Елизавета Тульчинская создает свою мета-вселенную, в которой каждая работа становится новой точкой в её уникальной системе координат. В этом мире словно действует другие законы физики, другая сила гравитация, отличная от той, к которой приучено наше тело и наше сознание. Художник исследует сам процесс трансформации, наблюдает и выявляет те изменения, которые происходят в природе человека и во внешней трехмерной реальности.
Каждый проект — попытка заглянуть за горизонт событий и увидеть то будущее, которое вырастает из сегодняшних культурных и социальных процессов. Странные, сложные структуры на её полотнах словно имеют двойную природу — материальную и волновую. Одновременно и плотные объекты и энергетические сгустки, подвижная форма, которая удерживает внутри себя эфемерную субстанцию.
Художник настаивает на важности внутренней работы для того, чтобы адаптироваться к внешним переменам. Её полотна открывают зрителю новое понимание того, как взаимодействуют внешнее и внутреннее, как форма может быть смыслопорождающей, насколько в любом взаимодействии важна динамика.
— Мы живем в мире, где технический процесс вторгается в саму первоматерию, технологии проникают в исходный природный материал. Человек мутирует, создавая нового себя, и одновременно с этим порождая новую внешнюю реальность. По сути мы свидетельствуем уникальный процесс приобщения к творческому Аспекту, мы участвует в создании сами себя, становимся со-творцами своей природы, полноправными со-авторами своей Самости. Я работаю над созданием визуального образа самого процесса деформации человека.
У Елизаветы Тульчинской академическое художественное образование. Ей преподавали как все эти шарики и кубики складываются в телесную форму.
— Учиться всегда начинаешь на простом, линейном, а потом переходишь к человеку. Визуальный язык — такая же система как и все другие языки. Сначала азбука, потом слоги, затем слова. Чтобы однажды создать собственный текст, придется начать с начала и пройти весь путь. Именно знание основ, стандартные, простые вещи позволяют однажды выйти в подлинное творчество.
И тут, конечно, важно следовать заповедям! Нет, Марусель серьезно 😏 Имею в виду завет “не сотвори себе кумира”. Ведь Традиция, Школа, Великое Наследие, Тени прошлого запросто могут запереть художника в четко очерченной парадигме. И, будем честны, происходит это очень даже часто.
Давайте рассуждать. Ведь может — не значит будет. Освоенная традиция может стать фундаментом, чтобы оттолкнуться от твердого и взмыть в пространство без заданных координат. А может академическая школа оказаться могильной плитой, под которой будет погребена свобода эксперимента. Как считаете, от чего зависит, по какой вероятностной ветке будет развиваться сценарий?
Моя версия такая: ключевым фактором является именно Личность художника, а не мера Таланта и не глубина познаний. Способен ли он как Человек, как Сознание пройти путем Нео и выйти из Матрицы? Ведь если нас учат как правильно, как надо, как хорошо, соответственно, вдалбливается жесткая доктрина канонов. Получив ЛЮБОЕ академическое образование человек точно знает что возможно, а чего не может быть, потому что не может быть никогда. Так что КАЖДЫЙ образованный человек становится рабом лампы парадигмы — на время или навсегда. И, начиная изучать любую азбуку, никто про себе не знает, сможет ли он однажды выйти из детерминированности или останется крепостным законопослушным элементом закабаляющей стройной системы.
Спрашиваю себя и спрашиваю мир: так что же даёт современное образование современному художнику — опору или оковы? Ясно понятно, правила нужно изучать лишь для того, чтобы нарушать их осознанно. Но многие ли способны сказать традиции: “Да спасибо, да дорожки у нас разные”.
Вот Елизавета Тульчинская пример того, кто смог высвободиться из Матрицы. Оперевшись на школу, она преодолела академическую заданность и вышла на территорию чистой потенциальности, где художник является Демиургом, создающим собственные пространства и миры. Её особая образность восходит к визуальной азбуке, из стандартных объектов вырастают многозначные символы.
В работах из серии, начатой в 2020 году, присутствует важный образ кокона. В этот период в работах Елизаветы появляются “сломанные”, искаженные фигуры, словно мы видим промежуточную фазу в эволюции вида, когда старая форма ещё не разрушена, а новая пока не создана. Всматриваясь в образы коконов на полотнах Елизаветы и вспоминаю стихотворение Владимира Набокова, написанное веком раньше:
Нет, бытие — не зыбкая загадка!
Подлунный дол и ясен, и росист.
Мы — гусеницы ангелов; и сладко
въедаться с краю в нежный лист.
Рядись в шипы, ползи, сгибайся, крепни,
и чем жадней твой ход зеленый был,
тем бархатистей и великолепней
хвосты освобожденных крыл.
Эта мотив трансформации перетекает и в новые серии, становясь ключом к пониманию точечной фабулы полотен Елизаветы.
— В 2022 году всё окружающее пространство буквально “ревело” и хотелось это отобразить. Так серия получила продолжение.
Мы многомерные существа, и наш физический уровень — тело. Без него мы просто не может пережить какой-либо чувственный опыт. Тело — наш Дом, наш Храм, и только через тело мы способны ощущать проявления материального мира.
В серии “Тела” Елизавета Тульчинская отходит от канонов академической школы. Начинается работа с многозначными образами и воплощением на холсте подвижных внутренних состояний. Переосмысление чувственного опыта, перевоплощение привычных визуальных форм позволяют воплотить на холсте сам образ мутации. В драматичном напряжении сталкиваются трансформация и замкнутость. В пределах четких очертаний мутирующее тело будто пытается заполнить собой всю форму.
Для более тонкого понимания своих собственных ощущений и состояний Елизавета с 2019 года практикует медитации. Это помогает отпустить вовлеченность во внешние взаимодействия и полностью войти в наблюдение внутреннего процесса. В этой соединенности с собой и возникают образы.
У Елизаветы есть полотна, созданные как личные высказывания, и есть работы, которые побуждают зрителя на активный отклик. Сейчас в её творчестве как раз такой переходный период, она смещает фокус. В прошлых сериях много субъективных переживаний и проживаний, а на новом этапе самыми важными становятся реакции и чувства смотрящего.
— Сейчас все превратились в следопытов, все ищут новую искренность. И искусство, которое будит, будоражит, царапает, обнажает, лишает покоя и побуждает зрителя к ответному отклику — не популярно. А вот мне как автору интересна именно эта техника. Да, нам всем нравится наблюдать за эмоциями, которые пережил художник и спорить о том, рождает ли его искусство подобные состояния в нас самих. Ну что ж, вуайеризм — часть нашей природы и такой запрос от публики будет всегда. А вот создать идеальное зеркало, которое приглашает к диалогу на равных и позволяет смотрящему заглянуть внутрь самого себя, в сложную, неудобную, болезненную правду — для автора настоящий вызов. Искусство — ведь не нейрографика, не арт-терапия, когда тот кто создает работу, является главным выгодоприобретателем от процесса. Если же ты хочешь что-то ДАТЬ аудитории, то ты как автор должен изначально закладывать в работу эти смыслы. И они должны быть не просто воплощением личных переживаний автора. Эти формы и послания должны сработать для зрителя.
Чувственный отклик от искусства, реакция самого тела — и есть знак, это маркер того, что внутри распаковалось нечто важное. И далеко не все люди обучены этот телесный отклик фиксировать, мы привыкли игнорировать и даже подавлять реакции своего тела. А ведь это и есть предательство себя. Чтобы быть удобными и успешными мы затыкаем рот своей внутренней правде, не смотрим в свою уязвимость. Если же удалось в моменте контакта с произведением этот отклик распознать, важно пойти за ним, побыть с ним, исследовать. Что именно в данной работе стало для тебя триггером? Какие чувства поднялись? Когда ты уже испытывал это раньше? Какой тяжелый прошлой опыт сейчас обнажился? Какую тайную боль, тщательно спрятанную от себя и от мира, ты проживаешь сейчас?
Теперь ведь умные все стали. И вы тоже, конечно, в курсе главного закона физики и лирики:
Ты то, что ты «ешь»
Мы наполнены тем, чем мы себя наполнили. Пища, информация, искусство — в том, что потребляет наше тело, наша психика и наше сознание важно не количество, а качество. Чтобы не было «несварения», чтобы был соблюден баланс микро и макро элементов, нужно отдавать себе отчет в том, что кладешь в рот, в ум и в душу. Хочешь ли ты это «съесть», а значит соединиться с этим, сделать частью своего существа? Что это даст тебе в будущем?
Спокойствие и внутренняя сила художника, если он действительно наделен ими, могут и должны проявляться через его работы. Для меня принципиально важны детали, любой сдвиг, любая перестановка линии приводят к изменению целостной структуры и деформации образа.
При использовании отпечатков — офорт, литография, гравюра — применение разных материалов может привести к трансформации образа. Иногда Елизавета использует специальную технику процарапывания краски, чтобы раскрыть в работе особую энергию брутальности. И в этой шершавой, незалакированной фактуре наше бессознательное считывает силу первобытности, ту дремучую, хтоническую мощь, которая дремлет в каждом из нас и к которой у нас всегда есть доступ.
Каждый человек и всё человечество находится в границах, в тех контурах, которые прочерчены в материальной реальности и в нашем сознании. Мы живем в социальной матрице, это открывает много возможностей и при этом накладывает ограничения. В своем творчестве Елизавета стремится раздвинуть формальные границы полотна и выйти в масштаб. Поэтому её интересует монументальное искусство, в том числе числе оформление пространств, роспись стен, граффити.
— Это тот случай, когда размер имеет значение. Если работаю с большим масштабом, получаю большое удовольствие от процесса. Интересно, что буквальное превращается в метафизическое. В этом смысле для художника чем больше формат, тем лучше. Когда из границ полотна переходишь в масштаб, снимаются и внутренние ограничения.
Цвет, хотя он и может быть проводником эмоций, на данном этапе творчества Елизаветы не так важен. Семантика и символика цвета, чувство полутонов в работах Тульчинской взошло на следующий виток восходящей спирали, воплотившись в монохроме, в языке оттенков.
Как искусный факир Елизавета управляет вниманием зрителя, повелевает его бдительностью, что несомненно является знаком большого дара.
Один из моих наставников однажды сказал так: “Лиза вы могли бы быть хорошим художником, но решили стать фокусником”.
А быть фокусником, по мнению Тульчинской, — значит уметь жонглировать своими талантами, навыками и разными проявлениями. Она работает сериями, которые практически герметичны. Приходишь на выставку, и нет единого визуального кода, будто в одном пространстве выставляются трое или даже пятеро разных художников. Много лет целый арт мир учили жить иначе, предписывали создавать узнаваемый авторский стиль. А вот Елизавета словно буддийский мастер говорит своим творчеством: «Я это нечто большее, чем стиль. Я свободна от любых отождествлений».
— Вспомните разные периоды жизни Пабло Пикассо и разные этапы его творчества. То что это создал один и тот же автор обыватель может понять лишь по подписям. Я считаю, в самой возможности использовать разные художественные языки уже проявляется энергия созидания. Художник как творец волен выбирать техники и стили, раздвигая собственные границы.
Иногда Елизавету вдохновляет искусственный интеллект и другие компьютерные технологии. Cерия работ “Деформация” как раз об этом, смоделированный в 3D шар окутанный пиксельной сеткой. Здесь компьютерная эстетика становится медиумом. Основная форма в цикле — шар как модель мира, отправная точка формирования человека. В этих работах Елизавета использует сбой как прием, как универсальный принцип. Мы видим как деформация поверхностей становится чистой потенциальностью и порождает кристаллические структуры, которые символизируют новую жизнь. Кристалл как символ развития человека.
Привлекает Елизавету и цифровая эстетика. Некоторые её серии достаточно абстрактны, но и в этом отсутствии фигуративности возникает ясная семантика, смысл порождается символичностью самой формы. Тульчинская убеждена, что источником вдохновения может быть абсолютно всё, так что ей интересна возможность сотворчества с искусственным интеллектом. Ведь не важно от чего возгорится иска, что именно запустило импульс — первозданная природа или компьютерная программа — ведь последнее слово остается за самим художником. И тут на память приходит одна старая истина:
Нож — просто нож. Им можно хлеб порезать, а можно человека убить.
Знаю, звучит жестковато, зато аналогия доходчивая. Ведь ЛЮБАЯ технология нейтральна, и каким будет результат её применения, полностью зависит от сознания, которое её использует. Вот вам самый прямолинейный пример: социальные сети могут быть инструментом общения, а могут стать причиной цифровой зависимости. Инструмент всегда нейтрален, ответственность за результат несет рука, которая инструмент держит.
Так что на горизонте видны сразу две тенденции:
- Искусственный интеллект
может статьточно будет цифровым концлагерем для закрепощенных умов. - Искусственный интеллект
может статьточно будет источником прорыва для тех, кто свободен и готов к партнерству.