Марина пришла с работы позже обычного. На кухне горел свет, на столе лежала её зарплатная карта. Андрей стоял у окна и вертел в руках телефон.
— Что случилось? — спросила она.
— Ничего, — ответил он, не глядя. — Просто подумал. Надо поговорить.
Марина села на стул. Сердце уже ёкнуло: такие разговоры у них в последнее время всегда заканчивались плохо. С начала весны он был какой-то отстранённый, всё время в телефоне и с пустыми глазами. То на работе не ладится, то деньги украли в метро, то срочно нужно отдать кому-то долг.
— Андрей, только не начинай, — устало сказала она. — У меня сегодня аврал. Я хочу поесть и лечь.
Он повернулся и вдруг сказал спокойным голосом, как будто читает расписание автобусов:
— Раз квартира на тебя оформлена, кредиты выплачивай сама. Я заберу свои деньги. Мне они нужны.
Марина не сразу поняла смысл. Потом дошло.
— Какие свои деньги.
— Ты про последние пятнадцать тысяч, что лежали на карте. Это общие. Ипотеку платить завтра.
— Ипотека — твоя, — отрезал он. — Квартира оформлена на тебя. Ты хотела так — вот и плати.
Марина встала. В горле запершило. Эту квартиру они покупали вместе, но оформлять предложил он на неё: тогда шли разговоры про новый проект, ему лучше было числиться без крупных кредитов. Они обсуждали это много раз. Он убеждал — так легче и быстрее одобрят. Она согласилась. И правда одобрили. А теперь его слова звучали как приговор.
— Ты забрал деньги?— тихо спросила она. — Куда? Мы же всё планировали. Ипотека, коммуналка, продукты. Ты не мог предупредить.
— Я не обязан отчитываться, — усмехнулся Андрей. — Ты же у нас хозяйка. У тебя квартира, у тебя кредиты, у тебя планы.
Марина опёрлась на спинку стула, чтобы не покачнуться. Вчера она оставила на карте остаток — ровно на платёж по ипотеке и немного на еду. Сегодня — ноль. На руках тысяча наличными.
— У нас договорённость, — сказала она. — Мы каждую зарплату складываем вместе и закрываем обязательные платежи. Ты сам это придумал.
— Времена меняются, — пожал плечами он. — Мне сейчас важнее другое.
— Что именно? — спросила она.
— Не твоё дело.
Он прошёл мимо неё в коридор, нашёл в шкафу рюкзак. Начал складывать туда вещи — зарядку, наушники, пару футболок.
— Ты зачем собираешься? — тихо спросила Марина.
— Уеду к матери на пару дней. Надо подумать.
У Марины потемнело в глазах. Мать Андрея всегда была против оформления квартиры на невестку, повторяла одно и то же — мужчина должен держать всё у себя. После сделки смирилась, но колкие фразы бросала регулярно. Марина не желала верить, что сейчас всё вернётся в тот тон.
— Андрей, — попыталась она говорить ровно. — Мы можем найти решение. У меня завтра платёж. Если не заплачу, нам прилетят штрафы. Ты знаешь, как это работает.
— Твои кредиты — твои проблемы, — отрезал он.
Она села обратно, достала телефон, открыла приложение банка, надеясь на ошибку. Ошибки не было. Последний перевод — на карту физлица. Название знакомое. Это был тот самый приятель, который уже однажды занимал у Андрея крупную сумму, потом исчез на полгода. Недавно снова всплыл.
— Ты опять ему отдал деньги? — спросила она. — Он же тебя уже раз кинул.
— Вернулся, извинился. Сейчас ему срочно нужно закрыть один момент. Вернёт через неделю в три раза больше. Я доверяю.
— А как же я? — спросила Марина. — Я не могу остаться без денег и без платежа.
— Ты справишься, — сказал он. — Ты всегда справляешься. Ты сильная.
Эта фраза добила её больше всего. Сильная — значит, выдержит всё и за всех. Заплатит, найдёт, покроет, докажет. Её «сила» последние месяцы превращалась для него в удобную ширму.
— Хорошо, — сказала Марина после паузы. — Давай спокойно. Ты на долго к матери?
— На неделю. Может две. Посмотрим, — пожал плечами он. — Как пойдёт.
— Ключи оставишь? — Она произнесла это машинально.
— Нет. Зачем? Я вернусь.
Он застегнул рюкзак. Подошёл к столу, взял её карту, положил обратно.
— Не обижайся, — бросил он уже у двери. — Так надо.
Дверь хлопнула. Тишина накрыла квартиру. Марина стояла посреди кухни, слушала, как капает вода из плохо закрытого крана. Потом медленно села и начала считать. Ипотека — завтра. Коммунальные — через три дня. Еда — почти кончилась. Запасов нет. На кредитке лимит вышел, она закрыла его прошлым месяцем и решила не пользоваться. Теперь пожалела.
Она набрала подругу, но сбросила вызов. Не хотелось ныть. Поискала в голове любые варианты. Можно попросить у коллеги. Можно снять со счёта на «подушке» — но там смешная сумма. И ещё мама. Мама всегда поможет, но мама недавно легла на обследование, ей самой нужны деньги.
Марина открыла шкаф, достала папку с документами. Перелистала договор, график платежей, страховку. Ей казалось, что бумага под пальцами тяжелее воздуха. Всё это было их общим. Теперь — её одиночной ответственностью.
Телефон мигнул сообщением от Андрея: «Не звони мне сегодня. Я на нервах». Она закрыла экран. Внутри было пусто.
Поздно вечером Марина всё же позвонила в банк. Оператор подтвердил: перенести платёж нельзя, максимум — один день с комиссией. Она укуталась в плед и стала думать, кому позвонить утром. Голова болела, в груди тянуло.
Перед сном она написала Андрею коротко:
— Мне нужно, чтобы ты вернул хотя бы часть. Я закрываю платёж, иначе штрафы. Отзовись.
Ответа не было. Экран оставался чёрным. Она лежала на боку и слушала шум улицы. В голове крутилась одна мысль: если он так просто забрал деньги, значит, где-то давно поставил точку. Ей страшно не хотелось это признавать. Но факты были упрямые.
Утром будильник разбудил её. Она сварила кофе, села за стол и открыла заметки в телефоне. Составила список людей, кому могла бы написать. Вычеркнула тех, кого давно не видела. Оставила троих. Набралась смелости и отправила сообщения. Потом ещё раз проверила карту — вдруг чудо. Чуда не случилось.
В девять позвонила мама.
— Доча, как ты? — спросила она.
— Всё нормально — Марина сглотнула, чтобы не сорваться. Мама, у нас снова проблемы с деньгами. Ипотека сегодня. Сможешь занять до пятницы. Я верну.
— Сможем что-нибудь придумать, — ответила мама. — Но у меня сейчас на руках только немного. Я после поликлиники заеду к тёте, попрошу у неё. Ты держись.
Она поблагодарила и положила трубку. Слёзы подступили, но она их сдержала. Ей нужно было ехать на работу и как-то закрывать платёж. В дверях она оглянулась на кухню, на пустую кружку, на папку с документами. И вдруг поняла, что больше не хочет жить в ожидании, когда кто-то вернёт деньги или одумается.
Она взяла телефон и набрала Андрея. Гудки тянулись, как резина. Он не ответил. Тогда она написала ещё одно короткое сообщение:
— Я плачу ипотеку сама. Но нам нужно поговорить о том, как мы живём дальше.
Телефон молчал. Марина вышла из квартиры, закрыла дверь на два оборота и очень чётко услышала одинокий щелчок замка, как точку в конце предложения, которое ещё не дописано.
Конец сентября. На улице было сыро и ветрено. Она подняла воротник плаща и пошла к метро, стараясь не думать о том, что впереди её ждёт день в офисе, а в голове крутится только ипотека и исчезнувшие деньги. Коллеги привыкли видеть её собранной, уверенной, но внутри она сейчас чувствовала себя так, словно идёт по тонкому льду.
В офисе она включила компьютер и постаралась вжиться в работу, но каждые десять минут проверяла телефон. Ни ответа, ни даже отметки о прочтении. Андрей будто стер её существование.
В обед она вышла на улицу, позвонила коллеге — той самой, у которой иногда занимала деньги. Девушка взяла трубку сразу, выслушала и сказала без лишних вопросов:
— Я смогу перекинуть вечером. Но только половину. У самой кредитка трещит.
Марина поблагодарила. Это уже было чем-то. Остальное, возможно, даст мама. Хоть и больно было снова тянуть руку за помощью, но выбора не оставалось.
Вернувшись в офис, она сидела, глядя на экран. Буквы в документах сливались. Мысли возвращались к Андрею. Почему он так поступил? Почему без слова, без совета? Она вспоминала, как они вместе планировали покупку квартиры, как считали каждую копейку, как он уверял: «На тебя оформим, так проще, быстрее одобрят. Главное, что квартира наша». Тогда это казалось мелочью. Теперь каждая его фраза звучала издёвкой.
Вечером, по дороге домой, она зашла в магазин и купила самые дешёвые продукты. Пакет вышел лёгким, но на кассе показался тяжёлым. Она знала: это на три-четыре дня, не больше.
Дома, в тишине, снова проверила телефон. Сообщения висели непрочитанными. Секунда злости, секунда обиды — и снова пустота. Она села за стол, открыла папку с документами и принялась считать. Если ей удастся сегодня-завтра закрыть платёж за счёт подруги и, возможно, мамы, то дальше надо искать дополнительный источник дохода. На Андрея рассчитывать нельзя.
Поздно вечером зазвонил звонок в дверь. Марина замерла. Сердце ёкнуло: «Неужели вернулся?» Она открыла — и увидела соседку с этажа. Та держала в руках пакет.
— Марин, ты прости, что лезу, — сказала соседка. — Слышала, что у вас шум был. Ты держись. Вот тут суп, котлеты, булочки. Я всё равно много приготовила.
Марина благодарно приняла пакет. И вдруг расплакалась прямо на пороге. Соседка обняла её, сказала тихо:
— Всё у тебя получится. Ты справишься.
Закрыв дверь, Марина долго сидела на кухне. Тепло от чужой заботы оказалось сильнее, чем весь день её собственной борьбы. Она наложила себе супа, ела и думала: «Я и правда справлюсь. Даже если сама».
Перед сном она снова написала Андрею:
— Завтра плачу ипотеку. Если решишь вернуться, будь готов объяснить, что это было.
Она положила телефон на стол и легла. Глаза закрылись быстро. Впервые за несколько ночей она уснула без долгих мыслей, словно решение внутри уже было принято.
Утро встретило её ясным светом и странным спокойствием. Она собрала документы, зашла в приложение банка и внесла платёж, добавив туда деньги, которые прислала подруга. Мама тоже перевела часть, пообещав занять у тёти ещё. Платёж прошёл — тяжесть в груди немного отпустила.
Но вместе с облегчением пришло и понимание: Андрей так и не ответил. Не перезвонил, не написал. Словно ушёл в тень.
Днём она работала почти на автомате. Коллеги смеялись, обсуждали сериал, а она смотрела на экран и чувствовала себя зрителем из другого мира. В голове звучала его фраза: «Раз квартира на тебя оформлена, выплачивай сама». Эти слова выжигали всё хорошее, что между ними было.
Вечером, возвращаясь домой, она вдруг заметила знакомую фигуру у подъезда. Андрей сидел на лавочке с рюкзаком и смотрел в телефон. Марина остановилась. Сердце заколотилось быстрее, но злости почти не было — только холодное ожидание.
Он поднял голову и неловко улыбнулся:
— Привет. Можно зайти?
Марина прошла мимо него к двери, открыла и только тогда сказала:
— Заходи.
В квартире он бросил рюкзак у стены и сел за стол. Она молча поставила чайник, нарезала хлеб, достала из холодильника суп соседки. Он смотрел, как она двигается, и всё не решался заговорить.
— Я знаю, ты злишься, — наконец произнёс он. — Но пойми, я не мог иначе.
— Ты мог, — спокойно ответила Марина. — Ты мог сказать. Ты мог предупредить. А ты просто взял и ушёл.
— Мне нужны были деньги срочно. Друг вернёт. Я думал, ты поймёшь.
— Пойму что? — она обернулась к нему. — Что я должна платить сама за всё, что мы вместе начинали? Что мои плечи должны выдержать и твои долги, и твои решения?
Он замолчал. Марина поставила чашку чая, налила суп и села есть.
— А мне?
— А тебя мамы что не кормят? Андрей, я вчера сама закрыла ипотеку. С помощью мамы и подруги. А ты прятался, трус. Но это не про деньги. Это про то, что я больше не хочу быть одна в нашей семье.
Он поднял глаза, но в них не было ни раскаяния, ни решимости — только усталость.
— Я не знаю, что сказать, — прошептал он.
Марина вздохнула.
— Тогда и не говори. Просто реши, ты в семье или сам по себе. У меня нет сил жить в подвешенном состоянии.
Они сидели в тишине. Часы на стене отмеряли минуты. Внутри неё не было ни крика, ни слёз — только твёрдое спокойствие.
Позже Андрей ушёл спать на диван. Она осталась на кухне, достала блокнот и записала: «Я могу сама. Даже если он уйдёт, я справлюсь».
И впервые эта мысль не показалась страшной.
Через месяц Марина уже не сомневалась: точку надо ставить. Андрей продолжал то появляться, то исчезать, говорил пустые слова про «верну» и «подожди», но в поступках всё оставалось так же. В один из вечеров она собрала его вещи в сумку и спокойно выставила за дверь. Без крика, без сцен — просто закрыла замок и больше не открыла.
Марина подала на развод. последние месяцы ясно показали — вернуть доверие невозможно.
Андрей пытался уговорить её «подумать ещё раз», обещал, что «начнёт с нуля», но Марина уже не верила. Каждый его звонок напоминал ей о той фразе: «Раз квартира на тебя оформлена, кредиты выплачивай сама». С этого момента всё оборвалось.
Развели быстро. Андрей не стал претендовать на квартиру. Знал, что не потянет.
Марина переехала к матери. Там было тесно, но спокойно: никто не обвинял, не вытаскивал деньги из кошелька и не говорил, что «ты справишься сама». Мама встречала её ужином, спрашивала, как день, и впервые за долгое время Марина чувствовала тепло, а не напряжение.
Квартиру они с мамой решили сдавать. Деньги от аренды покрывали ипотеку почти полностью, а остальное Марина добавляла из зарплаты. Она начала откладывать понемногу — не на Андрея, не на «их общее будущее», а на себя.
Иногда вечером, возвращаясь домой к матери, она ловила себя на мысли: да, было тяжело, но она выстояла. Она выгнала из жизни того, кто не уважал её труда, её силы и её надежд.
Теперь у неё была своя дорога. Без пустых обещаний и без человека, который привык прятаться за её спиной. И эта дорога впервые за долгое время казалась правильной.
Марина больше не чувствовала себя жертвой обстоятельств. Она поняла: иногда нужно закрыть дверь не только на два оборота, но и в своей жизни — чтобы начать новую главу.