1935 год, село Пестрянино
Зоя Баранкина в детстве настоящим чертенком была. Не хуже мальчишек по деревьям скакала и через высоченные заборы перебиралась. А ещё яблоки у соседей лихо воровала своим дружкам на зависть. Ловко забраться на чужую яблоню и нахватать хрустящих спелых плодов – тут больших умений не надо. А вот от зорких глаз хозяев укрыться, а ежели заметили, от хлесткой лозины уберечься – в этом проказнице равных не было.
- Ну ты, Зойка, ловкачка! – с восхищением воскликнул патлатый Кирюха, откусывая сочное яблоко, которое так и брызнуло сладким, душистым соком.
- А то, - насмешливо произнесла девчонка с десятком румяных яблочек в подоле, - бери еще, мне столько не надо.
- И я, дай я возьму, - воскликнул долговязый Петька и протянул руку, но тут же отпрыгнул в сторону, - ай, ты чего, бешеная!
Зойка сверкнула своими черными глазёнками и нахмурила лоб. Сильная она была и крепкая, хотя и казалась худой. Так ногой пнула парнишку, что отлетел он подальше и потёр ушибленное место. Кулаком бы стукнула или пихнула – не так больно было бы. Но Зоя держала обеими руками подол сарафана, в котором красовались яблоки.
- Обойдёшься, Петька, - сердито буркнула она, подняв кверху точёный крохотный носик.
- Чего обойдусь-то? – грозно произнёс мальчуган и снова шагнул вперед, будто желая напугать обидчицу.
- А кто меня трусихой называл? – прищурив глаза, воскликнула Зойка. – Кто говорил, что побоюсь во двор Гришиных забраться? Не ты ли…
- Верно, - согласился Кирюха и потянулся за вторым яблоком, - ты, Петруха, Зойку дразнил, трусихой и слабачкой называл. Помнишь, видать, как сам полез прошлым летом, а дед Матвей тебя за ухо поймал, а потом крапивой отхлестал.
Мальчишка хрустел сладким фруктом и хохотал, вспоминая, как его дружок, позарившись на сад деда и бабки Гришиных, забрался к ним во двор. Хорохорился и хвастался тогда Петька, мол все карманы яблоками набьёт, да так, что никто и не заметит. Ох, как орал он на всю округу, когда словил его хозяин. А как расчесывал зудящие ноги после дедовой крапивы – всем ребятам на потеху. И не со зла смеялись друзья. Просто нечего за просто так хвалиться было!
Не стерпел Петька такого предательства. Мало того, что Зойка его опозорила – так ловко наворовала яблок и не попалась, ещё и друг посмеивается, о старом позоре напоминает. Шмыгнул парнишка носом, насупился да кинулся на Кирюху. А тот наутёк…
- Ну, берегись, предатель! – заорал Петька. – Отлуплю тебя, кровь носом пойдёт!
- А ты догони сперва, - хохотал Кирюха, удирая.
Зойка тут же сообразила, что ей делать. Яблоки у Гришиных, конечно, сладкие были, ни у кого в Пестрянино такие не росли. Самой бы похрустеть, да друзей угостить. Но за своих биться надо, потому…
- Это кто ещё кого отлупит! – заорала Зойка, запихала два яблока по карманам, и в каждую руку по штуке взяла. И помчалась вслед за Петькой.
- Ты совсем что ль из ума выжила? – взвизгнул Петька, когда первое яблоко попало ему в спину. Да больно так, у парнишки аж слёзы из глаз полились.
- Давай, давай, уноси ноги, - кричала Зойка, «угощая» наглеца меткими ударами, - нечего тут обзываться, когда сам ни на что не годен.
Четвертое яблоко угодило парню прямо в ухо, когда он наполовину обернулся, чтобы выкрикнуть в адрес Зойки очередную угрозу. Этот удар оказался роковым, Петька разревелся и, выкрикивая ругательства, поплёлся домой. А Зоя с Кирюхой захохотали и пошли к реке.
- Что-то жалко мне его стало, - покачала головой девочка, размышляя не сильно ли сурово обошлась она с Петькой.
- А мне нет, - заявил Кирилл, - он же в тебя вообще не верил! Говорил, не получится у тебя. А когда ты всё ж полезла, руки потирал злорадно, мол, попадёшься всё равно. Знаешь, какое лицо у Петрухи было, когда ты вернулась с кучей яблок? Перекосило его аж…Завидно ему было.
- Чему завидует-то? – захохотала Зойка звонким голосом. Смешно ей было даже думать о том, что высоченный мальчишка, который чуть что в драку лезет, может завидовать девчонке.
- А тому, что ты…ловкая и смелая, - тихо произнёс Кирюха, глядя девочке в глаза, - а ещё сильная, как пацан, хотя и худышка. И бегаешь быстрее всех.
Встретились Кирилл и Зоя глазами, и оба замолчали на мгновение. Почему-то девочка при этом ощутила неловкость. Отвела она взгляд и сказала, что домой ей надо.
- Провожу тебя, - ответил Кирюха и тут же вскочил, чтобы последовать за Зоей.
- Не надо, не ходи, - покачала головой девочка и пошла прочь. Поведение Кирюхи в тот момент показалось ей странным и непонятным. И даже более неприятным, чем явная наглость противного Петьки.
Впрочем, некогда Зойке было размышлять о том, как смотрел на ней Кирюха. Ведь дома мать встретила её, сердито уперев руки в бока.
- Ты чего это вытворяешь? – закричала женщина и замахнулась на дочь полотенцем. – Яблоки она ворует! Неужто своих не хватает?
- Ты откуда узнала? – сразу же проговорилась Зоя, широко распахнув глаза.
- Так ты и отпираться не будешь? – ахнула мать и стала размахивать полотенцем. – Вот я тебе задам сейчас, негодница!
- Погоди, мам, откуда ты узнала?
- Галка Кузнецова прибегала, Петькина мать! Всё о тебе рассказала – и как ты к Гришиным в сад залезла, и как её сынка чуть яблоком не зашибла.
Сверкала мать глазами, злилась на дочку, что та опозорила её перед соседями. А Зоя встала будто вкопанная – так ошарашена была поступком Петьки. Эх, ну разве это пацан? Да рохля он, девчонка слюнявая, а не парень!
А Наталья видела, что её брань дочку никак не пронимает, и злилась ещё сильнее. Ну что за девчонка растёт? Одно озорство на уме. Вот уж и мальчишку чуть на зашибла, нет с ней никакого сладу.
И всё ж никогда ещё не расстраивала дочь Наталью, как сегодня. Никто в посёлке ранее сказать не мог, что Баранкины, старшие, младшие ли, на чужое позарились. А Зойка к Гришиным в сад забралась, нагребла соседского добра, а теперь еще и стоит, как ни в чём не бывало. Хоть бы отпираться начала.
Причитала мать, руки заламывала, а Зойке всё нипочём. Так поражена была девочка гнусным поступком Петьки. Охрипла вконец Наталья, пока распекала дочку. Села она рядом и расплакалась.
- Чего ж ты, дурочка, по чужим дворам-то шастаешь, а? Чем тебе наши-то не угодили яблоки?
Вздохнула Зоя, глядя на мать, жалко ей стало родительницу. А как скажешь, чего ради понесло её в соседский огород? Разве поймет мать, как важно ей, Зойке не ударить в грязь лицом перед мальчишками? Нет, не поймёт…
- Гришинские яблоки сладкие больно, - тихо произнесла девочка и опустила глаза. Сказала она при этом чистую правду. В северных широтах, где располагался посёлок Пестрянино, фруктовые деревья не давали богатого урожая. Сливы не вызревали, а яблоки только мелких сортов росли. И кислые они были, аж во рту сводило.
- Сладкие? – нахмурилась мать.
- Как мёд, мам, - кивнула дочь, - и крупные они такие, больше моего кулака! Забор у Гришиных высокий, так и не разглядеть. Но яблонь у них много, и плоды сладкие-пресладкие.
- Чем брать чужое, уж медку б лучше в погребе взяла, да с кашей, - сердито произнесла Наталья.
- Не хочется с кашей, мам, - тихо ответила дочь, - похрустеть сладким охота.
- Так морковку съешь! – не унималась мать. Этот разговор начинал уже надоедать ей. Вот ещё – уговаривать девчонку не лазать в чужие огороды! Всыпать ей, как следует, и дело с концом. Хворостина, она подейственнее морковки или мёда будет.
И всё ж не решалась Наталья наказать дочку. Зойка младшенькая самая была, всеобщей любимицей росла. И отец в ней души не чаял, и братья старшие с нежностью к сестрёнке относились.
- Ну, довольно разговоров, - сурово произнесла мать, - прознаю, что на зёрнышко или ягодку с чужого поля позаришься, худо будет. И спрашивать не стану, сладеньким тебе охота похрустеть или ещё каким. Горько будет за воровство, уж поверь.
Устыдилась тогда Зоя, пообещала, что никогда больше за чужой забор не полезет. Хотя знала, как трудно ей будет сдержать обещание. В их развесёлой шайке гришинские яблоки были ценным трофеем. Мало того, что слаще любых других плодов, так ещё и растут за высоченным ограждением. Кто одолел преграду, тот и молодец.
После того, как Петька Кузнецов наябедничал своей матери на ребят, поубавилось у всех охоты к Гришиным в сад забираться. Авторитет главного забияки пошатнулся, да и взрослели дети, забот больше становилось.
****
Время шло, посёлок разрастался и жизнь в нём всё лучше становилась. Школа появилась, больницу построили. Учителя и врачи приезжали из города и обосновывались здесь.
А ещё власти железнодорожный мост затеяли в тех краях строить. Потому направляли сюда инженеров и строителей со всей страны. Им выделяли дома в Пестрянино и ближайших населённых пунктах.
Зоя взрослела и к семнадцати годам превратилась в красавицу. Шустрая, остроглазая, заводная – чудо, как хороша была. Даже глядеть на девчонку душа радовалась.
Мальчишки, с которыми по детству озорничала Зоя, теперь уж набивались ей в женихи. Но никто ей по-настоящему не нравился.
- Вот и останешься одна, как тётка Матрёна, - мрачно предрекала дочери мать, - та тоже по молодости копалась.
- Ты чего, Наталья, на дочку наговариваешь! – возмущался отец. – Ей всего семнадцать, успеет ещё женихом обзавестись. А уж желающих-то немало.
- Что толку, что желающие есть, коли девчонка нос воротит, – сердито произнесла Наталья, - хоть бы к Корнееву Ваське присмотрелась или вот к Серёжке. Больно хорош парень!
- Вот неугомонная, - недовольно покачал головой супруг, - молода она, чтоб хватать вот так не глядя. Такая красавица одна куковать не будет.
Николай Баранкин немного злился на жену из-за того, что она будто бы спит и видит, как дочурку поскорее замуж выдать. Он-то видел, как на его красавицу сельские парни заглядываются. Отцу хотелось, как можно дальше отсрочить тот день, когда уйдёт его любимица из родительского дома.
Наталья же тревожилась о своём. Ей тоже не очень-то хотелось отдавать дочку в чужой дом. Но участи тётки Матрёны она ей точно не желала.
- В семнадцать, а то и шестнадцать девчата по танцам бегают, да под ручку с кавалерами ходят, - покачала головой Наталья, - а наша всё такой же чертёнок. Вон на прошлой неделе опять Петьке Кузнецову губу разбила. Кто ж на такой женится?
- А ты, видать, забыла, почему она врезала парню? – сердито возразил Николай. Ух, была б его воля, сам бы смазал по наглой физиономии Петрухе. Но дочка и без его помощи управилась, когда захмелевший парень стал хватать её за руки и непристойности на ухо шептать.
Зоя слышала разговор родителей, но не проявляла к нему никакого интереса. Такие беседы мать с отцом вели частенько. Ну как объяснить им, что ей смешно даже представить будущим мужем кого-то из ребят, с которыми она по детству лягушек в пруду ловила.
Вот только когда родители о Петьке заговорили, вспыхнула гневом Зоя. Долговязый парнишка с детства её врагом был. С того самого дня, как наябедничал на девочку. И то, что спустя годы, он вдруг воспылал к Зойке чувствами, дело никак не меняло. Девушка терпеть не могла Петруху, а он, как назло, становился всё более назойливым. Ни дня не проходило, чтобы не заговаривал он с ней.