Когда мне было семь лет, родители радостно заявили: «У тебя будет младший брат!». Я в тот момент просто подскочила от радости. В голове сразу нарисовалась картинка: как я буду его нянчить, петь ему колыбельные, учить рисовать, а потом, когда он подрастёт немного, мы будем вместе играть в куклы, машинки, строить шалаши во дворе. Я уже представляла себе, как мы будем самыми лучшими друзьями.
Но реальность, как это часто бывает, оказалась совсем другой.
— Лилька, посиди с братом! Мы в гости, — слышала я чаще всего. И это было только начало.
— Лилька, убери за Богданом игрушки! — раздавался мамин строгий голос.
— Лилька, вытри за братом, он срыгнул! — кричала мама, уходя куда-то по своим делам.
И каждый раз, когда родители учили меня чему-то новому по уходу за братом, они так радовались, приговаривая: «Какая ты у нас молодец!», «Вот это помощница!», «Спасибо, дочка!». А я чувствовала, что всё больше и больше попадаю в какое-то «браторабство». Я выполняла их просьбы, хотя мне хотелось играть с подружками, гулять во дворе, как все нормальные дети.
А потом, когда в гости приходили родственники или просто знакомые, все собирались за большим столом, папа брал на руки маленького Богданчика и радостно демонстрировал его всем присутствующим.
— Эх, какой богатырь растёт! — гордо говорил папа.
— Мы знаем, как Андрюха (мой отец) хотел сына! — поддакивали гости, кивая головами.
— Наконец-то, наследник! — торжественно объявляли самые пафосные родственники.
От этих фраз мне становилось обидно до слёз. Все напрочь забыли, что у родителей есть я — а я была совсем маленькой ещё и мне тоже хотелось внимания, хотелось, чтобы меня тоже хвалили, тоже брали на руки, тоже говорили, какая я молодец. Я ревновала, но это никак не отражалось на моём отношении к Богдану — он был моим маленьким братиком, и я его любила по-настоящему, а не как они. Берут на ручки, изображают любящих родителей, а как только гости уходят, снова сбрасывают Богданчика на меня, оставляя разбираться с капризами, грязными пелёнками и бесконечными требованиями.
Годы шли. Я превращалась из маленькой девочки в подростка, а брат рос и требовал всё больше внимания. Я никак не могла дождаться, когда я, наконец, окончу школу, и тогда смогу уехать из дома. Мы жили в райцентре, у нас было училище, и мама с папой очень хотели, чтобы я поступила туда.
— А что, — говорили они, — будешь жить дома, до учёбы пешком пять минут. Всё под присмотром.
Нет уж, помилуйте! Подальше от дома. В областной центр. Сами возитесь со своим сыном — я лучше в общаге поживу. И я поступила туда, куда хотела, подальше от родительского дома. В общежитии мне очень понравилось — до чего же приятно пожить для себя: заботиться только о себе, самой решать, что и когда мне делать, читать книжки, когда хочешь, а не когда разрешат.
Домой я приезжала только на каникулах. Очень редко — на выходных, когда к ним присоединялся какой-нибудь праздник. Но уже тогда я видела, как изменился Богданчик со дня моего отъезда. Он рос избалованным эгоистичным ребёнком, которому покупали всё, что он хотел, бежали по первому его требованию, внушали ему его исключительность, что он — особенный. В нём не воспитывали ни уважения к другим, ни чувства ответственности. Он был центром вселенной, а все остальные должны были плясать под его дудку. И мне от этого становилось грустно.
С каждым годом мне становилось всё труднее разговаривать со своим братишкой. У нас не было ничего общего. Я выросла, у меня появились свои интересы, свои друзья, свои взгляды на жизнь. Богдан же оставался таким же избалованным, эгоистичным, уверенным в своей исключительности. Родители немного обижались, что я не уделяю времени своему младшему брату. Им хотелось, чтобы у него был кто-то ещё, кроме них самих, кто мог бы с ним общаться, дружить, проводить время вместе с ним.
У Богдана не было друзей — да я по себе знаю, что мало кто из детей захочет общаться с таким фруктом. Он привык к тому, что все должны ему угождать, а если что-то шло не по его плану, он сразу начинал капризничать и скандалить. Да и самих родителей он ни во что не ставил, огрызался, постоянно спорил, считая, что он умнее и лучше всех.
Уже тогда я понимала, что родители ещё намучаются со своим ненаглядным сыночком. Но я уже не собиралась в этом участвовать. Моя жизнь пошла другим путем.
Ещё в училище у меня появился парень. Саша. Он был старше меня, сразу мне понравился. Серьёзный такой, ответственный, надёжный. Мы встречались, гуляли, всё больше влюблялись друг в друга. Он стал для меня всем. Мы окончили учебу в один день: он институт, я училище. Он получил диплом инженера, я — диплом швеи. Решили, что не будем тянуть, и сразу пошли в ЗАГС. Свадьбу играть не стали — денег не было, да и не хотелось нам этого шума и суеты. Вместо этого поехали дикарями на Чёрное море. Это было незабываемое путешествие. Море, солнце, песок, мы вдвоём. Оно было как граница между нашей прошлой беззаботной жизнью, и жизнью новой, полной ответственных решений, совместных планов и надежд. Уже тогда мы это отлично понимали.
Потом мы поехали сначала к его родителям, знакомиться, потом к моим. Его люди были скромными, но сразу видно, что добрыми. Жили они в небольшой деревушке, держали хозяйство. Мама Саши пекла вкуснейшие пироги, а отец с гордостью показывал мне свой сад и огород. От своих я каких-либо особых эмоций не ожидала. Они немного обиделись, что мы не сделали свадьбу, что не позвали их. Но я про себя подумала: вот женится Богданчик, закатите свадьбу, пир на весь мир, с приглашенными звездами. А мы как-нибудь сами.
Через несколько месяцев мы с Сашей узнали, что у нас будет ребёнок. Всем сообщили, все порадовались. Беременность пролетела как-то незаметно, в хлопотах, заботах, в предвкушении счастья. И вот мы уже везём маленького Андрюшу знакомить с бабушками и дедушками.
Больше внуку, конечно, порадовались родители Саши. Они души в нём не чаяли. Он был вылитый Сашка — те же глаза, нос, ухмылка, короче, их порода.
Мои же, увидев внука, тоже это заметили, и относились к моему малышу с чужой им фамилией как-то без особых нежностей. Они, конечно, радовались, что я стала мамой, но в их радости всегда слышалась какая-то недосказанность. За столом отец вообще сказал тост, что быстрее ждёт «своих» внуков, Берковских. Все посмотрели тогда на моего братишку, а я почему-то подумала: «Да, папа, нескоро тебя ждёт это счастье». У Богдана тогда от слов папы только появилась дурацкая улыбка на лице. К слову, с тех пор прошло уже много лет, а у него такая же улыбка появляется, когда речь заходит о женитьбе.
Через четыре года после рождения Андрюши у нас родилась Софийка — маленькая принцесса с огромными голубыми глазами. Богдан тем временем уже заканчивал школу, родители его толкали в дорогой вуз. Папа говорил:
— У мужчины должно быть хорошее образование. Чтобы был толк из него.
Мне было немного обидно это слышать, и видеть всю эту суету с его поступлением. Сколько денег, нервов, усилий!
Когда поступала я, всем было вообще фиолетово.
С горем пополам Богдан доучился в своем вузе. Сколько было слёз и соплей! То ему скучно, то преподаватели придираются, то денег не хватает. Мама только успевала возить в его институт варенье, соленья, да сметану домашнюю. Я думала, что время таких задабриваний прошло, но мама умудрялась всучить преподавателям домашние закрутки, и они, конечно, не могли отказать. Так Богданчик и получал нужные оценки, еле-еле перебиваясь с тройки на четверку.
После института мама устроила Богдана в какую-то фирму, где работали её знакомые. Там он проработал ровно неделю, после чего с треском вылетел оттуда: никто не хотел терпеть ленивого бездаря на хорошо оплачиваемой должности. Он ничего не умел, ничего не хотел делать, постоянно жаловался и возмущался.
Потом аппетиты мамы чуточку поубавились, но и следующие места работы были у Богдана ненадолго. Он перебирал, не хотел работать, хотел всего и сразу. И, как всегда, у мамы и отца были виноваты все вокруг, только не их безнадёжный сынок. Начальники — дураки, зарплаты маленькие, коллеги — завистники.
Но больше всего родителей напрягало то, что их сынок ни разу ни с кем не встречался. Я имею в виду, с противоположным полом. Парень даже элементарно не знал, о чём разговаривать с девушками. Он стеснялся, мямлил, краснел. Иногда мне казалось, что он их панически боится.
Родителей всё это просто бесило, ведь они ждали внуков, не таких, как мои, а «настоящих», Берковских. Но внуки, как известно, на деревьях не растут. Для этого нужно, чтобы сынок нашёл себе достойную партию, женился, завёл детей. А с этим у Богдана были большие проблемы.
И тут родители вспомнили меня.
— Слушай, — начала мама однажды, — у тебя много подруг, у Санька друзей много. По-любому у многих есть сестрёнки, племянницы, дочки знакомых… Ты бы поспрашивала, может, кто-то свободен, с кем можно было бы познакомить Богдана.
Я пропустила эту просьбу мимо ушей, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но Сашка — это же Сашка, добрая душа, отзывчивый, всегда готовый помочь. Он, наверное, пожалел родителей, и подключил к поискам невесты всех, кого мог. И тут посыпались предложения. Мои родители были как на кастинге какого-то популярного шоу, где крутому парню подбирают невесту.
— Эта старовата, — фыркала мама, рассматривая фотографии.
— Эта страшновата, — морщился папа.
— У этой взгляд туповатый, — резюмировали оба, глядя на очередное фото.
Богдаша, конечно, был не уродом. Внешность у него вполне приятная. Высокий, стройный, с модным прикидом. Но я почти уверена, после знакомства с ним вживую, каждая из забракованных кандидаток слилась бы сама. Потому что за этим внешним лоском скрывался избалованный, эгоистичный, неуверенный в себе человек, который не умел ни слушать, ни слышать, ни ценить других людей.
Итого, осталось несколько вариантов, дело даже дошло до переписки с самим Богданом. Он с умным видом отбирал кандидаток, писал им какие-то дежурные комплименты, а потом, как я поняла, встречался с ними. Но после этих встреч, ни одна из девушек не хотела больше участвовать в этом цирке. Слишком быстро они понимали, что перед ними не принц, а просто капризный мальчик.
Осталась только одна девочка. Даша. И я её хорошо знаю — она сестрёнка лучшего друга Саши. Чистейшей души человечек! Я её обожала. Добрая, отзывчивая, всегда готовая прийти на помощь. То котёнка приютит, то щеночка — не может остаться равнодушной, когда кто-то страдает. И с Богданом было также. Она почему-то решила, что он, бедняжка, ну совсем без неё умрёт. Ей было его жалко.
А мне стало жалко Дашу, и я решила, что с ней нужно срочно поговорить. Понимала, что если ничего не сделаю, то она просто сломает себе жизнь.
— Даша, привет! Хотела поговорить с тобой по поводу моего братика… Богдана, — сказала я ей при встрече, когда мы случайно столкнулись у магазина.
— Да, говори, — ответила она. Мой тон, наверное, заставил её насторожиться. В её глазах мелькнуло что-то вроде тревоги.
И я выдала ей всё, что я знаю и что я думаю про Богдана, без прикрас. Рассказала про его избалованность, про его нежелание работать, про его вечные капризы и претензии.
— Если ты готова связать свою жизнь с эгоистом и мамкиным сынком, то милости просим! — закончила я свой рассказ. — Я бы хотела сказать, что-то типа, ты его сможешь поменять, сделать мужиком и т.д., но я тебя хорошо знаю. Ты слишком хорошая, слишком добрая, слишком наивная. Ты просто будешь ему всё прощать, а он будет просто тобой пользоваться. Уж я-то его знаю. Извини, но это так! Ты этого не заслуживаешь.
— Ладно, — только и ответила она.
А ещё поблагодарила меня за честность. И сказала, что ей нужно подумать. А потом я узнала, что она перестала общаться с Богданом. К счастью, всё обошлось. Я так рада была, что Даша поняла, что к чему.
Не знаю откуда родители узнали, что я «обработала» Дашу. Но как они на меня тогда орали! Я тогда столько нового услышала в свой адрес, что уши заворачивались.
Было настолько неприятно, что я просто перестала с ними общаться. И до сих пор не общаюсь.
Может, кто-то меня осудит. Скажет, что я поступаю по-скотски по отношению к своему брату. Что я должна была поддержать его, помочь ему найти свою любовь. Но я думаю так: Богдану нужна «баба»: самая настоящая баба, которая спустит его на землю и возьмёт его под свой каблук. Баба, желательно старше его, можно уже с детьми. Вот этот брак, я думаю, будет крепким. А все те феечки, которых хотят видеть рядом с Богдашей мои родители — это всё ненадолго, это всё несерьёзно. Да и девчонок жалко, если честно. Их же тупо обманывают. Им обещают красивую жизнь, а в итоге их ожидает совсем другое.
Может, я не права. Но это моё мнение. А вы как считаете?