Инга металась по квартире. Простыня была сброшена на пол, на стуле валялись мужские брюки и пиджак, рядом с кроватью — бокал с недопитым коньяком. Виктор лежал на спине, глаза стекленели, он уже не дышал.
— Господи… — Инга прижала ладони к лицу. — Только не это…
Она подбежала к телефону и снова попыталась вызвать скорую.
— Алло! Скорая? Да, я уже звонила! Мужчине плохо! Он не дышит! Вы где?!
Голос диспетчера был равнодушным и уставшим:
— Бригада в пути, ожидайте.
Инга с глухим стоном швырнула трубку на стол.
— Ожидайте… Ожидайте! — она бросила взгляд на постель и тут же начала судорожно поднимать вещи с пола. — Чёрт, как же это все будет выглядеть?! Чёрт! Чёрт!
Она натянула на Виктора простыню повыше, пытаясь скрыть его оголённое тело. Смахнула со стола пустую бутылку коньяка в пакет, сунула туда же бокалы.
— Вить, слышишь? — Она наклонилась над ним, вцепившись в его плечо. — Ну вставай… Ну хоть что-нибудь скажи…
Но он не отвечал, уже даже не дышал. Вдруг раздался звонок в дверь. Инга подскочила и метнулась в прихожую. На пороге стояли двое: врач в тёмной куртке и фельдшер с чемоданчиком.
— Где больной? — спросил врач сухо.
— Здесь… — Инга отступила в сторону. — Пожалуйста, скорее…
Они быстро подошли к кровати, быстро надели перчатки. Врач склонился над Виктором, проверил пульс, открыл веки, приложил стетоскоп. Фельдшер уже достал шприц с адреналином, но врач покачал головой.
— Поздно, — произнёс он глухо.
Инга сделала шаг назад, споткнулась о ковер.
— Что вы сказали?!
— Смерть наступила около получаса назад…
— Вот чёрт! — прокричала Инга.
Врач поднял на неё взгляд:
— Родственница?
Инга замерла. Слова застряли в горле. Родственница? Нет. Любовница? Случайная женщина? Она не знала, что сказать.
— Невеста… — выдавила из себя она. — Ему плохо стало…
Фельдшер щёлкнул чемоданчиком и начал заполнять бланк.
— Документы есть?
Инга растерянно огляделась: на стуле был пиджак. Там должен быть паспорт. Она сунула руку в карман и достала документ.
— Вот…
Врач кивнул.
— Соболезную.
Инга села на край кровати, вцепившись в простыню. Она смотрела на неподвижное лицо Виктора и не могла отделаться от мысли: ещё час назад он дышал, говорил, улыбался. Ему было семьдесят, ей — тридцать. Она радовалась богатому ухажёру, он — молодой любовнице. И теперь всё перевернулось с ног на голову.
***
Виктор был искусствоведом, он курировал множество городских выставок. Они с Ингой познакомились на выставке, которую он организовал. Ингу туда привела подруга. Девушка явно не хотела идти, она ничего не понимала в искусстве. Но в итоге встретила там человека, который был готов платить за ее шикарную жизнь в большом городе. Уже через месяц после начала романа Виктор отписал Инге свою квартиру в центре. А потом он умер.
Инга сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и крутила в пальцах тонкую сигарету. На столике перед ней стояла чашка с недопитым капучино. Игорь Парфёнов, риэлтор с солидным стажем, осматривался в квартире.
— Ну что скажете, Игорь? — лениво протянула Инга. — Берёте в работу?
Он прошёлся вдоль книжных стеллажей. Книги стояли рядами: толстые тома по искусствоведению, альбомы с репродукциями, каталоги выставок.
— Инга Сергеевна, — наконец произнёс он, — простите за прямоту, но вы хоть понимаете, что у вас здесь?
— Ну книги, — пожала она плечами. — Пыль только собирают. Никто их всё равно не читает.
Парфёнов замер, перевёл взгляд на неё, будто пытаясь понять, что это такое - притворство или искренняя глупость.
— Здесь прижизненные издания. С автографами авторов. Видите? — он достал один том и раскрыл на титульном листе.
Инга махнула рукой:
— Да ну, кому они нужны? Я лучше их по пятьсот рублей спихну, чтобы место не занимали.
Игорь с ужасом смотрел на клиентку. Он подошёл к стене, где в деревянной раме висел фотопортрет Юрия Гагарина.
— А это… — он даже начал заикаться. — Настоящий автограф! Гагарин! Вы хоть представляете ценность этого снимка?!
— Да что вы всё причитаете? — раздражённо бросила Инга. — Мне квартиру бы продать, а вся эта рухлядь только мешает!
Парфёнов прошёл вглубь комнаты, остановился у старинного кофейного столика, провёл ладонью по изогнутой ножке. Потом перевёл взгляд на массивное пианино у стены.
— Немецкое, начало прошлого века… — почти шепнул он. — Господи, да таких инструментов в России осталось по пальцам пересчитать.
Инга зевнула.
— Ага, типа того. Мне рассказывали, восемь мужиков, полдня тащили, матерились как сапожники. На кой чёрт? Никто же не играет. И вниз никто не понесет… Так что будем продавать с ним…
Парфёнов медленно повернулся к ней, глаза его выражали раздражение.
— Вы серьёзно хотите от этого всего избавиться?
— Мелочь сама распродам. — Инга ткнула пальцем в сторону шкафов и ваз. — А квартиру давайте побыстрее сплавим, ладно? Я уже новую присмотрела, в крутом ЖК. С панорамными окнами, бассейном, паркингом… Вот это уровень. А здесь — только от астмы страдать…
Парфёнов покачал головой.
— Кажется, что вы правда ничего не понимаете…
— Да бросьте, — резко сказала Инга. — Берёте в работу или мне искать другого?
— Возьму. Но предупреждаю: я буду искать не просто покупателя. Я найду человека, который оценит это. Даже если вам это не нравится.
Инга фыркнула:
— Главное — чтобы деньги были. А уж кто там чего оценит, мне без разницы.
***
Квартира встретила новых гостей во всём своем великолепии. Игорь специально нанял клининг, чтобы представить всё в лучшем виде. Это была семейная пара. Михаил, высокий, с бородкой и серьгой в ухе, он держался уверенно и с любопытством оглядывал стены. Это был известный фотограф. Его жена Ольга, актриса не из самого престижного театра, но вполне неплохая, так о ней отзывались.
— Какая аура! — защебетала она.
— Потрясающе, — вторил ее муж. — Это не квартира, это — музей.
Ольга внезапно заметила пианино у стены. Глаза её засветились, она захлопала в ладоши:
— Смотри, милый, какое пианино! Просто шикарное!
— Осторожнее, — попытался предупредить её Игорь, но она уже откинула крышку.
Женщина провела пальцами по клавишам и, улыбнувшись, ударила первые аккорды. Звук был немного глухой, местами фальшивил, но в этом было что-то очаровательное.
— Немного расстроено, — призналась Ольга. — Но ничего! Оно великолепное!
Фотограф смотрел на жену с нежной улыбкой, а потом перевёл взгляд на Игоря.
— Вы же понимаете, что мы влюбились в это место?
Парфёнов кивнул, в этот момент телефон завибрировал в кармане. Он вышел в коридор и ответил.
— Ну как там? — донёсся голос Инги.
— Им понравилось. Особенно пианино.
— Отлично. Скажи им, что пианино за отдельную плату.
Игорь нахмурился.
— За отдельную? Инга, вы хоть понимаете, какой это инструмент? Его цена может…
— Да не знаю я! — перебила она раздражённо. — Ну баксов двести? Скажи им!
Парфёнов прикусил губу.
— Дура… — процедил он, отключив звонок.
Вернувшись в гостиную, он произнёс сухо:
— Хозяйка просит за пианино отдельную цену. Пятьсот долларов.
Фотограф вскинул брови.
— Так мало? За такой инструмент?
Парфёнов пожал плечами, опуская взгляд.
— Хозяйка решила.
Ольга засияла.
— Мы берём. И квартиру, и пианино. Это невероятное место!
Михаил приобнял жену и улыбнулся:
— Оформляйте сделку, Игорь.
Парфёнов кивнул. Он чувствовал странное облегчение, вскоре он навсегда распрощается с этой идиоткой Ингой.
***
Семья почти не делала ремонта. Просто завезли вещи и расставили их так, чтобы они вписались в обстановку. Старинные шкафы, столики, книги и огромное пианино остались на своих местах.
Для Полиночки, их шестилетней дочери, квартира стала настоящим чудом.
— Мам, смотри! — девочка вертелась перед высоким зеркалом с резной рамой. — Я как настоящая принцесса!
Она садилась в огромное кресло и, расправив ручки по подлокотникам, торжественно объявляла:
— Это трон. А я — королева Полина Первая!
Родители смеялись, глядя на её выдумки. Казалось, что всё складывается хорошо.
Однажды вечером семья сидела в гостиной. Они смотрели трансляцию концерта из московской консерватории. На сцене играла известная пианистка Ирина Кравченко, уже пожилая, но несомненно всё еще такая же талантливая и яркая. Её пальцы скользили по клавишам с силой и нежностью одновременно.
Ольга застыла, не сводя глаз с экрана.
— Посмотри, Миша… — прошептала она. — Какая женщина. Сколько лет прошло, а как играет!
Вдруг раздался заливистый смех Полиночки. Она сидела на ковре, поджав ножки, и смеялась так, будто увидела что-то смешное и знакомое.
— Поля, что смешного? — удивилась Ольга.
Девочка посмотрела на родителей и, хитро щурясь, сказала:
— Эта тётя у нас играла.
— Где? — нахмурился Михаил. — Что ты имеешь в виду, дочь?
— Ну здесь! — она встала, подошла к пианино и положила ладошки на клавиши. — Вот тут она сидела и играла. Прямо на этом пианино.
Ольга побледнела.
— Поля, откуда ты это знаешь?
— Я видела! — с жаром воскликнула девочка. — Она сидела, а вот тут… — Полина обернулась и театрально прислонилась плечом к боку инструмента, подняв голову и изящно откинув руку. — Тут стоял дядя высокий, в платке на шее.
Михаил и Ольга переглянулись.
— Выдумщица, — попытался отшутиться Михаил. — Ты, Полинка, кино насмотрелась.
Ольга обняла дочь, прижала к себе.
— Конечно, фантазия у тебя богатая. Но это просто пианино, милая. Тут никто из телевизора не играл.
— Играл! — упрямо возразила девочка. — Я же видела…