Их история началась еще в школьные годы, пахнущие мелом, надеждами и горьковатым травяным чаем. Роман влюбился в Наташу в восьмом классе. Они учились в параллельных классах, и он, застенчивый и упрямый, носил свою любовь как талисман. Наташа, хрупкая блондинка с насмешливыми глазами, лишь фыркала в ответ на его преданность, но в глубине души ей было приятно это обожание. Виду она не подавала.
Она жила с матерью и младшей сестрой в маленькой квартирке, где всегда пахло дешевым мылом и усталостью. Мать, полная, вечно занятая женщина, работала на двух работах, чтобы поднять дочерей, и редко бывала дома.
Однажды, в десятом классе, когда матери не было, Наташа пригласила Романа к себе. Сердце его бешено забилось. В ее комнате пахло тайной и сухими травами. Она предложила ему травяной чай, налитый в грубую глиняную кружку. Напиток был горьким, терпким, со странным привкусом полыни.
— Выпить надо до дна, — сказала Наташа, и в ее глазах вспыхнул какой-то недетский, колдовской огонек.
Роман послушно выпил. Голова тут же закружилась, поплыла, будто от дурмана. «Наверное, какое-нибудь колдовское зелье», — с улыбкой подумал он, списывая странное состояние на волнение и опьяняющую близость любимой девушки.
Потом были страстные, неумелые поцелуи, первая близость, которая оставила у Романа горький осадок. Ему показалось, вернее, он почти был уверен, что Наташа не была невинна. Вскоре его друг Мишка, опустив глаза, подтвердил догадку: да, он был у Наташи первым. Мир Романа рухнул. Он уже мысленно примерял роль мужа, защитника, а оказался всего лишь одним из…
Он стал избегать Наташу. Но однажды она сама подошла к нему после уроков.
— Мама хочет с тобой поговорить.
Мать Наташи встретила его на пороге той самой квартиры. Её лицо было каменным.
— Раз уж ты обесчестил мою дочь, обязан жениться. Или я заявлю в милицию, — отрезала она, не дав ему и слова сказать.
Роман, прижатый к стенке, чувствуя себя в ловушке, дал клятвенное обещание. Так, в одно мгновение, его будущее было предрешено.
Школа закончилась. Наташа поступила в техникум, а Роман — в военное училище на другом конце страны. Через год, во время его первого отпуска, они поженились. Свидетелем со стороны жениха был все тот же Мишка. Молодожены уехали к месту учебы Романа, но вскоре Наташа забеременела и вернулась к матери. Родилась дочь Тоня.
Так началась жизнь в разлуке. Роман служил, учился, скучал по семье, которую видел раз в году. Каждый его приезд был похож на предыдущий: Наташа встречала его с холодной вежливостью, словно ждала не мужа, а надоедливого гостя, и тяготилась его присутствием. Её больше интересовали походы по ресторанам с подругами — благо, деньги Романа, который после училища был командирован в «горячую точку», теперь позволяли это.
Именно в один из таких отпусков, в доме тещи, Роман впервые увидел Ту Книгу. Она лежала на полке, толстая, в потертом кожаном переплете с потускневшим тиснением. Он взял ее в руки. Страницы были пожелтевшими, испещренными причудливыми символами и рецептами, в которых упоминались корни, кровь, волосы и странные заклинания. «Отвороты», «Привороты», «Порчи». Роман с легкой усмешкой отложил книгу. «Зачем это ей? Суеверия какие-то», — подумал он и забыл.
На войне, где каждый день мог стать последним, мысль о доме, о семье, где его ждут и любят, грела его и помогала выжить. Он вернулся героем, с орденами на кителе и легкой контузией. Но дома жены снова не было. Наташа гуляла в ресторане, хотя знала о его приезде. Встреча была ледяной.
Годы шли. Дочь подрастала, а их брак напоминал выцветшую фотографию, где когда-то были яркие краски. Роман, движимый честолюбием и, возможно, тайной надеждой сделать семью крепче, поступил в военную академию. Три года упорной учебы, постижения тонкостей военного дела — и все это на фоне ледяного молчания в отношениях с Наташей. Холодность между супругами стала осязаемой, как стена. До Романа, словно сквозь толстое стекло, доходили смутные слухи о неверности жены, но он отмахивался от них, как от назойливых мух, предпочитая верить в образ надежного тыла, который так помогал ему на войне.
Но настоящий удар ждал его в конце учебы, на финишной прямой. Выпуск из академии был торжественным событием, куда полагалось являться с супругами. И здесь Наташа преподнесла свой самый жестокий «сюрприз». После очередной ссоры, пока Роман был в академии, она вывезла из их комнаты абсолютно все: мебель, вещи, даже семейные фото. В порыве почти демонического педантизма она выкрутила плафоны и розетки, оставив после себя голые, безжизненные провода, зияющие, как раны. Словно стерла саму память о их совместной жизни. Она сняла квартиру и исчезла с дочерью.
Роману пришлось идти на выпускной одному. Он стоял в парадной форме, среди счастливых сослуживцев и их улыбающихся жен, и чувствовал себя абсолютно голым, опозоренным. Стресс был настолько сильным, что его тело взбунтовалось: кожа покрылась красными пятнами, безмолвно кричащими о его унижении. Позже он узнал, что Наташа, оказывается, жила на той съемной квартире с молодым лейтенантом и всерьез строила планы о новом замужестве. Но судьба, или же колдовская удача тещи, на этот раз отвернулась от самой Наташи: лейтенант, как оказалось, был женат и, поиграв в любовь, благополучно вернулся к законной супруге, оставив Наташу ни с чем.
Прошло четыре месяца. Роман уже начал понемногу приходить в себя, когда раздался ее звонок. Голос в трубке был мягким, виноватым.
— Ром, Тоне двенадцать, у нее переходный возраст. Она скучает по тебе, ей нужен твой совет, — голос Наташи звучал как по нотам, слишком правильно, чтобы быть искренним. — Приезжай в гости, просто посмотри на нее.
И вот он, будто загипнотизированный, уже на пороге той самой чужой квартиры. Обещание «счастливой семьи» снова ослепило его. У Романа будто выросли крылья за спиной. В один миг он, словно под действием старого приворота, вновь включившегося на полную мощь, забыл всё: и ее измены, и это чудовищное бегство с выкрученными розетками, и свое публичное унижение. Они выпили бутылку вина, разговор потек легко и гладко. В его душе восторжествовала отчаянная надежда, что теперь-то все будет иначе.
Они снова стали жить вместе. Наташа, к тому времени тоже служившая в их ведомстве, какое-то время была образцовой женой. Но вскоре знакомый холодок снова проник в их отношения. И снова, как давно знакомая болезнь, обострились слухи. Шепотки за спиной, многозначительные взгляды сослуживцев. И Роман с ужасом понимал, что порочный круг замыкается вновь, и сила того старого зелья, привязывающая его к Наташе, была сильнее его собственной воли и гордости.
Жизнь продолжала катиться под откос. Слухи об изменах жены, скандалы, горькое пьянство. Наташа с матерью боролись с его «недостатком» с праведным гневом. И вновь, во время одного из визитов к теще, он увидел Ту Книгу. На этот раз она лежала на столе, раскрытая на конкретной странице. Заголовок гласил: «Порча на усыхание и повреждение ног». Роману стало не по себе, какое-то древнее, спящее в глубине души суеверие шевельнулось, но он снова отогнал эти мысли.
До тех пор, пока с ним не случилась нелепая, злая авария. Он стоял на обочине, разбирая вещи в багажнике своего автомобиля. Вдруг — резкий удар бампером по ногам. Молодой водитель, только что получивший права, перепутал педали. Боль была адской, но Роман, в пылу разбирательства на уговоры виновника и его отца не вызывать ГАИ, отказался ехать в больницу. Договорились о компенсации.
Дома нога распухла и посинела. В травмпункте наложили гипс от бедра до пятки. На четыре долгих, мучительных месяца Роман оказался прикован к постели.
Именно эти четыре месяца неподвижности, одиночества и боли стали для него временем прозрения. Как осколки калейдоскопа, в его памяти сложилась страшная картина. Горький «колдовской» чай в десятом классе, который привязал его к Наташе с силой гипноза. Странная холодность жены, будто она выполняла чужую волю, а не жила своей жизнью. Книга. Всегда недовольная, властная теща, которая с самого начала решила, что этот брак будет, и он будет таким, как нужно им с дочерью. И та зловещая страница, открытая на порче на ноги, — словно предсказание или даже инструкция, которую кто-то выполнил.
Он вспомнил, как теща ворчала: «Хватит по ночами шататься, ноги бы тебе переломать!» Он думал, это просто злое пожелание. Оказалось — программа действий.
Его не хотели убить. Его хотели приструнить, воспитать, сделать сговорчивым, зависимым, привязать к дому — буквально, лишив возможности уйти. Сделать его удобным. И Наташа, его Наташа, ради которой он прошел через войну и скучал все эти годы, была в сговоре. Она знала. Она была частью этого колдовства.
Когда гипс сняли, Роман был уже другим человеком. Он не скандалил, не упрекал. Он просто собрал свои вещи и подал на развод. Он уходил из проклятого дома, чувствуя на себе тяжелый, полный ненависти взгляд тещи и растерянный — жены. Он уходил, оставляя позади себя не только брак, но и часть своей души, отравленную мутным, травяным зельем, которое ему подали однажды в грубой глиняной кружке, приговаривая: «Выпить надо до дна».
И только теперь, вырвавшись на свободу, он понял, что выпил эту чашу до дна — до самого горького осадка предательства и колдовства.