Тихое утро в нашей квартире оборвал телефонный звонок. Я как раз готовила завтрак и размышляла о предстоящем дне – обычная пятница, которая обещала быть ничем не примечательной. Звонок настойчиво продолжался, и я вытерла руки полотенцем.
— Алло, – сказала я, прижав телефон к уху плечом и продолжая нарезать овощи для омлета.
Голос свекрови пронзил мои барабанные перепонки еще до того, как я успела что-либо добавить:
— Анна, ты дома? Я сейчас приеду. Нужно срочно поговорить.
Не дожидаясь ответа, Валентина Петровна бросила трубку. Я вздохнула и положила нож. Срочные разговоры со свекровью никогда не предвещали ничего хорошего.
Когда раздался звонок в дверь, я уже успела приготовить завтрак и даже накрыть на стол. Муж, Андрей, только что ушел на работу, пообещав вернуться пораньше.
Валентина Петровна вошла в квартиру, громко стуча каблуками. Она была одета, как на деловую встречу – строгий костюм, идеальная укладка, макияж. В руках – толстая папка с бумагами.
— Чай будешь? – спросила я, пытаясь начать разговор с нейтральной темы.
— Некогда, Анна, некогда, – отрезала свекровь, проходя в гостиную и раскладывая на журнальном столике какие-то документы. – У меня к тебе серьезный разговор.
Я села напротив, предчувствуя неприятности.
— Я уже поговорила с Андреем, – начала Валентина Петровна, — и теперь хочу поговорить с тобой. Ситуация такая: вы с Андреем живете вместе уже пять лет, а ребенка до сих пор нет. Это ненормально.
— Валентина Петровна, мы с Андреем...
— Не перебивай, – повысила голос свекровь. – Я еще не закончила. У меня есть план, который решит все проблемы разом.
Она достала из папки глянцевый буклет какого-то агентства недвижимости и положила передо мной.
— Вот. Мы сдадим вашу квартиру и на эти деньги будем снимать Андрею жилье поближе к его работе. А ты... – она сделала паузу, – ты вернешься к своей маме в деревню, чтобы поправить здоровье.
Я смотрела на нее, не веря своим ушам. Квартира, в которой мы жили, была моей – я получила ее по наследству от бабушки. Когда мы с Андреем решили пожениться, я даже не задумывалась о том, чтобы оформить какие-то дополнительные документы. Квартира и так была моей, записанной на мое имя.
— Валентина Петровна, – начала я как можно спокойнее, – эта квартира принадлежит мне. Я не собираюсь ее сдавать и тем более куда-то уезжать.
Свекровь усмехнулась:
— Анна, я понимаю твою привязанность к этому месту. Но подумай логически. Вы с Андреем не можете иметь детей. Значит, ваш брак не имеет будущего. Я уже дала объявление о сдаче квартиры, есть несколько заинтересованных людей.
Меня будто ледяной водой окатили. Я встала, чувствуя, как дрожат руки.
— Вы не имеете права давать объявления о сдаче моей квартиры. И я никуда не поеду. И у нас с Андреем все хорошо.
Валентина Петровна тоже поднялась. Ее глаза блеснули недобрым огнем.
— Сын, выгони жену, квартиру сдадим! – процитировала она, видимо, свой разговор с Андреем. – Я так и сказала ему сегодня утром. И знаешь что? Он согласился, что это может быть неплохой идеей. Вы все равно почти не видитесь, он на работе дневал и ночевал из-за твоего непонятного настроения.
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Неужели Андрей действительно мог так сказать? Или свекровь снова все переворачивает с ног на голову?
— Я не верю, что Андрей это поддержал. Мы поговорим с ним сегодня вечером.
— Не утруждайся, – фыркнула свекровь. – Он сегодня переночует у меня. Ему надо подумать на свежую голову. А завтра мы вместе придем за его вещами.
Она собрала бумаги, оставив лишь буклет агентства недвижимости.
— Подумай, Анна. Все к лучшему. Я уверена, что в деревне, на свежем воздухе, ты быстро придешь в себя.
Когда за свекровью захлопнулась дверь, я осела на пол прямо посреди коридора. В голове крутились обрывки фраз, смешиваясь в безумный коктейль. Сдать квартиру? Вернуться в деревню? Андрей согласился?
Я нашла в себе силы встать и добрести до телефона. Набрала номер мужа.
Гудки. Длинные, монотонные. Никто не отвечает.
Следующие несколько часов я провела, как в тумане. Перебирала наши семейные фотографии, вспоминала, как мы с Андреем познакомились, как он делал мне предложение. Как же так получилось, что за пять лет брака мы стали настолько чужими, что он готов поддержать этот безумный план своей матери?
Вечером я не выдержала и позвонила своей подруге Ольге. Та примчалась через полчаса, с бутылкой вина и коробкой конфет.
— Так, рассказывай, – скомандовала она, разливая вино по бокалам.
Я выложила все как на духу – и про визит свекрови, и про ее план, и про молчание Андрея.
— Погоди, – прервала меня Ольга, – но квартира же твоя? По документам?
— Да, конечно, – кивнула я. – Но Валентина Петровна почему-то решила, что может ей распоряжаться. И что странно – Андрей, кажется, с ней согласен.
— А ты документы проверяла? – спросила Ольга, внезапно став серьезной.
— В каком смысле?
— В прямом. Свидетельство о праве собственности у тебя на руках?
Я задумалась. Документы на квартиру хранились в сейфе, который стоял в кладовке. Ключ от сейфа был только у меня, но...
— Постой, – я вскочила, – Андрей же недавно говорил, что ему нужны какие-то бумаги для банка. Я дала ему ключ от сейфа.
Мы с Ольгой бросились в кладовку. Сейф был открыт, а папка с документами на квартиру – пуста.
— Вот сволочь, – выдохнула Ольга. – Они что, правда думают, что могут отобрать у тебя квартиру?
У меня закружилась голова. Я вернулась в гостиную и тяжело опустилась в кресло.
— Это какое-то безумие, – прошептала я. – Зачем Андрею это?
— Затем, что его мамаша – гениальный манипулятор, – отрезала Ольга. – Но ничего, мы им покажем. Мой брат – юрист, я сейчас ему позвоню.
Пока Ольга разговаривала по телефону, я сидела, глядя в одну точку. Внутри было пусто и холодно, как будто кто-то открыл форточку прямо в моей душе.
На следующий день мы с Ольгой и ее братом Сергеем сидели в нотариальной конторе. Сергей, молодой, но уже довольно опытный юрист, просматривал копии документов, которые мне удалось найти в электронной почте.
— Так, – сказал он, откладывая бумаги, – ситуация следующая: квартира действительно принадлежит тебе на основании свидетельства о праве на наследство. Даже если твой муж или свекровь попытаются что-то сделать с оригиналами документов – это ничего не изменит. Информация о твоем праве собственности есть в Росреестре.
— А если они подделают мою подпись? – спросила я, все еще не понимая, зачем Андрею могли понадобиться документы.
— Это уже уголовное преступление, – покачал головой Сергей. – Не думаю, что они рискнут. Скорее всего, они просто хотят тебя запугать, чтобы ты согласилась на их условия.
Когда мы вернулись домой, у подъезда стояла машина свекрови. Я сжала руку Ольги.
— Я с тобой, – шепнула она. – Не бойся.
Поднявшись на наш этаж, мы увидели Андрея и Валентину Петровну, стоящих у двери. Андрей выглядел осунувшимся и каким-то потерянным, а вот свекровь сияла, как начищенный самовар.
— О, Анна! А мы тебя ждем, – улыбнулась она, увидев нас. – Ты, я вижу, с подругой?
— И с юристом, – добавила Ольга, кивнув на Сергея, который поднимался следом за нами.
Улыбка Валентины Петровны слегка поблекла.
Я открыла дверь, и мы все прошли в квартиру. В гостиной Андрей наконец-то посмотрел на меня – виновато, исподлобья.
— Ань, я хотел поговорить...
— О чем? – перебила я. – О том, как вы с твоей мамой решили выгнать меня из моей собственной квартиры?
Андрей вздрогнул.
— Что? Нет, конечно. Мама просто предложила...
— Андрей, не мямли, – вмешалась Валентина Петровна. – Я все объяснила Анне вчера. Вы с ней не можете иметь детей, значит, ваш брак бесперспективен. А квартиру можно сдать и получать хороший доход.
— Но квартира принадлежит Анне, – заметил Сергей, открывая папку с документами. – И никто, кроме нее, не имеет права ей распоряжаться.
Валентина Петровна окинула Сергея презрительным взглядом.
— Молодой человек, не вмешивайтесь в семейные дела. Это не ваше дело.
— Вообще-то мое, – спокойно ответил Сергей. – Я представляю интересы Анны Сергеевны в этом вопросе. И должен предупредить вас, что любые попытки распорядиться ее имуществом без ее согласия будут расценены как мошенничество.
Лицо свекрови пошло красными пятнами.
— Андрей! Ты слышишь, что происходит? Твоя жена привела в дом каких-то людей, которые угрожают твоей матери!
Андрей переводил растерянный взгляд с матери на меня и обратно.
— Мама, я не понимаю, зачем ты все это затеяла. Мы с Аней никогда не говорили о сдаче квартиры.
Я посмотрела на мужа:
— А о том, чтобы я уехала в деревню, мы говорили?
— Нет, конечно, – покачал головой Андрей. – Я вообще не понимаю, откуда это взялось.
— От твоей мамы, – ответила я. – Она вчера приходила и сообщила мне, что ты согласен с тем, что наш брак не имеет будущего, потому что у нас нет детей. И что я должна уехать в деревню, а квартиру мы сдадим.
Андрей побледнел и повернулся к матери:
— Мам, это правда?
Валентина Петровна поджала губы:
— Ты же сам говорил, что вам тяжело. Что вы почти не видитесь, что Анна постоянно в плохом настроении. Я просто нашла решение проблемы.
— Вынося за нас решения о нашей жизни? – возмутился Андрей. – Мам, это уже слишком.
Валентина Петровна всплеснула руками:
— Я хотела как лучше! Анна явно не может дать тебе то, что нужно. Ни детей, ни нормальной семейной жизни. А так ты бы мог начать все сначала.
Я почувствовала, как внутри поднимается волна гнева:
— А вы не думали, что, может быть, это не моя вина? Что, может быть, у нас нет детей по другим причинам?
Андрей вдруг шагнул ко мне и взял за руку:
— Аня, прости. Я не знал, что мама придет к тебе с таким разговором. Я никогда не говорил, что хочу тебя выгнать или что наш брак не имеет будущего.
Я вырвала руку:
— А документы на квартиру зачем забрал?
Андрей растерянно моргнул:
— Какие документы? А, те, из сейфа? Я их не брал. Я вообще про них забыл после того, как мы с тобой ходили в банк.
Мы с Ольгой переглянулись. Если не Андрей, то кто?
Валентина Петровна вдруг засуетилась:
— Ну что вы все на меня смотрите? Подумаешь, взяла документы. Хотела проверить, все ли в порядке.
— У вас не было права брать мои документы, – сказала я, чувствуя, как отступает страх, сменяясь решимостью. – И сейчас я прошу вас вернуть их и больше никогда не вмешиваться в нашу с Андреем жизнь.
Валентина Петровна фыркнула:
— Ишь, раскомандовалась. А если я не отдам документы? Что тогда?
Сергей кашлянул:
— Тогда это будет расцениваться как кража документов. Статья Уголовного кодекса. Не очень приятная статья, кстати.
Свекровь побледнела, потом порылась в сумке и вынула папку с документами.
— Забирайте. Но учтите: вы еще пожалеете, что не послушали меня. Особенно ты, Андрей. Твоя жена никогда не сделает тебя счастливым.
Она развернулась и, чеканя шаг, вышла из квартиры. Наступила тишина, которую нарушил Андрей:
— Аня, мне так жаль. Я не знал, что мама способна на такое.
Я смотрела на него, не зная, что сказать. Пять лет брака, и я никогда не видела, чтобы он противостоял своей матери. Всегда уступал, всегда соглашался. И только сегодня что-то изменилось.
— Андрей, нам нужно серьезно поговорить. О нас, о твоей маме, о нашем будущем. Но не сейчас. Сейчас мне нужно время, чтобы все осмыслить.
Он кивнул:
— Я понимаю. Если хочешь, я могу переночевать у друга.
— Нет, – покачала я головой. – Оставайся. Это наш дом. Наш с тобой.
После того, как Ольга и Сергей ушли, мы с Андреем долго сидели на кухне. Говорили – впервые за много месяцев – откровенно, без недомолвок. О том, как его мать всегда вмешивалась в нашу жизнь. О том, как я боялась ей противостоять, чтобы не ставить Андрея перед выбором. О том, как мы оба хотели детей, но боялись разочаровать друг друга.
— Знаешь, – сказал Андрей под утро, – я рад, что мама устроила весь этот кошмар.
— Почему? – удивилась я.
— Потому что это заставило меня наконец-то выбрать. И я выбираю тебя, Аня. Тебя и нашу семью. Без маминого вмешательства.
Я улыбнулась и впервые за долгое время почувствовала надежду.
На следующий день мы поменяли замки в квартире. А еще через неделю я узнала, что беременна.
Когда я позвонила свекрови сообщить новость, она долго молчала. А потом тихо спросила:
— Можно мне прийти на ужин в воскресенье?
Это был маленький шаг к примирению. Но, как говорила моя бабушка, с которой связаны самые теплые воспоминания об этой квартире: «Дорогу осилит идущий».
И мы шли – навстречу новой жизни, которая росла внутри меня, и новым отношениям, в которых было место уважению и доверию. Моя квартира, ставшая нашим домом, хранила теперь не только воспоминания о прошлом, но и надежды на будущее. И никому больше не позволено было вмешиваться в то, что мы строили вместе.
Конец.