— Давай по‑взрослому: раздельный бюджет, — Олег разложил по столу чеки, таблицы и какой‑то «план оптимизации». — У тебя расходы… ну реально, странные.
У плиты у Иринки в руках завис половник. В кастрюле побулькивал её фирменный плов — тот самый, который по воскресеньям просил «ещё ложечку».
— Что именно «странное»? — тихо спросила она, не глядя.
— Ну… эти баночки для лица, новые портьеры, какие‑то специи с непонятными названиями…
— Специи — для твоего любимого плова, — она приподняла бровь.
— Давай без демагогии, — отмахнулся он. — Делим всё пополам. Коммуналка, еда, бытовуха. Чётко. Пятьдесят на пятьдесят.
Ирина сняла фартук.
— Хорошо. С завтрашнего?
— Конечно! — Олег просиял. — Вот это конструктив! Даже не ожидал...
Он не заметил тонкой искорки в её глазах.
* * * * *
Десять лет Ирина делала дом живым: гладила рубашки с острыми воротничками, знала, какой лосьон муж ненавидит, а какой «норм», ловила скидки на хорошую рыбу, варила бульоны, стирала, сортировала носки «по парам, как в армии». Она — учительница с обычной зарплатой. Он — растёт в корпорации, ноутбуки покупает, а на её «давай сменим умирающий пылесос» — морщится: «Старый чем тебя не устраивает?»
Наутро Олег увидел пустой стол. Ни кофе, ни омлета, ни тостов. Тишина.
— Ириш? А где завтрак? — заглянул он на кухню.
— А ты закупился? — она спокойно красила губы у зеркала. — Мы же на пополам перешли. На твоей полке — пусто.
— На какой полке?
Она открыла холодильник. Внутри — аккуратные бумажки: «Еда Иры» и «Еда Олега». Её часть — сыры, овощи, контейнер с чем‑то аппетитным. Его — прохлада и белый пластик.
— И вот квитанции, — она положила на стол. — Свет, вода, интернет. Переведи свою половину до 25‑го.
— Я думал… — Олег ошарашенно моргнул.
— Думал что? Что я и дальше буду всё покупать на свои деньги? — она щёлкнула защёлкой сумочки. — Раздельный — значит раздельный.
Она ушла на работу. На кухне пахло её духами, вместо кофе с сырниками.
* * * * *
Рубашки перестали сами собой возвращаться выглаженными. Носки вели себя как "невоспитанные" — где хотят, там и валяются. Его полка в холодильнике смотрела на него пустыми глазами.
— Ира, не забудь за интернет… — Он неуверенно пододвинул бумажку.
— Это ты не забудь, — улыбнулась она. — Твою половину внести осталось.
Вечером Олег явился с двумя пакетами.
— Видишь, закупился! — бодро доложил.
— Прекрасно. — Ирина даже не повернулась. — Твоя полка свободна.
— А… приготовить? — он с надеждой поднял глаза.
— Из твоих продуктов? Это доп.услуга. С тебя тысяча.
— Сколько?!
— Могу прайс прислать: готовка, уборка, глажка… Прачечная — триста пятьдесят за загрузку и разгрузку. В выходные и праздничные дни - двойной тариф.
В выходные Олег героически полез делать всё «сам». Кухня превратилась в декорации к фильму ужасов. Макароны слиплись в дружный ком, а пересоленные котлеты превратились в уголь.
— Может, пиццу закажем? Я угощу? — сдался он.
— Спасибо. Я уже поела. — Ирина показала на аккуратную порционную запеканку. — Учусь готовить только себе. Экономия времени и нервов.
— Поделишься рецептом?
— С удовольствием. Кулинарный мастер‑класс — полторы за час.
* * * * *
Он начал считать. И вздрогнул. Быт — "пожирает" зарплату. Химчистка, порошок, тряпки, моющие, еда, ерунда, которая оказалась не «ерундой».
— Ира, я тут прикинул… — начал он за ужином (у него — йогурт с булкой, у неё — горячее мясо с пюре).
— И я прикинула, — она вынула аккуратный лист в клеточку. — Вот смета: если всё, что я делала, посчитать рыночными расценками. Домработница, повар, прачка…
Итог — шестьдесят с небольшим. В месяц.
— Это… почти моя зарплата! — у него запрыгали мышцы на щеке.
— А я всё это делала просто так. Потому что люблю тебя. А ты назвал это - «ерундой».
Он мрачно ушёл из кухни, унося с собой калькулятор и первое чувство стыда.
* * * * *
В пятницу позвонили в дверь. На пороге — Галина Петровна с пирогами и взглядом, который видит насквозь.
— Сынок, ты чего такой вытянутый? — ахнула. — Холодильник почему пустой? Ира болеет? Или вы развелись, а я не в курсе?
— Мы… это… на раздельный бюджет перешли, — пробубнил Олег.
— На что вы перешли? Это что-то "модное"?— у свекрови поднялась одна бровь.
— Это была его идея, — невинно заметила Ирина. — Сказал, трачу я на пустяки всякие.
— На пустяки? — Галина Петровна повязала фартук. — Сейчас покажу, как мы экономили, когда твой отец тоже решил «учёт навести».
Через час на столе перед Олегом парило серое варево под гордым названием «молочный суп с вермишелью».
— Ешь, сынок, — строго сказала мама. — Завтра разогреешь ещё. Я тебе побольше сделала.
— А у Иры что? — оглянулся он на тарелку жены.
— У Иры — запечённый лосось со шпинатом, — Галина Петровна похлопала невестку по плечу. — Она же готовит теперь только на себя. Правильно я понимаю?
— Мам, ну это же… — Олег растерялся. — Нечестно!
— Нечестно? — мама сложила руки на груди. — Нечестно — когда жену ставят на счётчик за её труд. Постыдись! Я тебя по‑другому растила.
Когда дверь за свекровью закрылась, Олег долго молчал.
— Ты маме сама позвонила? — наконец спросил он.
— Конечно нет, — Ирина пожала плечами. — Материнское сердце способно вычислять пустой холодильник на расстоянии.
* * * * *
Олег сидел над таблицей. В графах — «еда», «стирка и глажка», «уборка», «готовка». Суммы были безжалостны:
- Закупка еды — 24500/месяц
- Химчистка — 3000-5000
- Стирка/глажка — 5000/месяц
- Уборка — 1500/день
- Готовка — 15000/месяц
И это он ещё не учитывал «терпение и нежность».
Он поднялся и пошёл в спальню.
* * * * *
Ирина читала книгу, подсунув под голову подушку.
— Знаешь… — он сел на край кровати. — Я — дурак.
— Мне нравится, продолжай, — она отложила страницу. — Интересная прелюдия.
— Я никогда не считал твой труд трудом. Ни в рублях, ни в часах. Просто… «оно само». А «само» не бывает. Прости. Я попробовал купить эти твои специи… потратил четыре тысячи. А вкус всё равно не тот.
— Почему? — в уголках её губ дрогнула улыбка.
— Потому что дело не в специях. А в руках, в твоём времени и… в любви, — он взял её ладонь. — Давай вернём, как было. Только я теперь буду спрашивать «чем помочь?», а не «почему так дорого?».
— Носки будешь сам в машинку закидывать? — лукаво прищурилась.
— Могу. Но честнее составить график. И массаж мне полагается, я за всё это время такое потрясение пережил...
— Массаж? Прямо сейчас? — она отложила книгу окончательно.
— И… я яйца купил, — признался он. — Научишь глазунью делать? А то она только сгорает...
* * * * *
По воскресеньям они теперь делают плов вдвоём. Олег старательно режет морковь, не вспоминая слов «ерунда» и «странное», Ирина колдует со специями, а на холодильнике висит листочек: «понедельник — вместе убираемся, среда — день закупок, а по пятницам — вечер романтики».
Благодарю за каждый лайк и подписку на канал!
Приятного прочтения...