Поцеловав мужа на прощание и пообещав прийти завтра утром, Женя вышла из больницы совершенно другим человеком. Женщина, которая входила туда утром, верила в честность своего брака и искренность близких людей. Та, что выходила, уже знала: ей предстоит раскрыть семейную тайну, способную перевернуть всю её жизнь.
По дороге домой она остановилась в круглосуточной аптеке и купила успокоительное. Дома заварила крепкий чай, села за кухонный стол и начала обдумывать план действий. Если Андрей и его мать действительно скрывали от неё правду о семейной болезни, значит, где-то есть медицинские документы, справки, анализы. Нужно найти их и понять масштаб обмана. А потом? Потом она решит, что делать с этой информацией.
Пока же единственное, что имело значение, — это найти способ спасти мужа. Даже если для этого придётся разрушить все иллюзии о семейном счастье. За окном начался дождь, капли стучали по стеклу, словно отбивая ритм её бешено бьющегося сердца. Женя сидела за столом до глубокой ночи, обдумывая каждое слово, каждый взгляд Андрея за последние месяцы — и понимала: завтра её жизнь начнёт меняться бесповоротно.
Утро началось с того, что Женя не могла заставить себя встать с кровати. Она лежала, уставившись в потолок, и прокручивала в голове вчерашний разговор медсестёр, словно пытаясь найти в их словах хоть какую-то лазейку, способную объяснить услышанное менее болезненным способом.
Но чем больше она думала, тем яснее становилось: Андрей и его мать скрывали от неё что-то серьёзное. Кофе получился горьким — она забыла добавить сахар, но допила до конца, машинально глядя в окно на серое утреннее небо. В квартире стояла особая тишина, какая бывает лишь тогда, когда человек остаётся наедине со своими мыслями и вдруг понимает: привычный мир начал рушиться.
— Нужно действовать, — сказала она вслух. И собственный голос в пустой квартире прозвучал странно решительно.
Женя направилась в спальню, к большому шкафу, где Андрей хранил свои документы. Раньше она никогда не лазила в его бумаги — доверие в их семье всегда было абсолютным. Теперь же, открывая ящик с папками, она чувствовала себя детективом, расследующим преступление. Медицинские справки лежали в отдельной папке, аккуратно разложенные по датам.
Женя принялась изучать их одну за другой, и с каждым новым документом её удивление росло. Справка от кардиолога трёхлетней давности, результаты анализа крови двухлетней давности, заключение невролога... Почему он проходил такое серьёзное обследование, если тогда ни на что не жаловался? — думала Женя.
— Консультация гематолога, — прочитала она вслух, разглядывая справку годичной давности.
Рекомендовано динамическое наблюдение. Сердце забилось быстрее — гематолог это врач, который лечит болезни крови. Значит, проблемы начались не вчера и не месяц назад. Андрей знал о своём состоянии как минимум год, а скорее всего гораздо дольше.
В самом низу папки обнаружилась совсем старая справка — пятилетней давности. Заключение того же врача, Екатерины Львовны, с которой они только вчера разговаривали.
Рекомендовано регулярное наблюдение в связи с отягощённой наследственностью.
- Отягощённая наследственность... — повторила Женя про себя.
В этих медицинских терминах вдруг прозвучал целый мир, скрытый от неё правды. Она сложила справки обратно в папку, но руки дрожали.
Значит, пять лет назад, когда они только-только начали планировать детей, Андрей уже знал, что у него генетическая предрасположенность к серьёзной болезни.
И молчал. Молчал, когда она мучилась от того, что беременность не наступает. Молчал, когда они ходили по врачам, выясняя причины бесплодия. Молчал, когда она винила себя в том, что не может подарить ему ребёнка...
Телефон зазвонил, прерывая поток горьких мыслей. На экране засветилось имя подруги — Ирина.
— Женечка, как дела? — Голос Ирины звучал обеспокоенно. — Я вчера весь вечер думала о вас с Андреем.
— Всё сложно, — ответила Женя, и собственный голос показался ей чужим. — Очень сложно.
— Может, встретимся? Поговорим? — предложила Ирина. — Я сейчас в центре, в том кафе на Садовой, где мы обычно сидим.
Женя посмотрела на часы...
До больницы было ещё рано, а оставаться дома с этими мыслями — невыносимо.
— Буду через полчаса, — сказала она по телефону.
Кафе у Марины было одним из тех мест, где время, казалось, замедляло свой ход: клетчатые скатерти, запах свежей выпечки, старенький эспрессо-автомат, который хрипел при каждой порции кофе... Всё здесь словно создавало уют — тот самый, который сейчас казался Жене почти нереальным.
Ирина уже сидела за их обычным столиком у окна. Лицо её выражало такое сочувствие, что Женя чуть не расплакалась прямо в дверях.
— Садись, родная, — Ирина встала навстречу, обняла, крепко прижимая к себе. — Ты выглядишь ужасно. Совсем не спала?
— Спала, но какой в этом толк, — Женя опустилась на стул напротив. — Ира, у меня такое ощущение, что я схожу с ума.
Ирина налила ей чай из заварочного чайника, внимательно посмотрела в глаза:
— Рассказывай. Что с Андреем?
Женя начала с диагноза, рассказала о необходимости искать донора, но вскоре перешла к главному — разговору медсестёр, который перевернул её мир.
— То есть ты думаешь, он знал о болезни заранее? — уточнила Ирина, когда Женя закончила.
— Не думаю, знаю, — Женя достала из сумки несколько справок, которые прихватила с собой. — Вот, посмотри сама.
Ирина изучала бумаги, хмурясь:
— Действительно, странно... Но, может быть, он просто боялся тебя расстраивать? Мужчины же так часто делают — скрывают проблемы, чтобы не волновать жен.
— Пять лет, Ира! — Женя старалась говорить тише, чтобы не привлекать внимания, но невозможно было сдержать дрожь в голосе. — Пять лет он водил меня за нос. А я себя винила... Думала, что это со мной что-то не так, что я не могу забеременеть.
— Тихо-тихо... — Ирина взяла её за руку. — Я понимаю, как тебе больно. Но сейчас главное — спасти его, слышишь? А разбираться в том, кто был прав, кто виноват, будете потом.
— Как разбираться? — горько усмехнулась Женя. — С кем? Он мне врал. Его мать врала. Может быть, и врачи с ними заодно. Я для них, видно, чужая... а Галина Петровна — своя, старая знакомая.
Ирина задумчиво помешивая сахар в чашке.
— Знаешь, что я тебе посоветую? — сказала она наконец. — Поговори с его матерью. Напрямую. Без Андрея. Может быть, она объяснит, что к чему.
- С Галиной Петровной? — Женя скривилась. — Ты же знаешь, как она ко мне относится. Для неё я всегда была недостойной невесткой.
— Тем более, — настойчиво перебила Ирина. — Если между вами нет теплоты, может, она и будет откровеннее. Не станет церемониться.
Женя допила чай, обдумывая совет подруги. Идея поговорить со свекровью лицом к лицу её, конечно, пугала, но другого выхода не было. Если уж хотела докопаться до истины — надо идти к источнику.
- Попробую, — сказала она. — Попробую. Сегодня же.
Дом Галины Петровны — настоящая типовая «девятиэтажка» семидесятых: серая, угрюмая, облупленная краска на стенах в подъезде, лифт вечно не работает. Женя карабкалась на шестой этаж по затёртым ступенькам, и с каждой пройденной площадкой внутри росла решимость.
Галина Петровна открыла дверь не сразу — долго сверлила глазком, потом гремела замками, словно её могли ограбить среди бела дня.
Когда дверь наконец распахнулась, Женя увидела перед собой женщину в домашнем халате, с сухим, недовольным лицом.
— А что случилось? С Андреем что-то? — удивилась свекровь.
— Можно войти? Нам нужно поговорить, — выговорила Женя.
Свекровь нехотя уступила, впустила её в тесную прихожую, а дальше — в небольшую, заставленную старой мебелью гостиную. Стены увешаны семейными фото, портреты тех, кого Женя даже не знала — дальние родственники Андрея, наверное.
— Садись, — сухо бросила Галина Петровна, указывая на диван. — Чай будешь?
— Спасибо, не надо, — ответила Женя, присаживаясь на самый краешек.
— Галина Петровна, я хочу спросить вас о болезни Андрея, — спокойно начала она.
Свекровь тут же напряглась.
— А что тебя интересует? Врачи ведь всё объяснили, — сказала она, опускаясь в кресло напротив.
— Не всё, — твёрдо ответила Женя. — Вчера я случайно услышала разговор медсестёр. Они говорили, что эта болезнь у вас в семье не в первом поколении.
Галина Петровна побледнела, но попыталась держаться.
— Глупости! — махнула рукой она. — Медсёстры вечно сплетничают, выдумывают всякую чушь. У нас всегда все здоровы были.
— Правда? — Женя достала из сумки справки Андрея. — А как же эти документы? Почему он проходил обследование у гематолога, если у вас все здоровы?
Глаза Галины Петровны стали жёсткими.
— Ты что, роешься в чужих бумагах?! — резко спросила она. — Хорошая жена так не поступает...
— Хорошая жена имеет право знать правду о здоровье мужа, — не выдержала Женя. — Особенно если эта правда может касаться возможности иметь детей.
— Причём тут дети? — Галина Петровна резко встала с кресла, её голос стал угрожающим. — Ты что-то себе надумала, а теперь пытаешься обвинить нас в обмане!
— Я ничего не надумала, — Женя тоже поднялась, чувствуя, как внутри закипает злость и обида. — Я просто хочу понять, почему мой муж пять лет скрывал от меня серьёзную болезнь... Почему я не знала, что у него отягощённая наследственность?
— Кто тебе сказал про отягощённую наследственность?! — слишком быстро перебила свекровь.
В этом вопросе Женя вдруг ясно услышала подтверждение своим худшим догадкам.
— Так это правда? — тихо спросила она. — У вас в семье действительно передаётся эта болезнь?
Галина Петровна отвернулась к окну. Несколько секунд в комнате повисла тишина.
— Даже если и так... — наконец сказала она, не оборачиваясь. — Какое это имеет значение? Андрей мог бы прожить всю жизнь и не заболеть. Многие носители гена живут совершенно нормально.
— Значит, вы знали, — констатировала Женя, голос дрогнул. — И он знал. А я одна была в неведении...
— Мы хотели как лучше! — защищающимся тоном сказала Галина Петровна. — Зачем было тебя раньше времени расстраивать?
— Как лучше? — горько усмехнулась Женя. — Вы считаете, что лгать жене — это лучше?
— Не лгать, а не расстраивать... — резко обернулась Галина Петровна. — Ты же видишь, как ты сейчас реагируешь? Истерика, обвиняешь! А если бы узнала пять лет назад, может быть, вообще ушла бы от него...
В этих словах прозвучали горечь, страх — Женя вдруг растерялась. Перед ней уже стояла не злая свекровь, а мать, боящаяся потерять сына.
— Я бы никогда не ушла от него, — тихо сказала она. — Никогда. Но я имела право знать правду.
— Право... — с горечью повторила Галина Петровна. — Сейчас у всех только права. А обязанности? Обязанность — поддержать, не осуждать, принять, как есть...
— Я поддерживаю! — возмутилась Женя. — Я здесь, рядом, я ищу способы его спасти. Но для этого мне нужна правда — а не ваши выдумки про то, что родственников нет...
Галина Петровна тяжело вздохнула, медленно опустилась обратно в кресло.
— Есть... родственники, — наконец признала она тихо.
продолжение