— Живи как хочешь!
Дверь хлопнула так, что задрожала рамка с нашей свадебной фотографией.
Я стояла посреди гостиной и почему-то улыбалась. Пять лет назад я бы бросилась следом, умоляла, плакала. Сейчас просто подошла к окну — Сергей уже садился в машину — я закрыла штору.
Странное спокойствие. Как будто сбросила тяжёлый рюкзак.
Зажгла свечу на подоконнике — давно хотела, но Сергей говорил, что от них копоть на потолке. Огонёк качнулся, осветил телефон на столе.
И тут меня будто что-то толкнуло.
Я набрала номер, который не удаляла семь лет. Длинные гудки. А потом:
— Лен? Ты?
Голос Андрея. Узнаваемый до дрожи. Но не больно совсем.
Разговор, которого не было семь лет
— Привет, — сказала я и вдруг засмеялась. — Странно, что звоню?
— Лена, ты плачешь?
— Нет. Смеюсь. Сергей ушёл.
Пауза. Я слышала, как Андрей дышит. Представила, как он морщит лоб — эта привычка у него с молодости.
Взяла телефон, прошла на кухню. Включила чайник. Смотрела, как вода закипает, слушала Андрея.
— Куда ушёл?
— Не знаю. Наверное, к маме. Или к Вальке своей из бухгалтерии. Без разницы.
— Лен, тебе плохо?
— Андрей, мне хорошо. Вот это и странно.
Налила себе чай. Села у окна. Свеча в гостиной продолжала гореть — я видела отблески на стене.
— Когда мы развелись, я не могла остановиться? Плакала в маршрутке, в очереди, на работе.
— Помню. Сын меня тогда чуть не побил. Говорил, что я тебя сломал.
— Мише тогда было восемнадцать. Он считал, что должен защищать мать.
— А сейчас я не плачу. Вообще. Даже не хочется.
— Это хорошо или плохо?
— Не знаю пока, — призналась я. — Мне сейчас так тихо стало. Будто наконец сняла тугой корсет.
Андрей молчал. Я слышала, как тикают часы.
— А почему ты мне позвонила?
Я задумалась. Действительно, почему?
— Наверное, хотела услышать человека, который меня знает. Настоящую. А не ту, которой я пыталась быть для Сергея.
— Какой именно?
— Удобной. Тихой. Без лишних слов и желаний.
— Лена, ты никогда такой не была.
— С тобой — нет. С ним — старалась.
История про васильковое платье
Встала, подошла к гостиной. Свеча оплывала, воск стекал на блюдце. Я машинально подставила салфетку. Села на диван с телефоном.
— Хочешь рассказать, что случилось?
— Ерунда случилась, — вздохнула я. — Сегодня утром купила себе платье. Яркое такое, васильковое. Продавщица сказала: «Вам очень идёт. Сразу моложе выглядите». А Сергей вечером посмотрел и говорит: «Лена, тебе пятьдесят два. Тебе не идут яркие цвета». Я спрашиваю: «А что мне идёт?» Он: «Что-нибудь спокойное. Бежевое».
— И ты его послала?
— Нет. Он сам ушёл. Я просто сказала, что не собираюсь одеваться в бежевое до конца жизни. Он завёлся, что я его не уважаю, что он мужчина в доме, что имеет право на мнение. Я говорю: имеешь. Но я не обязана с ним соглашаться.
Андрей засмеялся. Тихо так, грудным смехом.
— Что смешного?
— Вспомнил, как ты мне про шарф говорила. Помнишь? Я тебе подарил тот зелёный в полоску. А ты сказала: «Андрюш, он ужасный». Я обиделся, а ты добавила: «Но спасибо, что выбирал сам».
— Я тебя ценила за это. За то, что ты пытался.
— А Сергей не пытается?
Я задумалась. Когда Сергей последний раз дарил мне что-то не по списку? Не на восьмое марта, не на день рождения — просто так?
Встала, снова прошлась по квартире. Остановилась у книжной полки. Провела пальцами по корешкам.
— Он другой, — сказала я наконец. — Он считает, что жена должна быть благодарна за стабильность. За то, что он не пьёт, не гуляет, зарабатывает прилично.
— А ты должна?
— Нет. Я просто устала притворяться благодарной.
Телефон в руке пискнул — пуш от приложения банка высветился на экране. Сергей только что снял деньги с карты. Я отключила оповещения одним движением.
Вопрос, который всё меняет
— Лен, а ты хоть раз за эти годы пожалела, что мы не вместе?
Я молчала. Думала откровенно, без обид и ностальгии.
— Нет, — сказала я. — Не жалела. Мы правильно разошлись. Тогда. Но я с тобой была собой. А с Сергеем всё время пыталась стать лучше — моложе, интереснее, удобнее.
— И устала от этой гонки.
— Устала.
Вернулась к окну. Смотрела на город — огни в окнах напротив, редкие машины внизу. Часы на стене пробили десять.
— Приезжай завтра на дачу, — вдруг сказал Андрей. — Просто посидим, чаю попьём. Как люди.
Я не ответила сразу. Это странно? Или просто по-человечески?
— Не боишься, что я приеду реветь тебе в жилетку?
— Лен, за семь лет я тебя хорошо изучил. Ты сейчас не ревёшь. Ты думаешь.
— О чём?
— О том, что дальше.
Я посмотрела на свечу — огонёк ровный, спокойный. Как моё дыхание сейчас.
— Хорошо, — сказала я. — Приеду. Но если Сергей вернётся и будет скандал...
— Тогда справишься сама. Ты умеешь.
Мы попрощались. Я положила телефон, задула свечу. Села в кресло. Тишина в квартире была плотная, но не давящая. Уютная даже.
Включила лампу, взяла книгу — ту, что месяц пылилась на тумбочке. Сергей не любил, когда я читала по вечерам. Говорил, что это время лучше провести вместе. А «вместе» у нас означало: он смотрит новости, я сижу рядом и слушаю его комментарии.
Открыла книгу наугад. Роман о женщине, которая в шестьдесят уехала жить к морю. Одна.
Читала до полуночи. Потом легла спать — посередине кровати, раскинув руки.
Утро без него
Утром проснулась от света. Сергей не вернулся. Я встала, заварила кофе — крепкий, как люблю, не разбавленный молоком.
Открыла шкаф. Достала то самое васильковое платье.
Надела его.
Подошла к зеркалу. Женщина в отражении смотрела на меня спокойно. Не молодая. Но живая. С морщинками у глаз. И с прямой спиной.
Взяла телефон — сообщение от подруги Светы: «Ты как? Видела, что Серёга ночевал у матери. Она мне утром в подъезде с видом победительницы кивнула».
Я улыбнулась и набрала ответ: «Встречаюсь с Андреем на даче».
Света ответила мгновенно: «С БЫВШИМ?! Зачем?!»
«Не знаю пока. Но хочу».
Точка. Отправить.
Собралась быстро. Лёгкая сумка, термос с кофе. Смотрелась в зеркало в прихожей и понимала: еду не к мужчине. Еду к человеку, с которым можно просто быть.
Дача, где можно дышать
Дача Андрея была в сорока километрах от города. Я помнила дорогу — столько раз ездили вместе, когда Мише было лет десять-двенадцать.
Припарковалась у калитки. Андрей вышел на крыльцо. Седой совсем. Но улыбка та же — чуть кривая, с прищуром.
— Приехала, — сказала я.
— Вижу. Платье красивое.
Я засмеялась. Первый раз за сутки.
Мы сели на террасе. Андрей достал термос с чаем, печенье в жестяной коробке.
— Сам пёк? — спросила я.
— Купил в магазине у дома. Я же не научился готовить за эти годы.
— А я хотела научиться жить без готовки. Но Сергей привык, что я каждый вечер что-то готовлю. А сама я бы обходилась салатами.
— И будешь теперь обходиться.
Я посмотрела на него внимательно. Андрей пил чай, смотрел на яблони в саду. Ветки клонились под тяжестью плодов.
— Ты думаешь, мы не помиримся с Сергеем?
— Думаю, ты не захочешь возвращаться. Если быть честной с собой.
Когда понимаешь, что устала притворяться
Я молчала. Думала о последних месяцах. О том, как Сергей постепенно выдавливал меня из собственной жизни. Мнениями, замечаниями, тихим недовольством.
— Знаешь, — сказала я, — когда мы с тобой развелись, мне казалось, что впереди только пустота. Мне было сорок пять. Думала: всё, я никому не нужна. Невидимая.
— И ты встретила Сергея.
— Через полгода. Он был внимательным, заботливым. Говорил, что я красивая, что ему повезло. А потом... потом он начал меня улучшать.
— Как это?
Я поставила чашку на стол.
— Советовать, что носить. Как причёсываться. С кем дружить. Говорил, что Света на меня плохо влияет — слишком шумная, слишком свободная. Что мне нужны более спокойные подруги.
— И ты послушалась?
Я вздохнула.
— Пыталась. Думала: может, он прав? Может, мне действительно нужно меняться?
Андрей поставил чашку рядом с моей.
— Лена, тебе пятьдесят два года. Ты вырастила сына, пережила развод, стала главным бухгалтером. Ты действительно думала, что тебе нужно меняться?
— Думала, что так сохраню отношения.
— А зачем сохранять то, где ты не можешь быть собой?
Я посмотрела на яблони. Они стояли старые, узловатые, но полные плодов. Красивые в своей неидеальности.
— Я вчера поняла, — сказала я тихо, — что не боюсь быть одна. Совсем не боюсь. Остаться без отношений. Понять, что они тебе не нужны.
— Не эти отношения нужны. Разница большая.
Мы сидели молча. Пили остывающий чай. Я смотрела на сад, на старый дом, на Андрея — и чувствовала покой.
— Кстати, — сказал он, наливая ещё чаю, — я встречаюсь с женщиной. Она работает, живёт одна. Нам просто... хорошо вместе. Без лишних слов.
— Я рада за тебя, — сказала я. И это была правда.
Звонок, который всё решил
Телефон зазвонил. Сергей.
Я взяла трубку.
— Лена, нам нужно поговорить, — сказал он без приветствия.
— Не сейчас.
— Как это — не сейчас? Я приеду через час. Будь дома.
— Я не дома.
— Где ты?
Я посмотрела на Андрея. Он качнул головой: не говори.
— У подруги, — ответила я. — Мне нужно время подумать.
— О чём думать? Я готов вернуться. Но нам нужно установить правила.
— Какие правила, Серёж?
— Нормальные. Ты не будешь устраивать сцены из-за ерунды. Я не буду делать замечания по пустякам. Договоримся жить спокойно.
Я слушала его и вдруг поняла: он не извиняется. Он предлагает сделку.
— Серёж, я не хочу договариваться.
— То есть?
— Я хочу жить так, как мне удобно. Носить то, что нравится. Встречаться с теми, с кем хочу. Не отчитываться за каждую минуту.
Пауза. Я слышала его дыхание — тяжёлое, раздражённое.
— Лена, тебе пятьдесят два года. Не будь смешной. Думаешь, найдёшь кого-то лучше?
— Не ищу.
— Тогда в чём проблема?
— В том, что мне с тобой нехорошо. И я больше не хочу притворяться.
Он помолчал. Потом сказал холодно:
— Хорошо. Приеду за вещами. Квартира всё равно твоя — я там даже не прописан. Претензий не имею. Но не жалуйся потом, когда останешься одна и поймёшь, что я был последним шансом.
Положил трубку.
Я сидела с телефоном в руке и чувствовала... облегчение. Не обиду от последних слов, не сожаление. Чистое, светлое облегчение.
— Всё? — спросил Андрей.
— Всё.
Он налил мне ещё чаю. Горячий, с мятой из сада.
— Как ты?
— Не знаю. Странно. Будто проснулась после долгого сна.
Дорога домой
Мы досидели до вечера. Говорили обо всём и ни о чём. Вспоминали Мишу, общих знакомых. Андрей рассказал про свою работу, я — про новый проект в компании. Обычный разговор. Без напряжения, без недоговорённости.
Когда собиралась уезжать, он проводил до машины.
— Спасибо, — сказала я.
— За что?
— За то, что не лез с советами. Не жалел. Просто был рядом.
— Это главное, что я умею, — улыбнулся он.
Я обняла его — коротко, дружески. Села в машину.
По дороге домой играла старая песня — та, что мы с Андреем слушали в молодости. Я подпевала и думала: какая странная штука — жизнь. Иногда нужно отпустить одно, чтобы увидеть другое. Не обязательно нового человека. Может быть, просто себя.
Море в ноябре
Вечером позвонила Свете.
— Ну как? Романтика? — спросила она с хитрецой.
— Никакой романтики. Просто хороший день.
— А с Серёгой?
— Развод.
Света выдохнула.
— Тебе страшно?
— Нет. Свет, мне впервые за пять лет не страшно.
— Тогда поехали на море в ноябре. Путёвки дешёвые, народу мало. Будем сидеть на берегу с книжками на рассвете.
Я засмеялась.
— Договорились.
Легла спать поздно. Открыла балкон — пусть прохладно, но воздух свежий. Лежала в темноте и думала: что дальше? Может, Сергей ещё вернётся через неделю, будет просить ещё один шанс. Может, я снова поддамся — привычке, страху перед переменами.
А может, нет.
Может, я просто буду жить. В васильковом платье, с книгами по вечерам, со Светой и морем в ноябре. С Мишей, который позвонит завтра и спросит: «Мам, ты как?» И я отвечу: «Хорошо, родной. Правда, хорошо».
Жизнь — странная штука. Иногда дверь захлопывается. А ты просто зажигаешь свечу. И в этом мягком свете видишь: ты не одна. Ты с собой.
И это, пожалуй, достаточно.
Или нет.
Может, это только начало.
А вы знаете это чувство — когда рассказ про чужую жизнь отзывается как про свою? Здесь таких историй много. Про нас с вами — настоящих, без прикрас.
Подписывайтесь, чтобы не пропустить.