В тот вечер Тамара стояла у плиты, помешивая суп, и то и дело поглядывала на часы. Виктор должен был вернуться с работы полчаса назад. Не то чтобы она волновалась — опоздания мужа в последнее время стали делом привычным. Но дети скоро придут из школы, а суп нужно успеть доварить к их приходу.
Она услышала, как хлопнула входная дверь, и тяжелые шаги мужа прозвучали в прихожей. По одному только стуку ботинок о пол Тамара сразу поняла — Виктор снова пьян.
Он вошел на кухню, не снимая куртки, бросил на стол пакет с бутылкой.
— Привет, — сказала Тамара, стараясь говорить спокойно. — Ужин почти готов.
Виктор не ответил. Он достал бутылку водки из пакета и начал искать стакан. Его движения были резкими, небрежными, от него пахло спиртным.
— Вить, может, поешь сначала? — осторожно предложила Тамара. — Дети скоро придут.
— Не указывай мне, — буркнул он, наливая себе полный стакан. — Сам знаю, что делать.
Тамара вздохнула и вернулась к плите. Пятнадцать лет брака научили её не спорить с мужем, когда он в таком настроении. Но с каждым разом становилось всё труднее делать вид, что всё нормально. Особенно перед Ксюшей и Димой.
Входная дверь снова хлопнула, и в квартиру ворвались детские голоса. Тамара быстро помешала суп и пошла встречать детей.
— Мам, у нас сегодня контрольную вернули! — восторженно сообщила Ксюша, размахивая тетрадкой. — Я пятерку получила!
— А у меня четверка по физике, — не менее гордо добавил Дима, вытаскивая дневник из рюкзака.
— Молодцы, мои хорошие, — улыбнулась Тамара, обнимая обоих. — Быстро мойте руки и за стол. Суп готов.
Дети прошмыгнули в ванную, а Тамара вернулась на кухню. Виктор уже допил первый стакан и наливал второй.
— Дети пришли, — сказала она, начиная разливать суп по тарелкам. — Может, отложишь? При детях неудобно.
— Я сказал, не указывай мне, — повысил голос Виктор. — В своём доме что хочу, то и делаю.
Тамара промолчала. Она расставила тарелки, нарезала хлеб, достала из холодильника салат, приготовленный с утра. Дети вошли на кухню, настороженно глядя на отца.
— Привет, пап, — осторожно сказал Дима.
Виктор кивнул, не глядя на сына. Ксюша тихонько села за стол, не поднимая глаз от тарелки.
— Пап, хочешь посмотреть мою контрольную? — спросила она после паузы. — Учительница написала, что я молодец.
— Потом, — отмахнулся Виктор и залпом выпил второй стакан.
Тамара видела, как погас восторг в глазах дочери. Ксюше было двенадцать, и она всё ещё ждала от отца одобрения, старалась ему понравиться. Диме, которому исполнилось четырнадцать, было уже всё равно. Он давно перестал искать внимания отца.
Ужин проходил в напряжённой тишине. Дети быстро ели, не поднимая глаз. Тамара время от времени спрашивала их о школе, но получала лишь короткие ответы. Виктор молча пил, погруженный в свои мысли.
— Пап, — набравшись смелости, спросил Дима, — ты поможешь мне с уроками? У нас задание по труду, нужно сделать скворечник.
— Какой ещё скворечник? — нахмурился Виктор.
— Ну, для птиц. Из дерева. Нам задали на следующую неделю.
— У меня нет времени на эту ерунду, — отрезал Виктор. — Сам делай.
— Но я не знаю, как, — растерялся Дима. — Нам сказали с родителями...
— Я сказал, делай сам! — Виктор стукнул кулаком по столу, отчего подпрыгнули тарелки. — Надоели со своими дурацкими просьбами!
Дима опустил голову, его плечи поникли. Тамара заметила, как дрогнули губы сына.
— Вить, ну что ты кричишь? — тихо сказала она. — Ребёнок просто просит помочь.
— А ты вообще молчи! — повернулся к ней Виктор. — Ты их разбаловала, вот пусть теперь сами и разбираются!
— Я не разбаловала, — возразила Тамара. — Просто есть вещи, которым детей должны учить родители. Особенно мальчика — отец.
Виктор резко встал из-за стола, его лицо покраснело от гнева и алкоголя.
— Ты мне указывать будешь, как сына воспитывать? — он навис над ней, сжимая кулаки. — Ты кто такая вообще?
— Пап, не надо, — испуганно сказала Ксюша, хватая отца за рукав. — Мама ничего плохого не сказала.
— А ты не лезь! — оттолкнул её Виктор. — Марш в свою комнату! Оба!
Дети не двигались, застыв от страха. Тамара поднялась, пытаясь закрыть их собой.
— Виктор, успокойся, — сказала она твёрдо. — Ты пьян. Иди, проспись.
— Муж заорал — ты мне не указ! — и избил меня при детях, — позже рассказывала Тамара подруге. В тот момент его будто прорвало. Он схватил её за плечи и с силой оттолкнул к стене. Тамара ударилась головой и на мгновение потеряла ориентацию. Следующий удар пришёлся по лицу. Она почувствовала, как треснула губа, и во рту появился солёный привкус крови.
Дети закричали. Дима бросился на отца, пытаясь оттащить его от матери, но Виктор отшвырнул мальчика как щенка. Ксюша рыдала, вцепившись в телефон.
— Я милицию вызову! — кричала она сквозь слёзы. — Не трогай маму!
Эти слова словно отрезвили Виктора. Он остановился, тяжело дыша, глядя на жену, которая сползла по стене на пол, прикрывая разбитое лицо руками. На её светлой блузке расплывались пятна крови.
— Твою мать, — пробормотал он, отступая. — Что же я наделал...
Он повернулся и вышел из кухни. Хлопнула входная дверь.
Тамара с трудом поднялась, опираясь о стену. Дима и Ксюша бросились к ней, помогая дойти до ванной. Вода из крана окрасилась розовым, когда она умывала лицо. В зеркале отражалась женщина с разбитой губой и наливающимся синяком под глазом.
— Мам, давай вызовем скорую, — предложил Дима, его голос дрожал. — И полицию.
— Не надо, сынок, — покачала головой Тамара. — Всё нормально. Просто папа... перенервничал.
— Это не нервы, мам, — тихо сказала Ксюша. — Это... это неправильно.
Тамара посмотрела на дочь, и что-то сжалось внутри. В глазах ребёнка она увидела взрослое понимание и страх. Страх, который не должен быть знаком двенадцатилетней девочке.
— Ты права, милая, — прошептала она. — Это неправильно.
Она уложила детей спать, долго сидела рядом, пока они не успокоились. Потом вернулась на кухню, собрала осколки разбитой посуды, вытерла пролитый суп. Механические движения помогали не думать о том, что произошло. И о том, что должно произойти дальше.
Виктор не вернулся ночью. Тамара лежала без сна, прислушиваясь к звукам в подъезде, каждый раз вздрагивая, когда хлопала соседская дверь. Под утро она всё же забылась тревожным сном.
Её разбудил звонок телефона. На часах было семь утра. Незнакомый номер.
— Тамара Сергеевна? — спросил мужской голос. — Жена Виктора Николаевича Краснова?
— Да, — она почувствовала, как внутри всё сжалось.
— Лейтенант Соколов, дежурный отделения полиции. Ваш муж у нас. Его задержали сегодня ночью за вождение в нетрезвом виде и сопротивление при аресте.
Тамара молча слушала, пытаясь осознать сказанное.
— Вам нужно приехать, — продолжил лейтенант. — У него отобрали права, составлен протокол. Кроме того, при задержании он повредил полицейскую машину, так что там будет ещё статья.
— Я... я не могу сейчас, — Тамара коснулась разбитой губы. — У меня дети, им в школу.
— Понимаю, — голос лейтенанта смягчился. — Но вам всё равно придётся приехать. Если не сегодня, то завтра.
Тамара обещала приехать после обеда, когда дети будут в школе.
Она поднялась и пошла на кухню, морщась от боли при каждом движении. Тело ломило, как будто по нему проехал грузовик. На плече расплывался огромный синяк, лицо опухло. В зеркало было страшно смотреть.
Тамара поставила чайник и достала из шкафчика аптечку. Нужно было как-то привести себя в порядок до того, как проснутся дети. Она не хотела их пугать.
Но Дима уже стоял в дверях кухни, наблюдая за ней.
— Мам, — сказал он тихо, — нам надо поговорить.
Он выглядел так, будто тоже не спал всю ночь. Возможно, так и было.
— Конечно, сынок, — Тамара попыталась улыбнуться, но разбитая губа отозвалась болью. — Давай позавтракаем.
— Мам, я всё решил, — Дима сел за стол, его лицо было непривычно серьёзным. — Я больше не пойду в школу.
— Что? Почему? — растерялась Тамара.
— Потому что я останусь с тобой, — просто ответил он. — Чтобы защитить, если отец вернётся.
У Тамары защемило сердце. Её четырнадцатилетний сын готов был бросить школу, чтобы защитить её. Это было и трогательно, и ужасно одновременно.
— Дима, милый, — она села рядом с ним, взяла его руки в свои. — Ты не должен этого делать. Папа... папе нужна помощь. Но это не твоя ответственность.
— А чья? — в голосе мальчика звучала горечь. — Твоя? Чтобы он тебя снова избил?
— Нет, — Тамара покачала головой. — Этого больше не повторится. Обещаю.
На кухню вошла заспанная Ксюша. Увидев лицо матери при дневном свете, она ахнула и бросилась к ней.
— Мамочка, как больно, да? — прошептала она, осторожно касаясь её щеки. — Надо к врачу.
— Всё нормально, зайчонок, — Тамара обняла дочь. — Просто ушибы. Скоро заживёт.
— А где папа? — спросила Ксюша, оглядываясь. — Он ушёл?
— Да, — Тамара не знала, как объяснить детям произошедшее. — Папа... у него проблемы. Он в полиции.
— Его арестовали? — в голосе Димы прозвучала надежда.
— Задержали, — поправила Тамара. — За вождение в пьяном виде.
Ксюша села за стол, теребя край футболки.
— Мам, я не хочу, чтобы он возвращался, — тихо сказала она. — Я его боюсь.
Тамара закрыла глаза. Страх в голосе дочери был последней каплей. Все эти годы она терпела, прощала, давала новые шансы. Ради детей, как она себя убеждала. Чтобы у них была полная семья. Но что это за семья, если дети боятся собственного отца?
— Он не вернётся, — твёрдо сказала она. — По крайней мере, не в этот дом. Я подам на развод.
Дима и Ксюша переглянулись. На их лицах отразилось облегчение, и от этого Тамаре стало ещё больнее. Как же всё зашло так далеко?
После школы дети пошли к бабушке, а Тамара поехала в отделение полиции. Она закрыла синяки тональным кремом, надела тёмные очки, чтобы скрыть подбитый глаз. Не хотелось, чтобы лейтенант Соколов задавал лишние вопросы.
Виктор сидел в комнате для задержанных, небритый, с красными глазами, в мятой одежде. Увидев жену, он вскочил.
— Тамара! Слава богу! — он бросился к ней, но она отступила, инстинктивно защищаясь. — Прости меня, ради бога. Я не знаю, что на меня нашло. Клянусь, это больше не повторится!
Тамара молча смотрела на мужа. Сколько раз она слышала эти слова? После каждого запоя, после каждой выходки. «Прости», «Не повторится», «Это в последний раз». И она верила, прощала, давала новые шансы. А он снова и снова делал ей больно.
— Я подаю на развод, Виктор, — тихо сказала она.
— Что? — он побледнел. — Тамара, не говори глупостей! Мы же семья!
— Семья? — она сняла очки, показывая распухшее лицо. — Это, по-твоему, семья?
Виктор отшатнулся, увидев, что он сделал с её лицом.
— Господи, Тамара... Я не хотел, клянусь! Это всё водка, я не контролировал себя.
— Водка тут ни при чём, — покачала головой Тамара. — Это всё ты. Твой выбор. Твои решения. И теперь тебе придётся жить с их последствиями.
— Ты не можешь так со мной поступить! — в его голосе появились знакомые угрожающие нотки. — Я твой муж!
— Уже нет, — спокойно ответила Тамара. — Ты сам всё разрушил. Мы с детьми заслуживаем лучшего.
— Дети! — ухватился за соломинку Виктор. — Им нужен отец!
— Им нужен отец, а не пьяный тиран, — отрезала Тамара. — Я заберу вещи из машины и отдам ключи лейтенанту. Остальное пришлю почтой.
— Тамара, прошу тебя! — Виктор схватил её за руку. — Дай мне ещё один шанс! Я изменюсь, обещаю! Брошу пить, найду хорошую работу!
Тамара высвободила руку.
— Всё кончено, Виктор. Ты — никто для меня. И для детей тоже.
Она повернулась и вышла из комнаты, не оглядываясь на его крики. В коридоре её ждал лейтенант Соколов.
— Всё в порядке? — спросил он, внимательно глядя на её лицо.
— Теперь да, — ответила Тамара. — Теперь всё будет в порядке.
Она вышла из здания полиции и глубоко вдохнула. Впервые за долгое время она чувствовала себя свободной. Впереди была неизвестность, трудности, много работы. Но всё это было лучше, чем жизнь в страхе.
Тамара достала телефон и набрала номер своей сестры.
— Катя? Это я. Слушай, можно мы с детьми поживём у тебя пару недель? Пока я не найду квартиру.
Выслушав ответ, она улыбнулась, несмотря на боль в разбитой губе.
— Спасибо, сестрёнка. Я знала, что могу на тебя рассчитывать.
Повесив трубку, Тамара посмотрела на небо. Серые тучи расступались, и сквозь них пробивались лучи солнца. Как символично, подумала она. Темнота расступается, и начинается новый день. Новая жизнь.
Она шла по улице, чувствуя лёгкость в каждом шаге. Впереди ждали её дети, которым больше не придётся бояться собственного отца. Впереди ждала свобода от страха и унижений. Впереди была жизнь, которую она построит сама — без насилия, без боли, без страха.
И никто больше не посмеет сказать ей, что она ничего не стоит. Потому что она знала свою цену. И она была гораздо выше, чем думал её бывший муж.