На пятый день после отъезда Татьяны в квартире уже стоял другой запах. Не её кофе, не её духи, не привычный крем для рук, который Борис вечно путал с зубной пастой. Нет. Это был запах Алёны — сладкий, чуть резкий, оставляющий шлейф на простынях и в воздухе.
Она не ушла навсегда, когда свекровь, ворвавшись, устроила выволочку Борису. Просто убежала на пару часов, а потом вернулась — с клубникой, сыром и вином.
— Ну не будь тряпкой, Боря. Что ты маму слушаешь? Ты взрослый мужик. Твоя жизнь — твои правила.
Она смеялась, целовала его в шею, готовила блины с топлёным маслом, щедро поливая вареньем — тем самым, которое варила Татьяна. И когда он начинал чувствовать угрызения совести, она шептала:
— Ты же хороший. Ты столько умеешь. Просто тебя не ценили. Я бы тебя на руках носила.
Он таял. Он не помнил, когда его в последний раз хвалили просто так, без подтекста. Алёна ходила по квартире в его рубашке, а вечером включала музыку и заставляла его танцевать.
Именно в такой момент открылась дверь.
— Ты хоть бы дверь изнутри закрыл... — сказала Таня, входя в коридор.
Алёна в этот момент стояла на кухне, босая, с чашкой чая и в одной рубашке Бориса. Волосы собраны в пучок, на губах — довольная ухмылка.
Борис побледнел.
— Таня... ты... ты же уехала.
— Вернулась. В свою квартиру. За которую я плачу. А вы тут, я смотрю, как у себя дома?
— Ты же бросила меня! — вдруг резко взорвался Борис. — Уехала, ничего не объяснив! Оставила одного! Я мужчина, мне нужна женщина! Мне нужны ласка, внимание, забота! Что я должен был делать? Сидеть и ждать, как дурак?!
Таня выпрямилась. Глаза у неё потемнели.
— Ты три года "сидел и ждал", Борис. На моей шее. Я терпела. Я тянула. А стоило мне исчезнуть на две недели — и ты уже с другой. С моим вареньем. В моей квартире.
Алёна молча поставила чашку.
— Может, мне уйти?
— Нет, — жёстко сказала Таня. — Ты никуда не уйдёшь, пока мы не решим, кто здесь остаётся. И кто кому вообще должен.
— Ты что, хочешь выгнать меня? — Борис шагнул вперёд. — У нас же всё пополам! Квартира — на нас двоих!
Таня достала из сумки папку и положила на стол.
— Вот график выплат по ипотеке за последние восемь лет. Вот мои переводы. Вот квитанции. Всё на моё имя. Ты хочешь половину? Отлично. Тогда вот — плати. За свою часть.
Борис опустился на стул.
— У меня нет таких денег...
— Тогда пиши отказ от доли. Добровольно. И провожай свою клубничную Алёну. Я не собираюсь жить под одной крышей с чужими женщинами.
Алёна вздернула бровь, но ничего не сказала. Только шепнула Борису:
— Я, пожалуй, пойду. У тебя тут слишком серьёзные разборки. Мне такой токсик не нужен.
Через десять минут в квартире снова была тишина.
Таня стояла у окна. Борис сидел на кухне, держась за голову.
— Ты думаешь, я злая? — спокойно спросила она.
— Нет... ты просто устала от меня.
— Да, устала. И вымоталась. И перестала верить, что ты когда-то изменишься.
Он кивнул.
Она посмотрела на него спокойно:
— Завтра в 15:00 мы идём к нотариусу. Отказ от доли — твой единственный способ уйти по-человечески.
Он не спорил.
И впервые — не потому что боялся, а потому что осознал: Таня — уже не его. И больше не будет.
***
На следующий день Таня пришла в кабинет нотариуса в белой блузке, без макияжа, но с прямой спиной.
Борис — в мятой рубашке, усталый, понурый.
Он не ел, не спал. В голове крутились обрывки диалогов, взгляды Алёны, холод Таниного голоса, всё, что не исправить одним “прости”.
Нотариус листал бумаги.
— Вы точно готовы отказаться от доли? — переспросил у Бориса.
Он кивнул. Без эмоций.
— Добровольно?
— Да.
Подпись дрожала. Рука будто отказывалась ставить точку.
Но он подписал.
Доля в квартире, оплаченной Татьяной, ушла к ней навсегда. Как и она сама.
***
Собирался Борис быстро. Пару вещей в сумку. Ничего не брал из кухни. Варенье? Стыдно. Кофе? Не его вкус. Да и… не его жизнь больше.
Таня молчала. Смотрела, как он застёгивает рюкзак. Он хотел что-то сказать. Шутку. Может, вспомнить, как пили чай у окна…
Но она опередила:
— Ты не плохой человек, Боря. Просто не муж.
Он вздрогнул.
Она добавила:
— Ты никогда не был партнёром. А я — устала быть локомотивом, который тащит всё. Даже твоё право на лень.
Он пошёл к двери. Повернулся.
— А вдруг... потом… мы сможем начать заново?
Она качнула головой:
— Ты слишком быстро заменил меня. А я — слишком долго не ценила себя. Так что нет. Больше не начну.
Сначала Борис переехал к другу. Потом — обратно к матери.
Свекровь принимала молча. Без упрёков. Всё уже сказано.
Он устроился охранником. Потом уволился — “коллектив не тот”. Алёна не вернулась. Других женщин он сравнивал с Таней — и всё было не то.
Он писал ей. В мессенджере. Коротко:
«Как ты?»
«Прости»
«Я скучаю»
Она не отвечала. Удалила его номер. Заблокировала не из злости, а потому что всё, что могла — уже дала. И прощение, и шанс, и время.
***
Таня осталась в квартире. Переклеила обои. Выбросила старые шторы, диван и сервиз, подаренный свекровью.
Купила кофемашину. Впервые в жизни — не потому что “надо”, а потому что захотелось.
Открыла книжку по йоге. Стала вставать не в 6 утра, а в 7. И каждый день говорила себе:
«Теперь всё, что делаю — делаю не вопреки, а ради себя.»
На работе она светилась. Сотрудники замечали перемены. Подруги писали:
«Таня, ты будто помолодела!»
Она просто улыбалась. Без объяснений.
***
Вечер. Она в мягком халате, заварила чай. Открыла книгу.
За окном — ветер. А в доме — тишина. Живая. Не напряжённая. Не тревожная. А своя.Кто-то позвонил в дверь. Курьер. Цветы. Без записки.Она закрыла дверь. Поставила букет в вазу.
И шепнула себе:
— Мне с собой хорошо. А с тобой, Боря, была только усталость.
***
Спасибо, что подписались на наш канал!
Каждый ваш лайк и комментарий — как поддержка для автора.
Впереди ещё больше жизненных историй, которые цепляют за живое. Не пропустите!