Звонки в субботнее утро никогда не несли хорошие новости. Марина подняла голову от чашки с остывшим чаем, посмотрела на экран телефона — Лидия Павловна. Сердце тревожно ёкнуло.
— Слушаю, — она старалась говорить как можно мягче.
— Маринка, ты же понимаешь — скоро дожди, картошку копать надо! — голос свекрови звучал деловито, без лишних приветствий. — Всю семью собираю, на тебя тоже рассчитываем.
Марина закрыла глаза. В спине тянуло после прошлой поездки, руки всё ещё помнили мозоли от лопаты.
— Лидия Павловна, я… — она сглотнула. — Я маме пообещала. Мы у неё картошку возьмём в этом году.
Пауза. Марина почувствовала, как холодок пробежал по позвоночнику.
— Маме? — тон свекрови изменился мгновенно, стал ледяным. — Ну конечно, теперь вижу, кто для тебя родня. Ты, значит, не при делах.
— Я просто устала очень, спина болит, и давление…
— Да-да, давление, — свекровь говорила теперь с плохо скрытым раздражением. — Делай выводы, Марина. Делай выводы.
Гудки короткими толчками ударили в ухо. Марина медленно положила трубку на стол, руки дрожали. В кухне стало до странности тихо — только часы на стене отсчитывали секунды.
Опять… опять та же история. Почему из трёх невесток зовут только меня? У других тоже руки есть, спины здоровые.
Входная дверь хлопнула. Андрей прошёл к столу, не поднимая глаз, достал телефон.
— Мама звонила? — спросил он, листая новости.
— Звонила. Картошку копать зовёт.
— И что ты сказала?
Марина обхватила чашку ладонями, ища тепло.
— Сказала, что мы картошку у моей мамы возьмём. Она… не очень это восприняла.
Андрей поднял глаза, потёр переносицу.
— Что сложного поехать? Тебе не трудно.
— Трудно, Андрюш. Очень трудно. Каждый год одно и то же — сажать, полоть, окучивать, копать. А потом она эту картошку продаёт. Даже нам продаёт.
— Ну и что? Семья должна помогать.
Из коридора выглянула Оля, зевнула, подошла к холодильнику.
— Мам, а почему только ты всегда ездишь? — она достала молоко, посмотрела на родителей. — У дяди Игоря жена не ездит. У дяди Серёжа тоже жена какая-то больная всегда.
Марина почувствовала, как что-то сжалось в груди. Её собственный вопрос, произнесённый дочерью, прозвучал особенно остро.
— Оля, не вмешивайся, — буркнул Андрей, встал из-за стола. — Я не вмешиваюсь в ваши женские дела. Решай сама, Марин. Но мама у меня одна.
Он ушёл, оставив за собой запах утреннего кофе и недосказанность.
Марина смотрела в окно, где за стеклом колыхались жёлтые листья клёна. Дочь села рядом, тихонько тронула её за руку.
— Мам, а правда зачем? Если они потом её нам продают?
Правда, зачем?
Вечером, когда Андрей ушёл в душевую, Марина набрала номер свекрови. Пальцы были влажными, сердце колотилось.
— Лидия Павловна, я решила окончательно. В этом году мы картошку у мамы возьмём. Простите, но больше я не могу — спина совсем…
— Если твоя мама важнее, — голос свекрови звучал холодно и отчётливо, — считай себя… сама знаешь кем.
Марина сжала губы, пытаясь не заплакать.
Снова гудки. Марина опустила голову на руки. Слёзы подступили к глазам, но на этот раз в них было не только отчаяние, но и что-то другое. Злость. Обида. И впервые — понимание собственной правоты.
А ведь дочь права. Зачем я туда езжу? Зачем кланяюсь и извиняюсь за то, что у меня тоже есть своя семья, своя мама?
Утром за завтраком Андрей молчал, сосредоточенно намазывал масло на хлеб. Марина поставила перед ним чашку кофе, села напротив.
— Твоя мама сказала, что я теперь не часть нашей семьи.
— Ты сама виновата, — он не поднимал глаз. — Надо было закрыть вопрос по-хорошему и помочь. Что тебе стоило?
— Стоило здоровья. Стоило выходных. Стоило нервов.
Оля, жуя бутерброд, внимательно слушала.
— У всех такие бабушки? — спросила она. — Которые заставляют копать картошку?
Андрей резко поднял голову.
— Не заставляют, а просят помочь! Картошку мы купим, если что. Это не проблема.
Он встал, взял куртку и вышел. Впервые не поцеловал на прощание.
Марина сидела на опустевшей кухне, чувствуя себя виноватой и злой одновременно. В груди что-то ныло, но постепенно появлялось и другое ощущение — будто она, наконец, услышала собственный голос.
— Мам, поедем к бабуле? — предложила Оля. — Я соскучилась.
Дом Галины Ивановны встретил их тёплым светом и запахом печёной картошки. Мама обняла Марину на пороге, сразу почувствовав её состояние.
— Что случилось, милая?
За чаем, в уютной кухне с цветочными занавесками, Марина рассказала всё. Галина Ивановна слушала молча, иногда качая головой.
— Не поддавайся им, — сказала она тихо. — Они привыкли на тебе верхом ездить.
— А я привыкла терпеть, — горько усмехнулась Марина.
— Мам, ну правда, зачем ты к ним ездишь? — Оля устроилась рядом с бабушкой под пледом. — Можно картошку просто купить.
Галина Ивановна вдруг выпрямилась, строго посмотрела на дочь.
— Марин, если ты сейчас не остановишь это, потом сломаешься совсем. Заботься о себе. У тебя есть мы — и нам ты нужна не как рабочая лошадь, а как дочь и мама.
Марина почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но на этот раз от облегчения.
Дома Марина написала Андрею сообщение: "Завтра поговорим".
Утром она поймала мужа в коридоре, когда он собирался на работу. Странно, но страха не было. Только спокойная решимость.
— Андрюш, я правда устала. И не обязана никому доказывать, что я хорошая невестка. Я больше никогда не поеду копать картошку. Можем взять у мамы или купить где захотим.
Андрей потёр переносицу — старая привычка.
— Мама не простит.
— Это её выбор, — ровно ответила Марина.
Из комнаты выглянула Оля, услышав разговор.
— И правильно, — сказала она, улыбнувшись маме.
Андрей смотрел на жену так, словно видел её впервые. Потом опустил глаза, ничего не ответил и ушёл.
Вечером на кухне у мамы они пекли картофельные оладьи. Оля месила тесто, Галина Ивановна жарила, Марина накрывала на стол. Всё было просто, спокойно, по-семейному.
— Можно я тоже никогда не поеду картошку копать к чужим людям? — спросила Оля, кладя голову маме на плечо.
— Ты не должна делать то, что тебе невмоготу, — ответила Марина, гладя дочь по волосам.
Галина Ивановна рассмеялась.
— Вот и хорошо. Главное, чтобы семья была вместе и по любви, а не из-под палки.
Марина посмотрела на свои руки — чистые, без мозолей и земли под ногтями. В спине не тянуло. На душе было легко, как давно не бывало.
Они сидели за столом, пили чай, говорили о всякой всячине. За окном опускались сумерки, на кухне горела лампа под абажуром. Завтра будут новые сложности, разговоры, может, даже скандалы. Но сейчас Марина знала точно — она сделала правильный выбор.
А что вы думаете: правильно ли поступила Марина, отказавшись от бесплатной работы на свекровь?
Поделитесь в комментариях 👇, интересно узнать ваше мнение!
Поставьте лайк ♥️, если было интересно.