Анна стояла у порога квартиры, держа в руках тяжелые ключи. Дверь открывалась туго, словно дом не хотел её впускать. За спиной остались кладбище, чёрные костюмы, запах венков. Здесь пахло совсем другим — застоявшимся воздухом и чужим присутствием.
— Заходи уже, — голос Галины Петровны прозвучал из глубины коридора. — Стоишь как столб.
Половицы заскрипели под ногами. В гостиной горела одна лампа, остальные окна были плотно зашторены. На каждом столике лежали кружевные салфетки, которых Анна здесь раньше не видела. В углу мерцала лампадка перед иконой.
— Пока ты там была, мы тут всё уладили, — свекровь вытирала руки кухонным полотенцем. — Кое-какие бумаги оформили. Ничего важного, не волнуйся.
Какие бумаги? Анна хотела спросить, но в комнату вбежал Саша с плюшевым медвежонком в руках.
— Мама! — он бросился к ней, но на полпути остановился, посмотрел на бабушку. — А… бабушка сказала, что папа теперь на небе.
— Правильно сказала, — Лена появилась из кухни с чашкой в руках. — Сашенька, иди ко мне. Покажу, что мы для тебя приготовили.
Золовка взяла мальчика за руку и увела в детскую. Саша оглянулся на мать, крепче прижал к себе медвежонка.
— Садись, — Галина Петровна кивнула на диван. — Устала поди.
Анна присела на край. Подушки были незнакомые, жёсткие. На журнальном столике лежали какие-то документы.
— Теперь тут всё под нашим контролем, — свекровь убрала бумаги в папку. — Не нервничай, не переживай ни о чём. Мы с Леной всё сами решим.
Что именно решите? В горле пересохло. Анна смотрела на закрытую папку, пытаясь разглядеть хоть что-то.
— Я сейчас чай поставлю, — она поднялась.
— Не нужно, — голос свекрови стал резче. — Иди лучше отдохни. У тебя вид… усталый.
Из детской доносился приглушенный голос Лены и смех Саши. Как он может смеяться сегодня? Анна покачала головой. Дети быстро всё забывают.
— Саш, можно я тебя поцелую на ночь? — она заглянула в детскую.
— Бабушка уже поцеловала, — мальчик лежал под одеялом, медвежонок примостился рядом с подушкой. — Но можно и тебе тоже.
Анна наклонилась, поцеловала сына в лоб. Он пах детским мылом и чем-то незнакомым — новым шампунем, что ли.
— Спи, солнышко.
В коридоре ей встретилась Лена.
— Он сегодня весь день был паинькой, — золовка говорила тихо, протяжно. — Правда, маму путал с бабушкой пару раз. Но это от переживаний.
Анна кивнула и пошла в спальню — в ту комнату, где они с мужем прожили семь лет. Кровать была аккуратно заправлена, на тумбочке стояли лекарства, которых она не помнила. Сняла туфли, легла прямо в платье.
Какие бумаги?
За стеной слышались приглушенные голоса. Галина Петровна что-то объясняла Лене. Слова разобрать было нельзя, но интонации звучали деловито.
Анна прижала к лицу подушку. Она пахла мужниным одеколоном, но очень слабо. Скоро и этот запах выветрится.
Утром она проснулась от звука шагов по коридору. Шаркающих, медленных. На кухне что-то гремело.
— Доброе утро, — Анна вошла, поправив помятое платье.
— Ага, — Галина Петровна стояла у плиты спиной. — Кофе будешь?
— Спасибо.
Анна взяла чашку, наливая, чуть не пролила — руки дрожали. Кофе был крепкий, горький.
— Зачем всегда наливаешь через край, — свекровь покачала головой. — Да и Сашеньке стал нервный какой-то. Вчера два раза проснулся ночью.
— Он просто переживает…
— Переживает, — Лена вошла на кухне, волосы убраны в хвост. — Мам, может, я с ним сегодня прогуляюсь? Во дворе воздух свежий.
— Да, мальчику нужно больше на свежем воздухе.
Анна хотела сказать, что сама может погулять с сыном, но слова застряли в горле. Пусть идут. Мне и самой нужно побыть одной.
— Саша, завтракать! — позвала Лена.
Мальчик выбежал из комнаты с растрепанными волосами, медвежонок волочился по полу.
— Доброе утро, мама, — он подошел к Анне, встал на цыпочки для поцелуя.
— Доброе утро, солнышко.
— А мы сегодня пойдем гулять с тетей Леной, — Галина Петровна поставила перед внуком тарелку каши. — Поиграешь на площадке.
— А мама пойдет? — Саша посмотрел на Анну.
— Мама отдохнет дома, — ответила за неё свекровь. — У неё дела есть.
Какие дела? Анна допила кофе. В чашке остался горький осадок.
Лена и Саша ушли через полчаса. Мальчик помахал ей рукой с порога, медвежонка нес под мышкой. Дверь закрылась, в квартире стало тихо.
— Вот и хорошо, — Галина Петровна села за стол напротив Анны. — Теперь поговорим.
— О чём?
— О том, как дальше жить будем. — Свекровь достала папку с документами. — Я вчера сказала — кое-что оформили. Так вот, квартиру мы переписали на семью. На меня и Лену.
У Анны потемнело в глазах.
— Как это… переписали?
— Официально. Через юриста. — Галина Петровна говорила спокойно, будто обсуждала погоду. — Саша — мой единственный внук. А ты… ты, конечно, можешь здесь жить, пока не устроишься на работу.
— Но я… я жена Андрея…
— Была женой. — Голос стал жестче. — А теперь ты вдова. И мальчику нужна стабильность, понимаешь? Семья. Надёжность.
Анна смотрела на закрытую папку. Руки начали дрожать.
— Вы же не могли… без меня…
— Могли. И сделали. — Свекровь встала. — Так что теперь всё официально. Ты в доме гостья. Но гостья желанная, если будешь правильно себя вести.
Правильно себя вести. Эти слова эхом отозвались в голове. Анна поднялась, шатаясь.
— Мне нужно… в туалет, — пробормотала она и выскочила из кухни.
В ванной заперлась на защёлку, села на край ванны. Как они могли? Пока я провожала в последний путь их сына, они переписывали нашу квартиру?
Слёзы катились сами собой. Анна закрыла рот ладонью, чтобы не рыдать вслух.
За дверью послышались шаги, потом голос Галины Петровны — она говорила по телефону:
— Да, всё оформлено… Нет, она не возражала… Конечно, будет жить с нами, куда ж ей деваться…
Не возражала. Анна зажмурилась. Меня даже не спросили.
Вернувшись на кухню, она увидела, что папка исчезла. Свекровь мыла посуду, напевая что-то под нос.
— Галина Петровна, а можно посмотреть документы?
— Зачем? — та не обернулась. — Ты всё равно не разберешься. Там много юридических тонкостей.
— Но это же касается и меня…
— Касается Саши. А значит, нас. — Свекровь повернулась, вытирая руки полотенцем. — Анечка, ты пойми нас правильно. Мальчику нужен дом. Настоящий дом, где его не бросят, где о нем позаботятся. А ты… ты молодая ещё. Устроишь свою жизнь.
Устрою свою жизнь. Анна понимала, что это означает. Без сына.
— Но я его мать…
— И останешься матерью. Никто не запрещает видеться, навещать. — Галина Петровна села обратно за стол. — Только понимай — мы теперь хозяева. И правила устанавливаем мы.
Анна молчала. В голове была пустота.
— Иди лучше приляг, — голос свекрови стал мягче. — Видишь, какая ты бледная. А вечером Сашенька вернется, расскажет, как прогулял.
В спальне Анна легла на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Как они смогли? Пока я прощалась с мужем на кладбище?
Вечером Лена привела Сашу румяного, веселого. Он бежал по коридору с медвежонком наперевес.
— Мама, а мы качались на качелях! И тетя Лена купила мне мороженое!
— Как хорошо, — Анна обняла сына, вдохнула запах его волос.
— А ты что дома сидела? — он посмотрел на неё удивленно. — Надо было с нами пойти.
— В следующий раз пойдём, — пообещала она.
Но за ужином Галина Петровна сказала:
— Завтра у Саши режим будет другой. Будем пораньше ложиться, пораньше вставать. Для здоровья полезно.
— А мама тоже будет с нами? — спросил мальчик.
— Мама будет заниматься своими делами, — ответила бабушка. — У взрослых много забот.
Саша кивнул и продолжил есть суп. А Анна подумала: Какими своими делами? У меня больше ничего своего нет.
Ночью она долго не могла заснуть. В детской горел ночник — слабый, мерцающий свет пробивался из-под двери. Наверное, Саша боится темноты теперь.
Что делать? Анна смотрела в потолок. Куда идти? К кому обращаться?
На тумбочке лежал телефон. Она взяла его, нашла номер подруги Веры. Хотела набрать, но передумала. Поздно уже. И что я скажу?
А утром всё повторилось. Завтрак на кухне, кофе через край, замечания свекрови. Лена увела Сашу гулять. Анна осталась одна с Галиной Петровной.
— Анюта, — свекровь говорила мягко, но в голосе слышалась сталь. — Ты подумай хорошенько. Мальчику нужна стабильность. А ты что ему дать-то можешь сейчас? Работы нет, денег нет, жилья своего нет.
— У меня есть профессия…
— Медсестра, — презрительно фыркнула свекровь. — Копейки платят. На что ребёнка растить будешь?
Анна молчала. Доводы были разумными, и это делало их ещё больнее.
— А мы что предлагаем? — продолжала Галина Петровна. — Дом, заботу, воспитание как надо. И тебе место есть — пока не устроишься.
Пока не устроишься и не уйдёшь. Анна понимала подтекст.
— Но я люблю его…
— И мы любим. Только наша любовь практичная. А твоя… эмоциональная.
Анна встала из-за стола. Ноги подкашивались.
— Можно я пойду погуляю?
— Конечно, иди. Подышишь воздухом, голова проветрится.
Во дворе было солнечно. На лавочке у подъезда сидела соседка, тётя Клава. Увидев Анну, поманила рукой.
— Деточка, иди сюда. Поговорим.
Анна подошла, присела на край лавочки. Дерево было влажным после вчерашнего дождя, холод пронизывал через ткань платья.
— Тяжело тебе, поди, — тётя Клава покачала головой. — Но ты не расстраивайся. Твоя свекровь женщина решительная, опытная. Она лучше знает, как надо.
— Как надо что?
— Ну, с мальчиком-то. — Соседка понизила голос. — Мужчин в доме нет, а ребенка растить нужно. Бабушка опытная, золовка работящая. А ты… ты ещё молодая. Вся жизнь впереди.
Жизнь впереди. Все так говорили. Будто прошлые семь лет не считались.
— А если я не хочу другую жизнь? — тихо спросила Анна.
— Хочешь не хочешь, а придётся, — тетя Клава вздохнула. — Тут порядок такой — семья семьей, а невестка невесткой. Пока муж живой был — ты хозяйка. А теперь… извини, деточка, но теперь ты гостья.
С площадки донесся детский смех. Саша качался на качелях, Лена стояла рядом, подталкивала его. Мальчик кричал: "Выше! Выше!" и хохотал.
— Хороший у вас мальчик растет, — тётя Клава проследила за её взглядом. — Лена с ним хорошо обращается. Как с родным.
Но он мой родной. Анна встала.
— Ладно, мне пора.
Дома Анна заперлась в спальне. Достала телефон, нашла номер Веры. На этот раз набрала.
— Алло, Верка? Это Аня.
— Анька! Как дела? Как ты после всего?
— Нормально… Вер, а можно с тобой встретиться? Поговорить нужно.
— Конечно! А что случилось? Твой голос какой-то странный.
— Расскажу при встрече. Завтра сможешь?
— Смогу. В поликлинике увидимся, у меня смена до трех.
Повесив трубку, Анна почувствовала слабую надежду. Хотя бы поговорить с кем-то можно.
Вечером за ужином Саша спросил:
— Мама, а почему ты всё время теперь грустишь?
— Я не грущу, солнышко.
— Грустишь, — он покачал головой. — И глаза у тебя красные.
— У мамы просто накопилась усталость, — вмешалась Галина Петровна. — Взрослые иногда устают.
— А папа тоже уставал?
Повисла тишина. Лена замерла с ложкой в руке.
— Папа теперь отдыхает, — тихо сказала Анна.
— На небе, — кивнул Саша. — Бабушка говорит, там хорошо. Не больно и не грустно.
Не больно и не грустно. Анна зажмурилась. Хорошо ему там.
После ужина она укладывала сына спать. Ночник мигал, то ярче, то тусклее.
— Мам, а ты завтра тоже дома будешь сидеть?
— Не знаю, Сашенька. Может быть, выйду по делам.
— А я с тобой могу?
— Посмотрим.
Он крепко обнял медвежонка, закрыл глаза. Анна сидела рядом, пока дыхание сына не стало ровным. Потом тихо встала и вышла.
В коридоре горел тусклый свет. Из кухни доносились приглушенные голоса — Галина Петровна и Лена о чем-то совещались.
— …адвокат сказал, что всё чисто, — услышала Анна голос свекрови. — Никаких претензий быть не может.
— А если она в суд подаст? — это была Лена.
— На что подаст? Документы все правильные. Да и кто ей поможет? У неё ни денег, ни связей.
Анна прислонилась к стене. Ноги стали ватными.
— Главное, чтобы мальчика не травмировала, — продолжала Лена. — Он привязан к ней.
— Отвыкнет. Дети быстро привыкают к новому. Месяц-два, и будет нас мамой звать.
Месяц-два. Анна сползла по стене, села на пол. Они всё уже решили. Всё спланировали.
Встретиться с Верой удалось только через три дня — Галина Петровна постоянно находила для Анны какие-то домашние дела. То посуду помыть, то за продуктами сходить, то с Сашей посидеть, пока она и Лена "по важным делам" отлучались.
В поликлинике пахло антисептиком и чужой болью. Вера ждала в ординаторской, в белом халате.
— Анька, ты что, заболела? — она всмотрелась в лицо подруги. — Худая какая стала. И глаза…
— Вер, мне нужна помощь, — Анна села на стул, руки дрожали. — Я не знаю, что делать.
— Рассказывай.
И Анна рассказала. Про документы, оформленные без неё. Про намеки свекрови. Про планы "отучить" Сашу от матери.
Вера слушала, лицо у неё становилось всё мрачнее.
— Сволочи, — выдохнула она, когда Анна закончила. — Прости за выражение, но по-другому не скажешь.
— Что мне делать?
— Бороться! — Вера стукнула кулаком по столу. — Судиться, документы оспаривать, права свои качать!
— Но они говорят, что у них всё официально…
— А у тебя есть право вдовы! Есть право матери! — Подруга встала, начала ходить по кабинету. — Анька, ты сама-то жить как хочешь? Или дашь себя сжить по-тихому?
— Хочу, но…
— Никаких "но"! — Вера остановилась перед ней. — Слушай меня внимательно. Я вот терпела долго. Думала — само рассосется. Ага, рассосалось. Осталась ни с чем. А у тебя еще есть шанс!
Она порылась в сумочке, достала блокнот.
— Записывай телефон. Адвокат хороший, с любыми делами работает. Скажешь, что от меня.
Анна записала номер дрожащими пальцами.
— Но денег у меня нет…
— Сначала консультация. Бесплатно. Узнаешь, какие у тебя права, что можно делать. — Вера села рядом, взяла за руки. — Анька, пойми. Если не ты за себя постоишь, никто не постоит. Всё, детка, хватит. Хочешь быть матерью — воюй. Не ты, так они.
Не ты, так они. Эти слова отозвались в груди болью и злостью одновременно.
— Я попробую, — тихо сказала Анна.
— Не попробуй — сделай! И побыстрее. Время идёт, а они не спят.
Домой Анна возвращалась с телефоном адвоката в кармане и странным ощущением в груди — будто что-то там начинало оттаивать.
Но едва она переступила порог, как Галина Петровна встретила её в коридоре.
— Где ты была? Саша весь день про тебя спрашивал.
— С подругой встречалась.
— Понятно, — свекровь смотрела внимательно. — А документы свои где держишь? Паспорт, свидетельства?
— Зачем вам?
— Да порядок навести хочу. Чтобы все документы в одном месте были. Для удобства.
Для удобства. Анна понимала, что отдать документы — значит отдать последнюю каплю самостоятельности.
— Я сама их храню как мне удобно, спасибо.
— Как знаешь, — Галина Петровна пожала плечами, но в глазах мелькнуло недовольство.
Вечером, когда все легли спать, Анна достала телефон и набрала номер адвоката.
— Алло? Добрый вечер. Мне Вера Сомова посоветовала к вам обратиться…
Разговор был коротким, но обнадеживающим. Завтра в пять часов — консультация.
Завтра. Анна спрятала телефон под подушку. Завтра узнаю, есть ли у меня хоть какие-то права.
Утром за завтраком Саша сказал:
— Мама, а я хочу, чтобы ты со мной погуляла. Одна, без тети Лены.
— Конечно, солнышко.
— Но у мамы дела, — вмешалась Галина Петровна. — А тетя Лена свободна.
— Какие дела? — спросил мальчик.
Анна посмотрела на сына, потом на свекровь.
— Важные дела, — тихо сказала она. — Очень важные.
После обеда Анна сказала, что идет в магазин. Галина Петровна кивнула, но проводила её подозрительным взглядом.
Офис адвоката находился в центре города. Виктор Алексеевич оказался мужчиной лет пятидесяти, с внимательными глазами.
— Рассказывайте, — он включил диктофон. — Подробно.
Анна рассказала всё — от момента "ухода" мужа до вчерашнего дня. Адвокат слушал, изредка кивал.
— Понятно, — сказал он, когда она закончила. — Ситуация сложная, но не безнадежная. У вас есть права как у вдовы. И как у матери несовершеннолетнего ребенка.
— То есть они не могли просто так переписать квартиру?
— Могли, если есть завещание. Но даже при завещании у вас есть право на обязательную долю. — Он пояснил. — Принесите все документы, которые есть. Свидетельство о браке, о рождении ребенка, о гибели мужа. Посмотрим, что можно сделать.
— А сколько это будет стоить?
— Посмотрим сначала документы. Но работать я с вами буду. За справедливость стоит бороться.
Домой Анна вернулась с новым ощущением. Есть шанс. Есть права. Я не бесправная.
Но едва она вошла в квартиру, как поняла — что-то изменилось. Галина Петровна и Лена сидели на кухне с серьезными лицами.
— Проходи, Анечка, — свекровь указала на стул. — Поговорить надо.
Анна присела, сердце забилось быстрее.
— Мы тут посоветовались и решили, — Галина Петровна говорила ровно, без эмоций. — Пора бы тебе и свою жизнь устраивать. Молодая ещё, красивая. Замуж выйдешь, ещё детей нарожаешь.
— Но у меня уже есть ребенок.
— Есть, — кивнула Лена. — Но он теперь под нашей опекой. А тебе нужно жить своим умом.
— Я не понимаю…
— Понимаешь, — голос свекрови стал жестче. — Мы больше не можем тебя содержать. Месяц дали на сборы. За месяц найдёшь себе жильё, работу. С Сашенькой видеться сможешь. По выходным, например.
Месяц. Анна почувствовала, как холод поднимается от ног к сердцу.
— А если я не хочу уходить?
— А выбора нет, — Лена играла кольцом на пальце. — Дом-то теперь наш. По закону. А ты… ты теперь чужая.
— Но я же мать Саши!
— И останешься матерью, — Галина Петровна встала. — Но жить будешь отдельно. Так надо.
Надо. Это слово преследовало Анну уже неделю.
— Мама! — в кухню вбежал Саша с медвежонком в руках. — А почему вы все такие серьёзные?
— Мы взрослые дела обсуждаем, — сказала бабушка. — Иди поиграй.
— А мама пойдет со мной играть?
— Мама занята.
Саша посмотрел на Анну вопросительно. Она протянула к нему руки.
— Пойдём, сынок. Поиграем немножко.
В детской они сели на пол, между ними медвежонок. Ночник мигал тускло.
— Мам, а ты куда-то уезжаешь? — спросил Саша.
— Почему ты так думаешь?
— Бабушка тете Лене говорила, что скоро тут будет спокойнее.
Анна обняла сына, прижала к себе крепко.
— Я никуда не уеду от тебя. Никогда.
— Правда?
— Правда.
Но в эту ночь Анна не сомкнула глаз. Лежала и думала: Месяц. Что я могу сделать за месяц?
А утром, когда Галина Петровна потребовала все её документы "для регистрации", Анна впервые сказала "нет".
— Нет, — повторила она, видя удивление в глазах свекрови. — Свои документы я не отдам.
— Как это не отдашь?
— А вот так. — Анна встала со стула. — Они мои. И я решаю, кому их показывать.
Галина Петровна побледнела.
— Ты что, совсем обнаглела? В моём доме?
— В доме моего сына, — ответила Анна. — И я его мать. И буду ею всегда.
— Посмотрим, — прошипела свекровь.
Но Анна уже шла в спальню. Руки дрожали, но спина была прямой.
Хватит, — думала она. Хватит быть удобной.
На следующий день она снова пошла к адвокату. Виктор Алексеевич изучил документы внимательно.
— Есть нарушения, — сказал он наконец. — Вас должны были уведомить о всех наследственных процедурах. Но не уведомили. Это повод для оспаривания.
— То есть можно что-то с этим сделать?
— Можно. Будем подавать иск о восстановлении ваших наследственных прав. Процесс не быстрый, но шансы есть хорошие.
Анна кивнула. В груди разгоралось что-то похожее на надежду.
— Начинаем завтра, — сказал адвокат. — А пока — ни шагу назад. Документы не отдавайте, из дома не съезжайте. Это ваш дом тоже.
Вечером на кухне разразился настоящий скандал. Галина Петровна кричала, Лена вторила ей. Саша заплакал и прижался к Анне.
— Ты разрушаешь семью! — голос свекрови срывался. — Мальчику нужен покой!
— Мальчику нужна мать, — ответила Анна, гладя сына по голове.
— Какая из тебя мать? У тебя ни дома своего, ни работы толковой!
— Зато есть сердце. И любовь.
— Любовью сыт не будешь!
— А жестокостью ещё меньше, — Анна встала, взяв Сашу на руки. — Идём, солнышко. Почитаем сказку.
В детской она включила новый ночник — купила его вчера по дороге домой. Свет был мягкий, теплый.
— Мам, а почему бабушка на тебя кричала? — спросил Саша, прижимая к себе медвежонка.
— Бабушка переживает. Взрослые иногда переживают и кричат.
— А ты не кричала.
— Я тоже переживаю. Но по-другому.
— А можно я с тобой буду спать?
— Конечно, сынок.
Они легли в её кровати. Саша сразу заснул, медвежонок уютно устроился между ними. А Анна смотрела в потолок и думала: Завтра начинается новая жизнь. Моя жизнь.
Утром пришло СМС от Веры: "Как дела? Как держишься?"
Анна ответила: "Борюсь. Спасибо тебе."
"Горжусь тобой. У тебя всё получится."
Всё получится, — повторила Анна, глядя, как сын завтракает. — Обязательно получится.
И впервые за эти дни она почувствовала, что дышит полной грудью.
Как считаете, получится ли у Анны отбить право на квартиру?
Поделитесь в комментариях 👇, интересно узнать ваше мнение!
Поставьте лайк ♥️, если было интересно.