За окном медленно подали снежинки. Небо из сизого превращалось в свинцовое, обещая ночной мороз. В уютной, пахнущей корицей и свежей выпечкой кухне, за столом, покрытой красно-белой скатертью, сидели Ольга и ее муж Юрий. Но уют этот был обманчив и хрупок, как елочная игрушка из тончайшего стекла.
— Оля, нам надо поговорить, — Юра отодвинул тарелку с дымящимся борщом. Голос его был тихим, усталым, и от этого становилось еще тревожнее.
Ольга почувствовала, как у нее внутри все сжалось. Она знала, о чем будет разговор. Все последние недели у них не было других тем.
— Только не начинай опять, — она резко потянулась за чашкой, чтобы не смотреть ему в глаза. — У меня уже голова раскалывается. Целый день на ногах, с клиентами, а дома — опять это.
— Это не «это», Оля! — Муж ударил ладонью по столу - ложки подпрыгнули и звякнули. — Ставку подняли еще на полтора процента. Коммуналку — почти на треть. А мою премию, которую мы с тобой заложили в наш бюджет, просто отменили. Понимаешь? Ее нет и не будет!
— Понимаю, — сквозь зубы проговорила Ольга. — Я все прекрасно понимаю.
Оля посмотрела на мужа. Его доброе, всегда такое спокойное лицо, было искажено гримасой напряжения. Морщинки у глаз, которые обычно лучились при смехе, сейчас были просто глубокими засечками. Он постарел за этот год. И она это видела.
Но видела и другое — свою любимую квартиру. Светлые обои на стенах, которые она выбирала с большой любовью и надеждой на лучшее будущее. Французский балкон, с которого открывался прекрасный вид на заснеженный сквер.
— Лучше пережить временные трудности, чем быть в вечном рабстве системы! — Его голос сорвался. — Мы можем снять хорошую двушку в этом же районе, и у нас еще останется на жизнь! На кино, на кафе, на простые человеческие радости!
— На жизнь? — Ольга фыркнула. — Скитаться по чужим углам, зависеть от прихотей хозяев? А потом, когда нам будет по шестьдесят, нас выставят на улицу? Нет уж, спасибо. Я на это не пойду.
Она встала и подошла к окну. За стеклом зажигались огни, и каждый огонек был чьей-то жизнью. Чьим-то домом. Устойчивым и надежным. Таким, каким должен быть ее дом.
— Слушай, — она обернулась, пытаясь смягчить голос. Подошла, присела рядом, взяла его большую, мозолистую руку в свои. — У твоей сестры Иры тот цветочный бизнес... ну, просто летит в гору. Мы могли бы попросить у нее. Ненадолго. До лучших времен.
Юрий выдернул руку, будто обжегся.
— Опять? Мы до сих пор должны ей за ту поездку в Крым! Я не могу, Оль! Я не могу постоянно стоять с протянутой рукой!
— Она не чужой человек! Она твоя сестра! — Всплеснула руками Ольга. — Мы же не чужие люди! Мы отдадим!
— Когда отдадим? Чем? — В глазах мужа появилась боль. — Посмотри реально на то, что происходит!
Ольга встала. Взгляд стал холодный, надменный, а ласковый голос испарился без следа.
— Умные люди, Юра, в трудные времена не убегают от проблем, а ищут решение, цепляются за любую возможность. Если ты не хочешь просить сестру, поговори с отцом. У него всегда были деньги, накопления есть, пенсия хорошая, он один, ему хватит...
Муж вскочил так резко, что стул с грохотом упал на пол.
— Ты сейчас предлагаешь залезть в карман к моему отцу-пенсионеру? — Он смотрел на нее с таким ужасом и недоверием, будто видел впервые. — Ольга, это...стремно. Это - низко в конце концов!
— А что тут такого? Эти деньги ему сейчас не нужны. А нам -очень! Ты его наследник, в конце концов!
— О, Господи, — Простонал Юра и, отвернувшись, уперся руками в столешницу. Спина его напряженно вздымалась. — О каком наследстве ты говоришь? Он может прожить еще и двадцать, и тридцать лет! Ты это понимаешь?
— Вот и отлично! Успеем вернуть! — Она махнула рукой, словно отмахиваясь от назойливой мошки, а не от моральных принципов собственного мужа.
Юрий обернулся. Он смотрел на эту женщину — свою Олю, с которой прожил семь лет, — и не узнавал ее. Куда делась та веселая, бесшабашная девчонка, которая радовалась простому пикнику на лесной опушке? Когда ее глаза, всегда такие ясные, научились смотреть куда-то в сторону, думая только о выгоде?
А ведь все начиналось обычно и по-простому. Они полюбили друг друга. Решили взять ипотеку. Квартира была чуть больше, чуть дороже, чем они могли позволить.
«Она мне так понравилась, Юр! Мы будем в ней счастливы! Мы же справимся, Юр, правда?» — Тогда Ольга смотрела на него влюбленными, сияющими глазами, он растаял и согласился. Потому что любил. Потому что хотел дать любимой все, что в его силах и даже больше!
Теперь вид на парк был зашторен тяжелыми шторами ссор и взаимных упреков.
Прошла неделя, вторая. Напряжение росло, как снежный ком. Очередное уведомление из банка о погашении задолженности лежало на столе.
— Юр, давай сдадим комнату? Да, придется потесниться, но это может стать выходом! — Бросила Ольга за ужином, разглядывая вилку. — Сейчас много студентов ищет жилье.
— Здесь? — Муж не поднял глаз от тарелки. — И как мы будем жить?
— Мы - в спальне! А гостиную — под сдачу. Это же хоть и вынужденная, но временная мера.
— Я не хочу жить в маленькой спальне и наблюдать как какой-то чужой человек расхаживает по моей квартире. Я не готов кого-то пускать в свое личное пространство.
— Тогда подумай о том, чтобы зарабатывать больше денег! — Сорвалась Оля. — Вместо того чтобы сидеть по вечерам и пялиться в ноутбук, давно бы мог подрабатывать! Сейчас полно возможностей - таксисты, курьеры.
— Оля, я встаю в семь. Возвращаюсь в восемь. После ужина сажусь за тот самый ноутбук, на который я «пялюсь». Я не смотрю сериалы, я работаю. Этот «проект для нового клиента» — мой шанс выбиться из этой ямы. Если все получится, это будет стабильный дополнительный доход.
— Если... получится..., — она с издевкой растянула слова. — А нам нужны деньги сейчас! И не «если», а с гарантией!
Юрий молча встал, отнес тарелку в раковину и вышел из кухни.
А на следующее утро мужу нужно было срочно найти старый договор, чтобы переделать его для нового проекта. Он помнил, что видел похожую папку в ящике письменного стола. Он никогда не рылся в вещах жены. Но ее не было дома, а бумаги были нужны сейчас.
Юрий открыл ящик. Папки, старые открытки, блокноты... И тут он увидел знакомый логотип. Это была визитка персонального менеджера из банка. Но не там, где у них была ипотека. Другого. Мужчина потянул и вытащил папку с бумагами. Это был договор на вклад. И свежая выписка по нему.
Один миллион семьсот тысяч рублей. Последнее пополнение — десять дней назад.
Он еще раз перечитал договор. Нет, это не ошибка. Документ свежий. У него зазвенело в ушах, а комната поплыла. Он сел на стул, не выпуская из рук бумаг и почувствовал, как что-то внутри него с треском ломается, осыпается в прах. В прихожей щелкнул замок, это вернулась жена. Юрий взял договор и пошел навстречу.
Ольга как раз снимала сапоги, когда увидела мужа с договор в руке. Она замерла.
— Оля, ты мне ничего не хочешь объяснить? — Голос мужа был чужим и холодным.
Она побелела, губы задрожали.
— Ты... ты копался в моем столе?
— Не копался! Я искал свой договор. Но это уже неважно! Ответь на вопрос. Что это?
— Это... мои сбережения, — она отвела взгляд, поправляя несуществующую прядь волос. — Личные. На черный день.
— Твои сбережения? — Муж нервно рассмеялся. — У нас, выходит, раздельные финансы? Все, что касается долгов - это мое, а все, что касается сбережений - твое? И кто, и когда принял такое решение? И почему мне об этом ничего не известно?
— У всех женщин есть заначка, Юр! — В голосе жены послышались слезливые нотки, но это были слезы злости, а не раскаяния. — Моя мама всегда говорила...
— Не смей сейчас говорить о своей маме! — Он крикнул, и Ольга вздрогнула. Он никогда на нее не кричал. — Смотри на меня! Смотри! Мы с тобой сидим тут, пересчитываем копейки, я отказываюсь от всего, я ночами не сплю, пытаясь найти выход, я слушаю, как ты предлагаешь пойти м протянутой рукой к моей сестре и к моему отцу-пенсионеру. А у тебя на счете почти два миллиона?! Ты хоть понимаешь, как это все выглядит со стороны?!
— Это моя подушка безопасности! — Выкрикнула Оля в ответ. — Потому что ты при первой же трудности пасуешь! Бежишь! А я должна думать о будущем!
— О каком будущем ты говоришь?! — Он подошел к ней вплотную, и она отшатнулась. — О будущем, где ты будешь жить в свое удовольствие, как царица, а я — вечным рабом при тебе, который все оплачивает? Это твой план?
— Да! — Выпалила она, и сразу же осеклась. — Нет... Конечно нет. Я не это имела в виду...
Но было поздно.
Юра отступил на шаг. Гнев внезапно ушел.
— Знаешь что, дорогая моя, — сказал он тихо. — Я тебя понял.
Он развернулся и пошел в спальню. Она услышала, как открылась дверка гардеробной, как стали звякать вешалки. Ольга быстро пошла за ним.
— Ты куда собрался? — Ее голос дрожал.
Но Юрий молчал. Он сложил сумку, прошел мимо жены и пошел в сторону выхода.
— Мне нужно... подышать. Подумать. Обо всем.
— К кому? — в ее глазах стоял настоящий, животный страх.
— Поживу у сестры пока. Думаю, что она не будет против.
— А как же я? А ... ипотека? — прошептала она, чувствуя, как пол уходит из-под ног.
Юра надел куртку и посмотрел на жену, в его взгляде не было ни злобы, ни обиды. Там было только разочарование.
— Ипотека? Я так понимаю, что проблем больше не будет. У тебя же есть личные сбережения. Вот и плати. Там как раз точно такая же сумма, которую я внес за это время. Будет честно. Ты же пять минут назад мне сказала, что это тебе на черный день, считай, что он наступил.
Юра вышел. Дверь закрылась.
Тишина, которая воцарилась в квартире, была оглушительной. Ольга стояла посреди прихожей, не в силах пошевелиться.
«Вернется, — лихорадочно думала она. — Остынет и вернется. Не может же он из-за какой-то заначки... все же так делают... все.... »
Но голос в голове, ее собственный, а не мамин, нашептывал другое:
«Нет. Не все. Не все лгут тому, кого называют своей половинкой. Не все копят тайком, пока другой надрывается. Ты не обеспечила себе "подушку безопасности", Оля. Ты вырыла яму под общим фундаментом»
Но он не вернулся на следующий день. Еще через день она сама ему позвонила, но он не ответил. Через неделю она отправила ему сообщение: «Прости. Давай поговорим. Я все объясню». Он прочитал, но промолчал.
К концу второй недели Оля набрала номер Ирины.
— Привет, это Ольга, а Юра у тебя?
— Здравствуй, да, — голос золовки был холодным и отстраненным.
— Можно я с ним поговорю?
— Он не хочет. И я, честно говоря, тоже. Он мне все рассказал.
Ольгу бросило в жар.
— Да что он мог рассказать? Он все неправильно понял!
— Неправильно понял? — Ира фыркнула. — А как правильно понимать твой тайный счет и планы по выкачиванию денег из нашей семьи? Просвети меня.
— Я... я просто боялась остаться без всего! Будто у тебя заначки нет и ты все свои доходы мужу показываешь! — Крикнула Ольга, чувствуя, как по щекам текут предательские слезы.
— Не суй свой нос в мои доходы! — Сестра мужа жестко ответила Оле. - Я по крайней мере, никого не предавала и ни у кого денег не занимала. А ты предала человека, который тебе доверял.
— Дай мне поговорить с Юрой!
— Он взрослый человек, захочет поговорить, сам тебя наберет. — Сказала Ира и положила трубку.
Ольга расплакалась. Что же она натворила! Собственными руками разрушила их мир.
А все из-за того, что все эти годы жила с оглядкой на свою мать. На ее вечный страх, что муж уйдет и оставит ни с чем. На ее установки: «Держи кубышку», «Никому не верь», «Свое — превыше всего». Она тащила за собой этот груз, этот багаж чужого страха, и в конце концов он раздавил ее собственное счастье.
Юра не ее отец. Ее муж честный, прямой, любящий человек. А она, она все пустила под откос. Это осознание было горьким и обжигающим. Ольга встала, взяла телефон и сделала единственно правильный в ее жизни шаг - она перевела деньги на покрытие задолженности в банке. Потом попросила менеджера рассчитать как изменится их платеж, если она внесет еще миллион.
Когда вечером через три дня в дверь позвонили, она уже знала, кто это. На пороге стоял Юра.
— Я за остальными вещами, — сказал он, не переступая порог.
— Заходи, — тихо сказала она.
Он вошел. В прихожей пахло кофе.
— Юр, — она не стала бросаться к нему, не стала умолять. Она просто стояла и смотрела на него, давая ему видеть все — и свое раскаяние, и свой страх, и свою надежду. — Я все поняла. Ты был прав. Не в деньгах дело. А в доверии. Я его разрушила. Я виновата. Но я постаралась все исправить - погасила нашу задолженность и хочу внести еще миллион., чтобы платеж был значительно меньше. Я звонила тебе, чтобы посоветоваться об этом. Деньги за Крым я тоже отложила, забери, отдай Ирине.
— Это... хорошо, Оль. Очень хорошо. Но... это не решает главного. Как мне снова научиться тебе доверять?
— Я не знаю, — честно ответила она, и голос ее дрогнул. — Но если... если для того, чтобы ты снова мне поверил, чтобы ты вернулся, нам нужно продать эту квартиру... я согласна. Сейчас задолженности нет. Денег достаточно, чтобы вносить платежи регулярно и без просрочек.
— Ты уверена? — Наконец спросил он.
— Нет, но если это поможет тебя вернуть, я пойду на это.
Юра медленно подошел к ней. Он не обнял ее. Он просто взял ее руку и сжал ее в своей. Крепко-крепко.
— Хорошо, — сказал он. — Давай попробуем. С чистого листа. Но... с одним условием.
— Все, что скажешь!
— Больше никаких секретов. Никаких тайн. Никаких «личных» счетов. Мы либо одна команда, либо... — он не договорил, но она поняла.
— Либо мы никто, — кивнула она. — Обещаю.
Он потянул ее к себе, и она прижалась лицом к его груди, слушая знакомый, такой родной стук его сердца. Это был не конец истории. Это было только начало долгого и трудного пути назад — друг к другу.
Этот путь обещал быть долгим. Но теперь Ольга знала главное: самое ценное, что нужно копить и беречь пуще всех денег, — это доверие.
Его нельзя обналичить или измерить банковскими процентами. Оно тихо стучит в груди рядом заснувшего человека, и этого стука хватит, чтобы заглушить любой шепот прошлых страхов.
Читают сейчас