— Полин, нам надо развестись. Фиктивно, конечно. Понимаешь, всего на пару месяцев.
Слова Игоря упали в тишину их уютной, такой знакомой кухни, как камни в сонное, затянутое ряской озеро. Полина замерла. Ложка с густым, рубиновым вишнёвым вареньем, которое она варила ещё летом, так и застыла в воздухе, не дойдя до розетки с творогом. В горле пересохло. Двадцать три года. Двадцать три года совместной жизни, уместившиеся в одно нелепое предложение.
Она обвела взглядом кухню. Их кухню. Каждая трещинка на кафеле была ей знакома. Вот тут, у окна, сын в детстве запустил машинкой в стену — след так и остался, как память. А вон там, на верхней полке, стояла супница, которую они купили в их первую поездку к морю. Вся их жизнь, тёплая, размеренная, как этот субботний завтрак, вдруг накренилась.
Игорь всегда был капитаном их семейного корабля. Он — решал. Где отдыхать, какую машину брать, в какой институт поступать детям. Полина не то чтобы была безвольной, нет. Просто ей так было спокойно. Зачем спорить, если он умнее, опытнее, если он — стена? Она доверяла ему абсолютно, как доверяют собственному отражению в зеркале. И вот теперь эта стена дала трещину. Или показалось?
Заметив её оцепенение, Игорь обошёл стол и встал за её спиной. Положил тяжёлые, родные руки ей на плечи. От него пахло тем самым одеколоном, который она всегда ему дарила.
— Полин, ну ты чего застыла? Послушай. Помнишь, я рассказывал про тётку свою, Эльзу, из Финляндии? Седьмая вода на киселе, я её и видел-то раз в жизни. Так вот, она умерла. И оставила мне, представляешь, наследство. Приличное. Очень приличное.
Полина смутно припоминала. Кажется, лет десять назад Игорь действительно упоминал какую-то дальнюю родственницу. Но наследство? Это казалось чем-то из бразильского сериала.
— И что? При чём тут развод? — голос Полины дрогнул, стал тонким, чужим.
— Да понимаешь, там законы дурацкие. Бюрократия эта европейская. Если я в браке, налог такой, что половина суммы улетит. А если я холостой, ну, как бы временно свободный, то всё оформляется быстро и чисто. Месяца два, от силы три. И деньги у нас.
Он говорил так убедительно, так жарко. Его глаза горели азартом.
— Мы же сможем купить тот дом, о котором ты мечтала! С большими окнами и старыми яблонями. Беседку поставим. Будем там чай пить, внуков ждать. Ну, Полюшка, это же шанс! Просто формальность. Бумажка.
Дом с яблонями. Её давняя, тихая мечта. Игорь знал, на какие струны давить. Внутри Полины что-то тоненько запищало, как сигнализация в далекой комнате. Тревожно. Но он тут же заглушил этот писк своим напором.
— Игорь, но это же… обман? — слабо попыталась сопротивляться она.
— Какой обман? Кого мы обманываем? Государство? Да брось. Это просто оптимизация. Мы же с тобой знаем правду. Для нас ничего не изменится. Я твой муж, ты моя жена. Просто на бумаге побудем врозь.
Он целовал её в висок, шептал ласковые глупости, рисовал картины безбедной старости. И она сдалась. Потому что привыкла верить. Потому что представить жизнь без него было невозможно.
Развод оформили с какой-то пугающей лёгкостью. В МФЦ всё прошло быстро: сухие лица регистраторов, штамп, свидетельство о расторжении брака — холодное, зеленоватое. Когда они вышли на улицу, Полина почувствовала, как её знобит, хотя стоял теплый сентябрь. Игорь же был весел, крутил в руках ключи от машины.
— Ну вот и всё! Первый шаг сделан. Отметим?
Они не отметили. В тот же вечер он не пришёл ночевать. Сказал по телефону, что срочно вызвали на работу, какие-то проблемы с финскими документами. Полина не спала всю ночь, ворочаясь на их общей кровати, которая вдруг показалась ей невыносимо огромной и пустой.
Потом это повторилось. Раз, другой, третий. Игорь стал меняться. Исчезли его теплота, шутки. Он приходил домой поздно, пахнущий чужими духами и алкоголем, сразу шёл в душ и ложился спать, отвернувшись к стене. На её осторожные вопросы отвечал резко:
— Полина, не нуди. Ты же знаешь, я занят наследством. Всё сложно.
Атмосфера в квартире, ещё недавно такой уютной, стала ядовитой. Цветы на подоконнике начали чахнуть, словно чувствовали разлад. Полина ходила тенью, пытаясь понять, что она сделала не так. Может, постарела? Подурнела? Она часами смотрела в зеркало, выискивая новые морщинки, которых становилось всё больше от переживаний.
Игорь тем временем оставлял деньги на хозяйство на комоде в прихожей. Аккуратно отсчитанные купюры. Это было унизительно. Как плата домработнице.
Правда вскрылась случайно, как это часто бывает. Полина искала в старом, тормозном планшете рецепт "Наполеона" — любимого торта Игоря, который она хотела испечь, чтобы хоть как-то наладить их отношения. Планшет был давно забыт, но Игорь, видимо, недавно заглядывал в него и забыл выйти из своего мессенджера.
Экран вспыхнул, и Полина увидела сообщение. От «Кисули».
Сердце ухнуло куда-то вниз. Пальцы, словно не ее, сами потянулись к экрану.
«Мой герой, как там наша операция «Финская тётя»? Старуха всё ещё верит?»
Полина зажала рот рукой, чтобы не закричать. Она читала дальше, и с каждым словом мир вокруг рушился с оглушительным треском.
«Всё по плану, котёнок. Развод в кармане. Теперь главное — суд по разделу. Она, дурочка, никуда не пойдёт, боится меня потерять. А как только квартира станет моей, сразу выставляю её за дверь. Жди, скоро будем жить в нашем гнёздышке».
«Жду не дождусь! Уже присмотрела шторы в спальню. Твоя Кисуля».
Никакой тёти Эльзы. Никакого наследства. Была только продуманная, циничная многоходовочка, чтобы выкинуть её, Полину, прожившую с ним двадцать три года, на улицу. И "Кисуля", которая уже выбирала шторы в её спальню.
Первые сутки были адом. Полина выла в голос, уткнувшись в подушку, размазывая тушь и слёзы. Боль была такая физическая, острая, что казалось, ребра не выдержат. Предательство. Её опора, её стена оказалась картонной декорацией, за которой прятался подлый трус.
Но на вторые сутки слезы высохли. Их место заняла пустота, а следом — ледяная ярость. Та Полина, доверчивая, уютная «старуха», умерла в тот момент, когда прочитала переписку. На её место пришла другая женщина. Обманутая, но не сломленная.
— Ах, «старуха»? Ну что ж, посмотрим, — прошептала она своему отражению в зеркале. Глаза, опухшие от слёз, горели нехорошим огнём.
Адвокат, солидный мужчина с цепким взглядом, выслушал Полину, не перебивая. Он внимательно изучил распечатки переписки с планшета (Полина успела их сделать) и свидетельство о разводе.
— Ну что же, голубушка, — сказал он, сняв очки. — Ваш супруг, конечно, стратег, но законов не знает. То, что вы развелись фиктивно, его не спасёт. Квартира приобретена в браке. Вы имеете право ровно на половину. Он, видимо, рассчитывал, что вы пойдёте с вещами на выход, доверяя ему до конца.
— Он просчитался, — твёрдо сказала Полина.
— Вот и отлично. Подаём иск о разделе совместно нажитого имущества. И наложим арест на квартиру, чтобы он её, не дай бог, не продал втихаря.
Когда Игорю пришла судебная повестка, он прилетел домой, как ошпаренный. Лицо багровое, глаза бегают.
— Ты что, с ума сошла?! — орал он, размахивая бумагами. — Какой раздел? Мы же договорились! Ты хочешь оставить меня ни с чем? После всего, что я для тебя сделал!
Полина сидела в кресле, спокойно, нога на ногу. Она смотрела на него и удивлялась: как она могла столько лет жить с этим визгливым, жадным человеком?
— Я забираю своё, Игорь. Половину. Как положено по закону. И кстати, привет твоей "Кисуле". Шторы пусть пока не покупает, могут не подойти к общему интерьеру.
Игорь задохнулся от ярости.
Суд был недолгим. Попытки адвоката Игоря доказать, что Полина «не вкладывалась» (она работала библиотекарем, а он «добытчиком»), разбились о железные аргументы её защитника и нормы Семейного кодекса.
Решение: признать право собственности по 1/2 доле за каждым.
Когда они выходили из зала суда, Игорь, уже остывший, попытался взять реванш. Он догнал Полину в коридоре, голос снова стал вкрадчивым, «хозяйским».
— Послушай, Поля. Ну к чему нам этот цирк? Зачем тебе эта головная боль? Давай я выкуплю твою долю. По рыночной цене, обещаю. Не будем превращать нашу квартиру в коммуналку.
Он всё ещё думал, что может ею манипулировать. Всё ещё "наша квартира".
Полина посмотрела на него с лёгкой, почти жалостливой улыбкой.
— Знаешь, Игорь, я подумаю. Мне нужно время.
Она думала недолго. План созрел сразу, как только она представила рафинированную «Кисулю» в роли соседки по коммуналке.
Полина дала объявление о продаже своей доли. Искала целенаправленно. Риелтор, поняв задачу, только хмыкнул и через неделю привёл покупателей.
Это была семья Семёновых. Глава семейства — шумный, бородатый мужик, его громкоголосая жена и пятеро детей. От грудного младенца до тройняшек-первоклассников. Они искали хоть какой-то угол в этом районе и были готовы на всё.
Игорь узнал о сделке, когда новые соседи уже втаскивали в квартиру двухъярусные кровати и клетку с хомяками. Его крик, наверное, слышали на другом конце квартала.
А дальше началось то, что Полина с удовлетворением называла «кармическим возмездием».
Новая жизнь Игоря и его Дарьи (так звали "Кисулю") превратилась в филиал ада. Стены их "гнёздышка" ходили ходуном от рассвета до заката. Тройняшки устраивали гонки на самокатах по общему коридору. Младенец заходился криком по ночам.
Семёновы, люди простые и непосредственные, не стеснялись в выражениях и громкости. Их семейные разборки, весёлый смех и просмотр мультфильмов на полной громкости стали саундтреком жизни Игоря.
Дарья, привыкшая к салонам красоты и тишине, билась в истерике. Она визжала, что не подписывалась жить в таборе. Игорь пытался скандалить с соседями, но бородатый глава семейства быстро объяснил ему, кто в доме хозяин, пригрозив "выкинуть на мороз".
Они оказались в ловушке, которую Игорь сам и смастерил. Продать свою половину с таким «довеском» было почти невозможно, а жить — невыносимо.
В тот день, когда Полина забирала последние вещи, она прошла по квартире, как по музею. Вот та самая полка, которую Игорь вешал криво. Вот след от машинки. Больше не болело.
Она сложила в сумку супницу с моря.
На шум в прихожей вышел Игорь. Осунувшийся, с тёмными кругами под глазами. За его спиной маячила недовольная Дарья в шелковом халате.
— Довольна? — прохрипел он.
Полина окинула его взглядом — жалкого, затравленного.
— Абсолютно, — спокойно ответила она.
Она вышла на лестничную клетку. Спина прямая, голова поднята. Она потеряла мужа, но обрела себя. И, чёрт возьми, это была чертовски выгодная сделка. Впереди ждала новая жизнь. Её собственная, без фиктивных тёток и чужих сценариев.