— Ты что творишь? Совсем из ума выжила?
Голос Игоря в телефонной трубке срывался на визг. Ольга молча слушала, прижав аппарат к уху и глядя в окно на незнакомый двор. Она была у Веры уже третий день. Три дня тишины, покоя и разговоров до полуночи. Три дня, за которые она спала больше, чем за последний год.
— Вернись немедленно домой! Ты где вообще? У сестры своей, этой разведёнки? Она тебя научит! Я приеду и заберу тебя! И её хахалю морду набью!
— У Веры нет никакого «хахаля», — спокойно ответила Ольга. — И я никуда не вернусь.
— Ах, ты так! — задохнулся он от ярости. — Ты пожалеешь об этом! Я у тебя всё отберу! Ты останешься на улице, голая и босая! Сын от тебя откажется! Я ему уже всё рассказал, какая ты дрянь, променяла семью на квартиру!
Ольга молча нажала на отбой. Руки немного дрожали. Вера, вошедшая в комнату с двумя чашками чая, участливо посмотрела на неё.
— Опять он?
— Угрожает. Говорит, что сын от меня откажется.
— Павлик? — Вера фыркнула. — Оля, очнись. Твой Павлик уже давно взрослый мальчик, который прекрасно понимает, что к чему. Да, Игорь ему сейчас наговорит с три короба, но пройдёт время, и он сам всё поймёт.
— А если нет? Если он и правда поверит, что я их бросила?
— Значит, грош цена такому сыну, — жёстко сказала Вера. — Но я в это не верю. Ты — его мать. А этот… — она поморщилась, — он просто манипулирует тобой, давит на самое больное. Не позволяй ему.
Вера была совсем другой. Решительная, самостоятельная, она одна воспитывала дочь, работала на двух работах и умудрялась при этом отлично выглядеть и не унывать. Её квартира, небольшая, но светлая и уютная, дышала свободой. Здесь не было давящей стерильности, как у Ольги дома. На диване валялся плед, на полках стояли фотографии, на кухне пахло корицей и свежей выпечкой. Здесь хотелось жить, а не обслуживать чужую жизнь.
— Знаешь, я тут подумала, — сказала Вера, отхлебнув чай. — Тебе нужно первым делом заняться наследством. Пока Игорь не наделал глупостей. Ты заявление нотариусу подала?
— Нет ещё. Я же сразу к тебе уехала.
— Вот. Значит, завтра идёшь к нотариусу и подаёшь заявление. Его перешлют по месту жительства тёти — закон так устроен. Главное, чтобы в течение шести месяцев твоё заявление дошло до нужного нотариуса.
Откроешь наследственное дело. А дальше будем смотреть по ситуации. Главное — заявить о своих правах в течение шести месяцев.
— А этот… Сергей? Племянник?
— А что Сергей? Если завещание на тебя, то его шансы практически равны нулю. Он, конечно, может попытаться оспорить его в суде, доказывая, что тётя была не в себе, когда его писала. Но это очень сложно. Нужна посмертная психолого-психиатрическая экспертиза, свидетели. Судя по тому, что ты рассказала, он просто мелкий шантажист.
Вера говорила так просто и понятно о сложных вещах. Она где-то прочитала, что-то слышала от знакомых. Она не была юристом, но обладала житейской хваткой и здравым смыслом, которых так не хватало Ольге.
— А ещё, — добавила Вера, — тебе нужно подавать на развод и на раздел имущества.
— Но у нас же ничего нет… Квартира его родителей.
— Погоди. Вы её приватизировали?
— Да, давно. На него, меня и Павлика.
— Вот! — Вера хлопнула ладонью по столу. — Значит, у тебя есть одна третья доля в этой квартире. Это твоя собственность. И никто не может тебя её лишить. А дача? Когда её покупали?
— Лет десять назад, уже в браке.
— Значит, дача — это совместно нажитое имущество. И она делится пополам, вне зависимости от того, на кого оформлена. То же самое с машиной. Так что не такая уж ты «голая и босая».
У Ольги голова шла кругом от этой информации. Она никогда не задумывалась об этом. Она жила с ощущением, что всё принадлежит Игорю, а она — лишь приложение к нему. Осознание того, что у неё есть права, было ошеломляющим.
На следующий день она, собрав волю в кулак, пошла к нотариусу. Ей было страшно, неловко, она чувствовала себя самозванкой. Но молодая женщина-нотариус приняла её очень доброжелательно, всё объяснила, помогла составить заявление. Выйдя из конторы с бумагой в руках, Ольга почувствовала первый укол гордости за себя. Она смогла. Сама.
А потом начались звонки. Звонила Тамара Павловна.
— Оля, одумайся! — вещала она в трубку голосом скорбящей матери. — Что люди скажут? Семью рушишь! Игорь сам не свой, похудел, почернел от горя. Ты же его в могилу сведёшь! Вернись, я тебя прошу! Мы всё простим!
Ольга слушала и поражалась этому театру. Она-то знала, что Игорь скорее почернел от злости, а не от горя.
— Тамара Павловна, я не вернусь.
— Ах, так! Значит, не хочешь по-хорошему? — голос свекрови мгновенно стал стальным. — Ну, пеняй на себя. Мы тебе жизни не дадим. Ты у меня ещё на коленях приползёшь, прощения просить будешь!
Потом позвонила жена брата Игоря, потом — какие-то дальние родственники. Все как один пели ту же песню: Оля сошла с ума, бросила семью, позарилась на квартиру. Было понятно, что Тамара Павловна провела масштабную пиар-кампанию, выставив Ольгу виноватой во всех смертных грехах. Было обидно до слёз. Но Вера была рядом.
— Плюнь, — говорила она. — Собаки лают, караван идёт. Они все кормятся с руки Тамары. Что она скажет, то они и повторяют. Ты должна стать сильной. Ради себя.
И Ольга училась быть сильной. Она подала на развод. Игорь на суд не явился, прислал своего представителя. Развод дали не сразу, назначили срок для примирения. Но Ольга была непреклонна. Через три месяца их развели.
Самое тяжёлое началось, когда встал вопрос о разделе имущества. Игорь и его мать делали всё, чтобы оставить её ни с чем. Они прятали документы на дачу, занижали стоимость машины. Они пытались доказать в суде, что Ольга не вложила в семейное имущество ни копейки, так как «не работала, а сидела на шее у мужа».
На одном из заседаний Игорь, не стесняясь судьи, кричал ей:
— Я на тебя лучшие годы потратил! Обстирывала, обглаживала, а ты чем платишь? Предательством! Ты хоть знаешь, сколько стоит килограмм мяса? Ты хоть раз в жизни заработала хоть рубль?
Ольга стояла, опустив голову, и молчала. Ей было стыдно и унизительно. Но когда судья, строгая женщина в очках, обратилась к ней, она подняла глаза.
— Ответчица, что вы можете сказать по этому поводу?
— Я… я вела хозяйство, — тихо начала Ольга. — Я воспитывала сына. Я готовила, убирала, стирала. Каждый день. Без выходных и отпусков. Двадцать лет. Разве это не работа?
Судья внимательно посмотрела на неё, потом на лоснящееся от самодовольства лицо Игоря.
Суд напоминает истцу, что по Семейному кодексу Российской Федерации имущество, нажитое в браке, является совместным, независимо от того, кто зарабатывал деньги. Ведение хозяйства и воспитание детей также учитывается как вклад супруги.»
Игорь побагровел, но заткнулся. Это была маленькая, но очень важная победа.
Тем временем подошёл срок вступления в наследство. Нотариус сообщила Ольге, что Сергей действительно пытался оспорить завещание. Он подал в суд, но его иск оставили без рассмотрения, так как он не смог предоставить никаких доказательств своих претензий. Квартира была её.
Впервые войдя в неё как полноправная хозяйка, Ольга расплакалась. Квартира была запущенной, пахла старостью и лекарствами. Старая мебель, выцветшие обои, горы ненужного хлама. Но это было её пространство. Её крепость.
Они с Верой затеяли ремонт. Сами сдирали обои, красили потолки, циклевали полы. К ним присоединилась Верина дочь, Катя, и её друзья. Работа кипела. В процессе они нашли в старых книгах засушенные цветы и несколько пожелтевших фотографий молодой тёти Нины. На одном из снимков она была с каким-то военным, и оба светились от счастья. Ольга подумала, что у этой тихой, одинокой женщины тоже была своя тайна, своя история любви.
Как-то вечером, когда они, уставшие, пили чай среди мешков со строительным мусором, раздался звонок на мобильный. Это был Павлик. Ольга не слышала его голоса с самого своего отъезда. Сердце ухнуло и замерло.
— Мам? Привет, — его голос был смущённым, виноватым.
— Павлик… Здравствуй, сынок.
— Мам, ты как? Ты где?
— Я в порядке. В городе. В своей квартире.
— Отец сказал… он сказал, что ты нас бросила из-за денег.
— А ты ему веришь? — тихо спросила Ольга.
Павлик помолчал.
— Не знаю. Раньше верил. А сейчас… Он совсем с катушек съехал. На меня орёт постоянно, требует, чтобы я тоже в суд шёл и говорил, какая ты плохая. А бабушка ему поддакивает. Я так больше не могу. Мам, можно я к тебе приеду?
— Конечно, можно, — выдохнула Ольга, и слёзы градом покатились по её щекам. — Конечно, сынок. Приезжай.
Павлик приехал на следующий день. Высокий, сутулый, несчастный. Он обнял её так крепко, как в детстве. И рассказал, что творится дома. Игорь, потеряв контроль над Ольгой, начал срываться на сыне. Тамара Павловна, лишившись объекта для ежедневных нравоучений, изводила их обоих придирками. Их идеальная семья, их отлаженный механизм, без Ольги превратился в клубок змей, жалящих друг друга.
Суд по разделу имущества в итоге вынес решение. Ольге присудили её долю в квартире, половину стоимости дачи и машины. Игорь был в ярости. Он кричал, что подаст апелляцию, что не даст ей ни копейки.
А потом случилось то, чего никто не ожидал. Тамара Павловна, не выдержав постоянного нервного напряжения и краха своего мирка, где она была всесильной королевой, слегла с инсультом. Не очень тяжёлым, но её частично парализовало. Теперь ей самой требовался уход. Постоянный, ежечасный. Тот самый, который Ольга обеспечивала им всем двадцать лет.
Игорь оказался к этому совершенно не готов. Он не умел ни готовить, ни убирать, ни ухаживать за больным человеком. Он пытался нанять сиделку, но те, столкнувшись с его хамством и невыносимым характером Тамары Павловны, надолго не задерживались. Ему пришлось самому мыть полы, готовить пресную кашу для матери и выслушивать её бесконечные жалобы и упрёки. Его налаженная, комфортная жизнь рухнула. Он быстро постарел, осунулся, на работе начались проблемы. Наказание, которого Ольга никогда не желала, настигло их само. Жизнь сама расставила всё по своим местам.
Ольга продала свою долю в их бывшей квартире Игорю — он взял кредит, чтобы выкупить её, лишь бы больше никогда не видеть бывшую жену. На эти деньги и на свою долю от дачи и машины она сделала в тётиной квартире хороший ремонт, купила новую мебель. Павлик поступил в институт и жил с ней. Они часто виделись с Верой и её семьёй.
Как-то раз, сидя на своей новой, светлой кухне, Ольга смотрела, как Павлик и Катя о чём-то весело спорят, и думала о том, какой длинной и трудной была её дорога домой. К себе. Она не стала бизнес-леди, не уехала за границу. Она просто жила. Спокойно, свободно, без страха. Она устроилась работать в библиотеку рядом с домом, завела подруг среди соседей, записалась на курсы ландшафтного дизайна — детская мечта. По выходным они с Павликом ездили на электричке за город, просто гулять по лесу.
Она больше не боялась звонков и не ждала упрёков. Она научилась дышать полной грудью. И она знала, что впереди у неё ещё много лет такой вот простой, тихой, но настоящей жизни. Жизни, в которой она сама решает, что готовить на ужин и куда пойти гулять. И это было величайшим счастьем.
От автора:
Иногда думаешь, сколько же в мире таких тихих, незаметных историй, скрытых за закрытыми дверями обычных квартир. Сколько женщин живут, забыв о себе, ради других, и даже не подозревают, что у них есть право — простое человеческое право быть счастливыми.