Анжела стояла у окна и смотрела на вечерний город. В руках она держала документы — свидетельство о праве собственности на трёхкомнатную квартиру в новом жилом комплексе «Золотые ворота». Эту квартиру она купила ещё пять лет назад, задолго до знакомства с Борисом. Тогда она работала главным редактором глянцевого журнала и могла позволить себе такую покупку.
— Анжела, ты меня слышишь? — голос свекрови Клавдии Петровны звучал требовательно.
Анжела медленно повернулась. Клавдия Петровна восседала на диване, словно генерал на военном совете. Рядом с ней сидел Борис — её единственный сын, которого она вырастила после того, как муж ушёл из семьи, когда мальчику было всего три года.
— Я слышу вас, Клавдия Петровна, — спокойно ответила Анжела.
— Так вот, я считаю, что раз вы теперь семья, то и квартира должна быть оформлена на двоих. Мой Боренька имеет ПОЛНОЕ право на половину!
Анжела перевела взгляд на мужа. Борис сидел, уткнувшись в смартфон, делая вид, что происходящее его не касается. Они поженились полгода назад, и всё это время Клавдия Петровна методично пыталась установить свои порядки в их доме.
— Клавдия Петровна, эта квартира куплена мною до брака. Согласно законодательству, она является моей личной собственностью.
— ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО! — взвилась свекровь. — Ты мне тут юридическими терминами не сыпь! В нормальной семье всё общее! Борис, скажи ей!
Борис нехотя поднял голову:
— Мам, давай не будем сейчас это обсуждать...
— Как это НЕ БУДЕМ? Ты что, не мужчина? Позволяешь жене единолично владеть такой недвижимостью?
Анжела подошла к письменному столу и аккуратно положила документы в папку:
— ВОПРОС ЗАКРЫТ. Квартира остаётся в моей собственности.
— Ах вот как! — Клавдия Петровна вскочила с дивана. — Значит, ты не доверяешь моему сыну? Считаешь его недостойным?
— Я считаю, что каждый человек имеет право на ЛИЧНУЮ собственность.
— Личную! — передразнила свекровь. — А ты думала, что одна будешь распоряжаться своей квартирой? Мы тоже здесь живём!
— Вообще-то, Клавдия Петровна, вы здесь не живёте. У вас есть своя квартира в Медведково.
— Но я мать Бориса! Я имею право навещать сына!
— Навещать — да. Диктовать условия — НЕТ.
Борис наконец-то отложил телефон:
— Анжела, может, правда стоит подумать... Мама же не просто так говорит...
Анжела посмотрела на мужа с удивлением:
— То есть ты поддерживаешь идею переоформить МОЮ квартиру?
— Ну... мы же семья...
— Семья, в которой УВАЖАЮТ права друг друга, — отрезала Анжела.
Клавдия Петровна подошла к невестке вплотную:
— Послушай меня внимательно, девочка. Я растила Бориса одна, вложила в него всю душу. И не позволю какой-то выскочке...
— ДОСТАТОЧНО! — Анжела резко прервала свекровь. — В моём доме не будут меня ОСКОРБЛЯТЬ. Прошу вас покинуть квартиру.
— Борис! — взвизгнула Клавдия Петровна. — Ты это слышал? Она выгоняет твою мать!
Борис встал, явно растерянный:
— Анжела, не надо так... Мама просто переживает за меня...
— Твоя мать переживает за КВАДРАТНЫЕ МЕТРЫ, а не за тебя, — холодно заметила Анжела.
— Да как ты... — начала было Клавдия Петровна, но Анжела подняла руку:
— ВСЁ. Разговор окончен. Борис, проводи маму.
Следующие две недели прошли в напряжённой атмосфере. Борис дулся, демонстративно ночевал на диване в гостиной. Клавдия Петровна названивала по десять раз в день, то угрожая, то плача, то снова угрожая. Анжела держалась спокойно, но внутри у неё всё кипело.
Однажды вечером она вернулась с работы и застала в квартире целый консилиум: Клавдия Петровна, Борис, и ещё какой-то мужчина в строгом костюме с портфелем.
— Что здесь происходит? — спросила Анжела, снимая пальто.
— Это Виктор Аркадьевич, юрист, — важно представил незнакомца Борис. — Он объяснит тебе, что по закону я имею право...
— По какому закону? — перебила Анжела. — По закону ДЖУНГЛЕЙ?
— По семейному кодексу, — вмешался юрист. — Видите ли, уважаемая Анжела...
— СТОП. Вы кто такой и что делаете в моей квартире без МОЕГО разрешения?
— Я пригласил его, — заявил Борис. — Имею право!
— НЕ ИМЕЕШЬ! — отчеканила Анжела. — Это МОЯ квартира, и только я решаю, кого сюда приглашать. А теперь все ВОН!
— Анжела Сергеевна, — попытался вмешаться юрист, — давайте решим вопрос цивилизованно...
— Цивилизованно — это когда люди уважают чужую собственность. УБИРАЙТЕСЬ все немедленно!
Клавдия Петровна встала, её лицо побагровело:
— Ну что ж, раз ты такая жадная и неблагодарная, то знай: мы подадим в суд! Борис докажет свои права!
— Подавайте, — спокойно ответила Анжела. — У меня есть брачный договор, подписанный вашим сыном, где чётко указано, что добрачное имущество остаётся личной собственностью каждого из супругов.
— Что? — Клавдия Петровна повернулась к сыну. — Ты подписал брачный договор и не сказал мне?
Борис покраснел:
— Ну... Анжела настояла... Я думал, это формальность...
— ФОРМАЛЬНОСТЬ? — взревела мать. — Ты подписал документ, лишающий тебя прав на эту квартиру?
Юрист откашлялся:
— Если есть брачный договор, то действительно... Тут ничего не поделаешь.
Клавдия Петровна схватила сына за плечи:
— Борис! Немедленно разводись с ней! Мы найдём тебе нормальную жену, которая будет уважать семейные ценности!
Анжела усмехнулась:
— Семейные ценности — это не квартиры и деньги, Клавдия Петровна. Это любовь, уважение и поддержка. Всего того, чего вы ЛИШЕНЫ НАПРОЧЬ.
— Заткнись! — выкрикнула свекровь. — Борис, выбирай: или я, твоя мать, которая посвятила тебе всю жизнь, или эта... эта корыстная особа!
Борис замялся, переводя взгляд с матери на жену:
— Мам, ну зачем так...
— ВЫБИРАЙ! — повторила Клавдия Петровна.
— Не надо его ставить перед выбором, — вмешалась Анжела. — Я сделаю это за него. Борис, собирай вещи и УХОДИ к маме. Наш брак ОКОНЧЕН.
— Что? — опешил Борис. — Анжела, ты же не серьёзно...
— Абсолютно серьёзно. Я не собираюсь жить с человеком, который ПОЗВОЛЯЕТ своей матери унижать меня в моём же доме.
— Но... но я люблю тебя...
— НЕТ, ты любишь мою КВАРТИРУ и тот комфорт, который я тебе обеспечиваю. Настоящая любовь — это ЗАЩИЩАТЬ близкого человека, а не прятаться за мамину юбку.
Клавдия Петровна торжествующе улыбнулась:
— Вот и прекрасно! Пойдём, сынок, нечего нам тут делать!
Но Борис вдруг выпрямился:
— Нет, мама. Я остаюсь с Анжелой.
— ЧТО? — Клавдия Петровна не поверила своим ушам.
— Я сказал, что остаюсь с женой. А вас прошу больше не вмешиваться в нашу жизнь.
— Борис... сынок... ты же не можешь... — заголосила мать.
— Могу и должен. Анжела права — я вёл себя как ТРУС. Но это заканчивается прямо сейчас. Мама, уходите. И больше не приходите без приглашения.
Клавдия Петровна пошатнулась:
— Ты... ты выгоняешь родную мать?
— Я прошу вас уважать мою семью. Это Анжела — моя семья. А вы... вы просто моя мать, которая не умеет уважать границы.
— Я тебя прокляну! — взвизгнула Клавдия Петровна. — Ты пожалеешь об этом!
— ХВАТИТ! — рявкнул Борис так, что все вздрогнули. — Идите домой, мама. Остыньте, подумайте о своём поведении. Когда будете готовы ИЗВИНИТЬСЯ перед Анжелой, позвоните.
Юрист, всё это время молча наблюдавший за семейной драмой, поспешно собрал документы:
— Я, пожалуй, пойду...
Он быстро выскользнул за дверь. Клавдия Петровна ещё несколько секунд смотрела на сына, затем развернулась и вышла.
Борис и Анжела остались вдвоём. Несколько минут они молчали, затем Борис тихо произнёс:
— Прости меня. Я был полным идиотом.
Анжела подошла к мужу:
— Почему ты раньше не мог поставить её на место?
— БОЯЛСЯ. Она всегда была... властной. С детства ВНУШАЛА, что я — единственный смысл её жизни, что она всем пожертвовала ради меня. Я чувствовал себя вечным должником.
— А сейчас?
— А сейчас понял, что это манипуляция. Настоящая материнская любовь — это желание счастья своему ребёнку, а не попытки контролировать его жизнь.
Анжела обняла мужа:
— Я горжусь тобой. Это было нелегко.
— Знаешь, — Борис прижал жену к себе, — может, оформим квартиру на двоих?
Анжела отстранилась:
— Борис...
— Шучу, шучу! — поспешно добавил он. — Мне не нужна твоя квартира. Мне нужна ты.
Они поцеловались, и казалось, что самое страшное позади. Но Клавдия Петровна не собиралась сдаваться.
Через неделю Анжела получила повестку в суд. Оказывается, свекровь подала иск о признании брачного договора недействительным, утверждая, что её сын подписал его под давлением. К иску прилагались какие-то справки от психиатра о том, что Борис якобы находился в состоянии стресса и не отдавал отчёт своим действиям.
— Она что, совсем с ума сошла? — возмутился Борис, читая документы.
— Твоя мать способна на всё, — мрачно заметила Анжела. — Придётся нанимать адвоката.
Следующие два месяца превратились в настоящий кошмар. Клавдия Петровна развернула целую кампанию: распускала сплетни среди соседей, писала жалобы в управляющую компанию, даже пыталась подкупить коллег Анжелы, чтобы те дали показания против неё.
Но самое страшное произошло, когда Анжела обнаружила, что кто-то пытался взломать замок входной двери.
— Это она, — убеждённо заявил Борис. — У неё до сих пор есть ключи от подъезда.
— Надо поставить видеонаблюдение, — решила Анжела.
И это оказалось правильным решением. Через три дня камера зафиксировала, как Клавдия Петровна пытается открыть дверь квартиры отмычкой. Рядом с ней стоял какой-то мужчина в чёрной куртке.
— Она хотела проникнуть в квартиру, — ужаснулся Борис. — Зачем?
Ответ они получили от адвоката Анжелы:
— Скорее всего, хотела подбросить что-то компрометирующее или украсть документы на квартиру. Но теперь у нас есть доказательства попытки незаконного проникновения. Это уголовная статья.
— Вы хотите подать заявление в полицию на мою мать? — спросил Борис.
— А у нас есть выбор? — ответила Анжела. — Она переступила все границы.
Заявление было подано. Клавдию Петровну вызвали на допрос. Она всё отрицала, утверждая, что просто хотела навестить сына, а дверь пыталась открыть своим старым ключом, который якобы забыла выбросить.
Но видеозапись говорила сама за себя: на ней чётко было видно, как она использует отмычку, а мужчина рядом с ней — не кто иной, как известный в определённых кругах «медвежатник» по кличке Лысый.
Дело приобрело серьёзный оборот. Оказалось, что Лысый уже имел судимость за кражи, и его показания полностью подтвердили версию следствия: Клавдия Петровна наняла его, чтобы вскрыть квартиру и выкрасть документы.
— Мама, как ты могла? — Борис сидел в зале суда.
Клавдия Петровна выглядела постаревшей на десять лет:
— Я хотела защитить тебя! Эта женщина тебя использует!
— НЕТ, мама, это ты меня использовала все эти годы! Превратила в марионетку, в вечного должника!
Суд признал Клавдию Петровну виновной в попытке незаконного проникновения в жилище и приговорил к двум годам условно. Но самым страшным для неё оказалось не это.
После суда выяснилось, что все эти месяцы, пока она воевала с невесткой, её собственная квартира в Медведково стала предметом интереса мошенников. Воспользовавшись тем, что Клавдия Петровна была полностью поглощена борьбой за чужую недвижимость, они оформили на неё несколько кредитов под залог квартиры, подделав документы.
— Как это возможно? — рыдала Клавдия Петровна в кабинете следователя.
— Вы сами дали мошенникам копии своих документов, когда искали «специалистов» для вскрытия квартиры невестки, — пояснил следователь. — Лысый оказался связан с людьми, специализирующихся на махинациях с недвижимостью.
В результате Клавдия Петровна не только получила судимость, но и лишилась своей квартиры — единственного, что у неё было. Банки требовали возврата кредитов, которые она не брала, но доказать факт мошенничества оказалось практически невозможно.
— Мама, как же так... — Борис сидел в крошечной съёмной комнате, куда переехала его мать после потери квартиры.
— Это всё из-за неё! — упорствовала Клавдия Петровна. — Если бы не эта твоя Анжела...
— ХВАТИТ! — оборвал её Борис. — Это ты сама виновата! Жадность и желание контролировать всё и всех привели тебя к краху!
Он встал и направился к двери.
— Куда ты? — всхлипнула мать.
— Домой. К жене. К женщине, которая научила меня быть самостоятельным и которую ты так ненавидишь. И знаешь что? Мы ждём ребёнка. Но ты его никогда не увидишь, если не изменишься.
— Борис! Сынок! — закричала Клавдия Петровна, но сын уже вышел.
Вечером Борис вернулся в квартиру к Анжеле. Она встретила его с чашкой чая:
— Как она?
— Плохо. Но это её выбор. Она могла бы быть счастливой бабушкой, а стала...
— Жертвой собственной жадности, — закончила Анжела.
Они сидели на балконе, смотрели на вечерний город. Анжела положила руку на ещё плоский живот:
— Знаешь, я многому научилась за эти месяцы.
— Чему?
— Что нельзя позволять никому, даже самым близким, нарушать твои границы. Что уважение — это основа любых отношений. И что иногда нужно уметь говорить НЕТ.
Борис обнял жену:
— А я научился быть мужчиной. Настоящим. Который защищает свою семью, а не прячется за материнскую юбку.
Они помолчали, наслаждаясь тишиной и покоем. Где-то в съёмной комнате на окраине плакала Клавдия Петровна, проклиная весь мир. А здесь, в квартире, которая стала яблоком раздора, зарождалась новая жизнь и новая семья — без манипуляций, без унижений, без предательства.
— Может, когда-нибудь она поймёт... — тихо сказал Борис.
— Может быть, — ответила Анжела. — Но это уже её путь. А у нас — свой.
Луна освещала город мягким светом. В квартире было тихо и спокойно. Документы на собственность лежали в сейфе — те самые документы, из-за которых началась эта война. Но теперь они были просто бумагами. Настоящей ценностью стали любовь, доверие и взаимное уважение — то, чего так не хватало Клавдии Петровне и что она потеряла навсегда, гоняясь за чужим имуществом.
История получила огласку в их доме. Соседи, которым Клавдия Петровна рассказывала небылицы про невестку, теперь сочувственно качали головами: надо же, до чего жадность доводит. А молодая пара продолжала жить своей жизнью, строить планы, готовиться к появлению малыша.
Иногда Борис получал сообщения от матери — то слёзные, то гневные, то угрожающие. Но он больше не реагировал. Урок был усвоен: нельзя покупать любовь ценой собственного достоинства, нельзя позволять манипулировать собой, даже если манипулятор — самый близкий человек.
А Клавдия Петровна осталась одна в своей съёмной комнате, с условной судимостью и долгами, которые ей предстояло выплачивать ещё много лет. Квартира в Медведково была продана банком с аукциона. Деньги ушли на погашение кредитов, которые оформили мошенники.
Самое страшное для неё было даже не потеря имущества, а осознание того, что сын больше не придёт, не позвонит, не поздравит с праздником. Что где-то растёт внук или внучка, которых она никогда не увидит. И всё это — результат её собственной жадности, презрения к другим людям и неуважения к чужим границам.
Вот так закончилась эта история о том, как попытка захватить чужое привела к потере своего — и имущества, и семьи, и достоинства.
Автор: Елена Стриж ©