. Два счастливых месяца, когда она наконец почувствовала себя нужной.
Готовила обеды, рассказывала внуку сказки, делилась с дочерью мудростью прожитых лет.
— Мам, — сказала как-то Инга, — я понимаю теперь, что натворила. Как могла тебя так отдалить?
— Ты хотела быть хорошей женой. Это понятно.
— Но плохой дочерью стала...
— Не стала. Просто заблудилась немного. Но нашла дорогу домой.
— Мам, а что если ты поправишься? Останешься с нами?
— А вы хотите?
— Очень хотим. И я, и Максим. Даже Олег привык.
— Тогда буду стараться поправиться.
Но сердце не выдержало. Валентина умерла тихо, во сне, дождавшись примирения с дочерью.
На похоронах Инга плакала как ребенок:
— Мамочка, прости... Я так поздно поняла...
Максим не понимал, что происходит, но чувствовал горе матери:
— Мама, не плачь. Баба Валя сказала — она будет в моем сердце жить.
Инга обняла сына:
— Да, малыш. Будет жить. И мы никогда ее не забудем.
После похорон она долго перебирала мамины вещи. Нашла дневник, где Валентина записывала свои мысли последние годы:
"Инга отдаляется. Не знаю, что делать. Боюсь потерять дочь совсем."
"Хочется внука увидеть, но не пускают. Говорят — рано. А когда будет не рано?"
"Заболела. Думала, Инга приедет. Не приехала. Наверное, я правда стала обузой."
"Больше не буду навязываться. Пусть живут спокойно."
"Но как же больно быть ненужной собственной дочери..."
Инга читала и плакала. Каждая строчка была упреком, каждое слово — болью.
— Мамочка, — шептала она, — если бы я знала, что ты так страдаешь...
Но было поздно просить прощения.
Теперь, когда мамы не стало, Инга понимала, что потеряла. Не просто родного человека, а лучшего друга, мудрого советчика, безусловную любовь.
Олег пытался утешить:
— Не мучайся. Ты хорошо относилась к матери.
— Плохо относилась! Отталкивала, стеснялась, не пускала к внуку!
— Ты защищала семью...
— Какую семью? От кого защищала? От любящей бабушки?
— Инга, не накручивай себя...
— Я предала самого родного человека! Из-за чужих людей!
— Каких чужих? Я же твой муж!
— Муж — да. Но мама была мамой. Единственной и неповторимой.
Прошел год. Инга часто приезжала на кладбище, рассказывала маме новости:
— Максим подрос, говорит уже предложениями. Часто спрашивает про бабу Валю. Я показываю ему твои фотографии, рассказываю, какая ты была хорошая...
— Мам, прости меня. Если бы можно было все вернуть...
— Я поняла теперь, что семья — это не только муж и дети. Это и родители. Это связь поколений, которую нельзя рвать...
— Обещаю — Максим будет знать о тебе все. Какая ты была заботливая, добрая, мудрая. Как меня растила одна, как жертвовала собой...
— А еще обещаю — никогда не оттолкну его от себя. Что бы ни случилось в его жизни, какую бы жену он ни привел — я приму ее. Потому что теперь знаю, как больно быть отвергнутой матерью...
Максим рос, и Инга действительно выполнила обещание. Рассказывала ему о бабушке, показывала фотографии, передавала семейные истории.
— Мама, а почему баба Валя умерла? — спрашивал мальчик.
— Потому что болела. И потому что очень грустила.
— Почему грустила?
— Потому что мама была плохой дочкой. Не любила бабушку как следует.
— А ты меня любишь как следует?
— Очень люблю. И никогда не перестану любить, что бы ни случилось.
— И я тебя всегда буду любить?
— Надеюсь, да. Но даже если иногда будешь злиться на маму — помни: я все равно тебя люблю.
— Хорошо, мама. Я запомню.
Инга обнимала сына и думала о материнской любви. О том, как она безусловна и бесконечна. О том, что дети могут ошибаться, отдаляться, даже предавать — но мать все равно их любит.
И о том, как важно это понимать и ценить, пока не поздно.
Потому что второй мамы не будет никогда.
А прощения у мертвых попросить нельзя.
Можно только жить дальше, помня о своих ошибках и стараясь их не повторять.
И передавать детям главную истину: семья — это святое. И родителей нужно любить и беречь, пока они живы.
Потому что время не остановить, а сказать "прости" может быть уже некому.