Я уже поняла по комментариям, что у многих читателей, как и у меня, любимая героиня в романе – это Санька Бровкина, она же боярыня Александра Ивановна Волкова, она же «московская Венера». Прошу прощения: Л.Т.Полехина, сыгравшая Саньку в фильме С.А.Герасимова, не слишком похожа на ту героиню, которую я представляла, читая роман. Но других изображений её почти нет…
В черновых тетрадях А.Н.Толстого есть запись: «Были рабынями, стали богинями». Наверное, в полной мере это относится к Саньке.
Её именем открывается роман: «Санька соскочила с печи, задом ударила в забухшую дверь… Чада прыгали с ноги на ногу, — все были босы, у Саньки голова повязана платком», а затем, забравшись на печь, она «натянула на себя, на братиков бараний тулуп и под тулупом опять начала шептать про разные страсти: про тех, не будь помянуты, кто по ночам шуршит в подпольи...
— Давеча, лопни мои глаза, вот напужалась... У порога — сор, а на сору — веник... Я гляжу с печки, — с нами крёстная сила! Из-под веника — лохматый, с кошачьими усами...»
Много лет спустя брат станет напоминать: «Ты, Алёша, постарше был, а Яков помнит, как мы на печке без штанов всю зиму жили. Санька нам страшные сказки рассказывала. Да, было...»
В фильме «Юность Петра» маленькую Саньку сыграла А.В.Назарьева, но мне кажется, что эта девочка (похожая на «мою» Саньку) одета слишком хорошо…
И совершенно фантастическим выглядит её преображение в последних главах, когда брат Гаврила увидит присланный ею портрет «несказанной красоты и несказанного соблазна»: «Живописец изобразил Александру Ивановну посреди утреннего моря, на волне, на спине дельфина, лежала она в чём мать родила, только прикрывалась ручкой с жемчужными ноготками, в другой руке держала чашу, полную винограда, на краю её два голубя клевали этот виноград. Над её головой — справа и слева — в воздухе два перепрокинутых ногами вверх толстых младенца, надув щёки, трубили в раковины. Юное лицо Александры Ивановны, с водянистыми глазами, усмехалось приподнятыми уголками рта весьма лукаво...»
И, конечно, не могу не привести мою любимую цитату из романа, когда Агаповна рассказывает: «Уж не знаю, как при чужом-то человеке и показать тебе это... Из Голландии Санюшка, сестрица твоя, прислала как раз к Иванову дню... Иван Артемич, голубчик, то на стену это повесит, то закручинится, снимет, прикроет полотном... При посылке она отписала: "Папенька, не смущайтесь, ради Бога, вешайте мою парсуну смело в столовой палате, в Европе и не то вешают, не будьте варваром..."» (последнее предложение, по-моему, просто великолепно!)
Жаль очень, что не успел Алексей Николаевич реализовать свой замысел - а ведь задумывал главу «Санька в Париже»! Но уже и так мы немало слышим о её успехах…
Её путь из «Золушки» в принцессы не раз будет подчёркнут. И князь Буйносов проворчит про себя: «Эту боярыню Волкову семь лет назад Санькой звали, сопли рваным подолом вытирала». И царевна Наталья приведёт в пример «девам» Меншиковым: «Жалко, нет в Москве Александры Ивановны Волковой, — она бы очень помогла... Вот она, к примеру, из чёрной мужицкой семьи, отец её лычком подпоясывался, сама грамоте начала учиться, когда уж замуж вышла... Говорит бойко на трёх языках, сочиняет вирши, сейчас она в Гааге при нашем после Андрее Артамоновиче Матвееве... Кавалеры из-за неё на шпагах бьются, и есть убитые... И она собирается в Париж, ко двору Людовика Четырнадцатого — блистать... Понятна вам ученья польза?»
Однако начинался этот путь не слишком гладко. Начавший богатеть Бровкин, разумеется, задумывается о замужестве дочери (готовит, например, ей приданое: в Москву приезжали «покупать пуху на перину»), но никак не может определиться: «К дочери, Саньке, уже сватались, но по нынешнему положению отдавать её за своего брата, — мужика-лапотника, — это ещё надо было подумать». Затем автор подметит: «Свахи так и крутились вкруг Бровкина двора, но Иван Артемьев, чем далее шло, тем забирал выше». В результате девушка томится… Алёшка будет рассказывать царю: «сестра Александра на выданьи, но жениха подходящего нет. Батя Иван Артемьич до того сделался гордый — и на купцов средней руки глядеть теперь не хочет. Завёл медецинских кобелей, люди пугаются — мимо двора ходят. Свах гонит взашею. Саньку до того довёл — ревёт день и ночь: года самые у неё сочные, боится — вместо венца — монашкиным клобуком всё это кончится из-за батиной спеси». И слышится царский приказ: «Алёшка, отписывай отцу, я сам буду сватом».
То, что Алёшка не сгущает краски, подтверждается сценой перед сватовством, когда мы видим препирательства отца и дочери (а ведь впоследствии будем наблюдать самые нежные их отношения!), когда Бровкин, про себя любуясь красавицей-дочерью («Эдакую за короля отдать не стыдно»), тем не менее, станет показывать власть: «Двор каменный хочу ставить на Москве... В первую купецкую сотню выходим... Саня, ты слухай... Вот и хорошо, что с тобой не поторопились... Быть нам с большой роднёй... Ты что воротишься?.. Дура!..» А услышав от неё (не в первый раз, видимо, такие разговоры ведутся) «Не трожьте меня», пригрозит: «То есть, — как не трожьте? Моя воля... Огневаюсь — за пастуха отдам». И завершение сцены – дочь ворчит: «Лучше свиней с кем-нибудь пасти, чем угасать от вашей дурости», - а отец «бросил в Саньку деревянной солонкой. Побить, — вставать не хотелось... Санька завыла без слёз».
А потом окажется, что женихом в дом Бровкиных привезён бывший их господин… И – что самое удивительное! – брак этот, судя по всему, окажется довольно удачным (уже много позже Толстой напишет о Волкове: «Стыдно, и как будто и не за что, а любил жену», о её отношении к мужу – несколько позже).
В этой сцене автор дважды подчеркнёт Санькину красоту. Сначала описание дано глазами отца: «Тёмно-русая коса, — в руку толщины, — до подколенок, живот немного впёред, — уж очень грудь у неё налилась, стыдно было». Затем – впечатления всех приехавших с царём: «И смех затих, — до того Санька показалась красивой: брови стрелами, глаза тёмные, ресницы мохнатые, носик приподнятый, ребячьи губы тряслись, ровные зубы постукивали, румянец — как на яблоке...»
Но вот что интересно - Бровкин, хоть и любуется дочерью, отметит: «Глаза синие, глупые». Однако всё поведение Саньки в дальнейшем показывает нам, что глупость ей вовсе не свойственна. Сватовство закончится царским приказом: «А со свадьбой поторопись, — жениху скоро на войну идти. К дочери найми девку из слободы — учить политесу и танцам... Вернёмся из похода, — Саньку возьму ко двору...»
И, если позволите, в следующий раз мы поговорим, какие качества Саньки позволят ей покорять все сердца.
Продолжение:
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал! Уведомления о новых публикациях, вы можете получать, если активизируете "колокольчик" на моём канале
"Путеводитель" по циклу здесь
Навигатор по всему каналу здесь