Оля стояла у плиты и мешала борщ. За спиной послышался знакомый голос свекрови.
— А вот я в твоём возрасте уже троих подняла. И дом был как с обложки. А у тебя что тут творится?
Тамара Ивановна прошлась по кухне, провела пальцем по подоконнику. Поморщилась.
— Пыль. Везде пыль.
— Там, мам, вчера протирала, — тихо сказала Оля, не оборачиваясь.
— Вчера? А сегодня уже опять грязь. Хозяйка должна каждый день...
— Мам, может, чаю? — Андрей выглянул из зала, где смотрел футбол.
— Нет, сынок. Я лучше тут Ольге помогу. Видишь, какая она растерянная. Борщ мешает уже полчаса.
Оля сжала зубы. Растерянная. Ну да, конечно. Она же просто дура, которая не умеет готовить. Хотя этот борщ получался у неё лучше, чем у самой Тамары Ивановны.
— Ты морковку не так трёшь, — свекровь подошла ближе. — Покажи, как делаешь.
— Обычно. На тёрке.
— Какой тёрке? Крупной или мелкой? Это же важно! От этого вкус зависит.
Оля повернулась. Лицо свекрови было серьёзным, будто они обсуждали судьбы мира.
— Мелкой, — соврала Оля. Ей было всё равно, какой тёркой тереть морковку.
— Вот-вот! А надо крупной. Я же тебе сто раз говорила.
Ни разу не говорила. Оля помнила точно. Но спорить было бесполезно.
— Андрюша! — крикнула Тамара Ивановна в сторону зала. — Ты слышишь, что я Ольге объясняю?
— Да, мам, — донеслось оттуда.
— Он меня слушает. А ты нет.
Оля помешала борщ. Ложка стукнула о дно кастрюли. Злость подкатила к горлу. Но она молчала. Как всегда.
— И ещё одно. Лавровый лист когда кладёшь?
— В конце.
— Неправильно. Его надо в середине варки. Иначе он не отдаёт аромат.
— Хорошо.
— Хорошо, хорошо... А толку никакого. Опять сделаешь по-своему.
Тамара Ивановна открыла холодильник. Начала изучать содержимое.
— Что это за йогурты? Зачем столько сладкого? Андрей же поправляется. Я говорила — он должен следить за фигурой.
— Это детские йогурты. Максиму в школу даю.
— Максим? Ему вредно столько сахара. У него и так зубы плохие.
— Зубы у него нормальные.
— Ольга, я же вижу! В прошлый раз смотрела — кариес на верхнем резце. К врачу водила?
— Водила. Врач сказал — всё хорошо.
— Какой врач? Участковый? Они ничего не понимают. Нужно к платному идти.
Оля закрыла глаза. Досчитала до десяти. Потом ещё до десяти.
— Тамара Ивановна, может, присядете? Я сама тут управлюсь.
— Да нет, что ты. Мне не трудно. Я же не чужая. Хочу помочь.
Помочь. Оля усмехнулась. Вот так помощь. Каждые выходные одно и то же. Критика, советы, указания. И Андрей молчит. Сидит в своём кресле и делает вид, что не слышит.
— А дочка где? — спросила свекровь, закрывая холодильник.
— У подруги. Уроки делают вместе.
— В воскресенье уроки? Что за ерунда? Воскресенье — семейный день. Должна дома быть.
— Завтра контрольная. Важная.
— Ольга, ты её совсем не воспитываешь. В моё время дети знали своё место.
Оля выключила плиту. Борщ был готов. Хотелось взять кастрюлю и вылить всё на пол. Пусть Тамара Ивановна тогда покажет, как правильно убирать.
— Андрей! — позвала она. — Можно к столу.
— Иду! — он появился в дверях. Улыбнулся маме. — Как дела, мам?
— Да вот, с Олей разговариваю. Объясняю, как лучше хозяйство вести.
— Это хорошо, — кивнул Андрей. Посмотрел на жену. — Спасибо, Оль. Пахнет вкусно.
Пахнет вкусно. И всё. Больше ничего. Не заступился, не сказал маме, что жена и так прекрасно готовит. Просто — пахнет вкусно.
Они сели за стол. Тамара Ивановна попробовала борщ. Поморщилась.
— Соли маловато.
Оля молчала. Андрей ел, уткнувшись в тарелку.
— И сметаны жалеешь. Ложечку положила. Я дома всегда щедро кладу.
— Сметана жирная. Андрею вредно.
— Что значит вредно? Мой сын всю жизнь ест сметану. И ничего, здоровый.
Оля посмотрела на мужа. Он жевал хлеб и изучал скатерть. Как будто их разговор его не касался.
— Андрюша, правда ведь вкусная сметана? — свекровь повернулась к сыну.
— Да, мам. Нормальная.
— Вот видишь, Оля. Он любит сметану. А ты экономишь.
— Я не экономлю.
— Экономишь. И на продуктах, и на всём. Вон, занавески какие висят. Старые совсем.
— Занавески новые. Два месяца назад покупала.
— Новые? Они же выцветшие.
— Это такой цвет. Бежевый.
— Какой бежевый? Это грязно-серый. В магазине тебя обманули.
Оля отложила ложку. Есть не хотелось. В горле стоял комок.
— Мам, может, про что-то другое поговорим? — неожиданно сказал Андрей.
— А что тут такого? Мы с Олей обсуждаем хозяйство. Женские дела.
— Ну да... Только вы уже полчаса обсуждаете.
— Сынок, если я не объясню, кто ей объяснит? Она же молодая, неопытная.
Молодая. Оле тридцать пять лет. Она замужем пятнадцать лет. Какая неопытная?
— Тамара Ивановна, я не неопытная.
— Да ладно тебе обижаться. Я же добра желаю. Хочу, чтобы в семье порядок был.
— Порядок у нас есть.
— Есть? — свекровь оглядела кухню. — Посмотри на подоконник. Цветы завяли. За ними ухаживать надо.
— Цветы не завяли. Им воды не хватало. Я полила вчера.
— Вчера? А поливать надо каждый день. Особенно фиалки. Они нежные.
Оля встала из-за стола. Подошла к раковине. Начала мыть посуду. Хотя посуды почти не было.
— Ты куда? — удивилась Тамара Ивановна. — Мы ещё не доели.
— Я доела.
— Как доела? Ты же почти не ела.
— Не хочется.
— Почему не хочется? Заболела?
— Нет. Просто не хочется.
Свекровь посмотрела на сына.
— Андрюша, что с ней? Обиделась на что-то?
— Не знаю, мам.
— Оля, ты что, сердишься? — Тамара Ивановна повысила голос. — На что сердишься-то?
— Не сержусь.
— Тогда садись доедай. Нехорошо из-за стола вставать.
— Не буду.
— Как не будешь? — свекровь встала тоже. — Ты что себе позволяешь?
Оля обернулась. Лицо Тамары Ивановны покраснело.
— Ничего себе не позволяю. Просто не хочу есть.
— А я говорю — хочешь! Семья за столом сидит, а ты фокусы устраиваешь.
— Какие фокусы?
— А такие! Встала, отвернулась, молчишь. Что это, если не фокусы?
Андрей продолжал есть. Будто ничего не происходило.
— Андрей, скажи что-нибудь! — не выдержала Оля.
— Что сказать? — он поднял голову.
— Ну... Объясни маме, что я имею право не есть, если не хочу.
— Мам, — Андрей посмотрел на мать. — Может, и правда не заставлять? Если не хочет...
— Не заставлять? — Тамара Ивановна всплеснула руками. — Сынок, ты что? Она же твоя жена! Должна за столом сидеть!
— Должна? — тихо переспросила Оля.
— Конечно должна! Что за вопросы?
— А почему должна?
— Потому что так принято! В приличных семьях все вместе едят!
— В приличных семьях не критикуют хозяйку каждые пять минут.
Тамара Ивановна замолчала. Андрей перестал жевать.
— Что ты сказала? — медленно проговорила свекровь.
— То, что сказала.
— Я тебя критикую?
— Да. Критикуете. Постоянно.
— Андрюша! — Тамара Ивановна повернулась к сыну. — Ты слышишь, что она говорит?
— Слышу.
— И что скажешь?
Андрей положил ложку. Вытер рот салфеткой.
— Не знаю, мам. Может, вы и правда...
— Что — и правда?
— Ну... Слишком часто делаете замечания.
— Замечания? — свекровь побледнела. — Сынок, я же помогаю! Учу её!
— Мам, она взрослая. Сама знает, как готовить.
— Сама знает? Ты видел, какой борщ получился? Несолёный!
— Нормальный борщ, мам.
Тамара Ивановна села на стул. Закрыла лицо руками.
— Я всё понимаю, — сказала она глухо. — Жена тебе дороже матери. Всегда так бывает.
— Мам, при чём тут дороже? — Андрей потёр лоб. — Просто не надо каждый день говорить, что она всё делает не так.
— Каждый день? — Тамара Ивановна убрала руки от лица. — Я прихожу раз в неделю!
— И каждый раз одно и то же, — вмешалась Оля. — То суп плохой, то пыль, то дети невоспитанные.
— Дети у тебя действительно невоспитанные! Максим хамит, Лена грубит. Где ты их манерам учишь?
— Мои дети нормальные.
— Нормальные? В прошлый раз Максим мне на замечание ответил: "А тебя кто спрашивал?" Это нормально?
— А какое замечание вы ему делали?
— Сказала, что нельзя за столом локти ставить.
— Ему девять лет!
— И что? В девять лет пора знать правила поведения!
Оля села на табуретку. Сил стоять не было.
— Тамара Ивановна, вы приходите сюда и начинаете всех учить жить. Меня, детей, даже мужа своего.
— Мужа? Когда я Андрея учила?
— На прошлой неделе говорили, что ему нужно больше спорта. И работу критиковали.
— Я заботилась! Он мало двигается!
— Это не ваше дело!
Тамара Ивановна встала резко. Стул скрипнул.
— Не моё дело? Это мой сын!
— А мой муж!
— Ну и что? Я его родила, вырастила!
— А я с ним живу пятнадцать лет!
— Живёшь... — свекровь усмехнулась. — И что ты ему дала? Готовить не умеешь, дом содержать тоже.
— Мам, перестань, — тихо сказал Андрей.
— Что перестать? Правду говорить? Сынок, посмотри вокруг. Это дом или проходной двор?
Андрей молчал.
— Отвечай! — повысила голос мать.
— Дом нормальный.
— Нормальный... — Тамара Ивановна прошлась по кухне. — Обои отклеились, кран подтекает, плитка треснула. Какой нормальный?
— Обои не отклеились, — сказала Оля. — А кран я просила Андрея починить.
— Просила? Когда просила?
— Месяц назад.
— И что он ответил?
Оля посмотрела на мужа. Тот изучал свои руки.
— Сказал, что сделает.
— Вот видишь! — обрадовалась свекровь. — Он обещал, а ты не настояла! Жена должна мужа организовывать!
— Я не должна никого организовывать!
— Должна! Иначе что это за семья?
— Нормальная семья!
— Где нормальная? — Тамара Ивановна замахала руками. — Муж не следит за домом, жена не умеет готовить, дети хамят! Это семья?
Оля встала. Подошла к окну. На улице играли соседские дети. Смеялись, бегали. Им было весело.
— Знаете что? — сказала она, не оборачиваясь. — Надоело.
— Что надоело?
— Всё. Ваши приходы, нотации, советы.
— Ольга! — возмутилась свекровь. — Как ты разговариваешь со старшими?
— Нормально разговариваю. Честно.
— Честно? Ты меня оскорбляешь!
— Не оскорбляю. Говорю, что думаю.
— А думаешь ты плохо! — Тамара Ивановна подошла ближе. — Неблагодарная!
— За что благодарить?
— За то, что я о тебе забочусь! Помогаю советами!
— Не нужны мне ваши советы!
— Ах так? — лицо свекрови перекосилось. — Тогда слушай, что я тебе скажу!
Оля обернулась. В глазах Тамары Ивановны горела злость.
— Мой Андрюшка с тобой только потому, что жалко бросать! Понимаешь? Жалко! Он добрый, вот и терпит! А любой другой давно бы ушёл от такой жены!
Тишина. Оля смотрела на свекровь. Потом на мужа. Андрей сидел, опустив голову.
— Андрей? — позвала она тихо.
Он не ответил.
— Андрей, посмотри на меня.
Муж поднял глаза. Лицо у него было красное.
— Это правда? — спросила Оля. — Ты со мной из жалости?
— Оль... — он начал что-то говорить.
— Отвечай. Да или нет.
— Не всё так просто...
— Значит, да.
Оля кивнула. Вышла из кухни.
В спальне Оля достала чемодан. Руки не дрожали. Было тихо и пусто. Как будто что-то важное умерло внутри.
Она складывала вещи медленно, аккуратно. Платья, джинсы, белье. Косметику. Документы из ящика стола.
— Оль, что ты делаешь? — в дверях появился Андрей.
— Собираюсь.
— Куда?
— К маме. Пока не найду квартиру.
— Оль, мам уехала. Я её отвез домой. Поговорим нормально.
Она не ответила. Продолжала складывать вещи.
— Ну скажи что-нибудь!
— А что говорить? Ты всё сказал.
— Я ничего не говорил!
— Молчал. Это хуже.
Андрей вошел в комнату. Сел на кровать.
— Оль, мам погорячилась. Она не то имела в виду.
— А что имела?
— Ну... Она переживает за меня. Думает, что...
— Что я плохая жена.
— Нет! Просто она привыкла всех опекать.
Оля закрыла чемодан. Повернулась к мужу.
— Пятнадцать лет, Андрей. Пятнадцать лет я терплю твою маму. А ты молчишь.
— Я не хотел ссор.
— Зато получил.
— Оль, давай поговорим завтра. Остынем.
— Я остыла. Окончательно.
Она взяла чемодан. Андрей попытался взять его из рук.
— Дай я отнесу.
— Не надо.
— Оль, не делай глупостей.
— Какие глупости?
— Ну... Не уходи из-за одной ссоры.
— Не из-за одной. Из-за тысячи.
— Мы можем всё исправить.
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что ты не видишь проблемы.
Оля вышла из спальни. Андрей шел следом.
— Вижу! Теперь вижу!
— Поздно.
— Не поздно! Я поговорю с мамой. Объясню ей.
— Объяснишь? — Оля остановилась у двери. — А раньше почему не объяснял?
— Боялся её расстроить.
— А меня расстраивать не боялся.
— Ты же... Ты сильная.
— Была сильная.
Андрей схватил её за руку.
— Оль, не надо! Дети проснутся, спросят, где ты.
— Скажешь правду.
— Какую правду?
— Что папа не смог защитить маму от бабушки.
— Они тебя любят!
— Знаю. Поэтому поймут.
Оля открыла дверь. Андрей стоял посреди прихожей, растерянный.
— Что мне делать? — спросил он.
— Не знаю. Это твоя жизнь.
— Наша жизнь!
— Была наша.
Она вышла на лестницу. Дверь закрылась.
На улице было тихо. Оля шла к остановке и дышала ночным воздухом. В груди появлялось что-то новое. Не радость, не грусть. Свобода.
Телефон завибрировал. Сообщение от Андрея: "Оль, вернись. Поговорим."
Она не ответила.
Через неделю Оля подала на развод. Андрей звонил каждый день, просил встретиться. Она согласилась один раз.
Они сидели в кафе. Андрей выглядел усталым.
— Я поговорил с мамой, — сказал он. — Она больше не будет приходить.
— Хорошо.
— То есть, будет, но реже. И не будет ничего говорить.
— Андрей, поздно.
— Почему поздно? Мы же можем попробовать заново.
— Нет.
— Дай шанс!
— Я давала. Пятнадцать лет давала.
— А теперь?
— Теперь хочу жить для себя.
Развод оформили через два месяца. Дети остались с Олей. Андрей приезжал по выходным, забирал их к себе.
Первое время было тяжело. Не хватало денег, приходилось работать больше. Но Оля не жалела.
Она сняла маленькую квартиру в центре. Сделала ремонт. Повесила яркие занавески. Завела кота.
Дети привыкли быстро. Максим перестал хамить. Лена стала больше разговаривать с мамой.
— Мам, — сказала как-то Лена. — А бабушка больше не будет приходить каждые выходные?
— Нет.
— И орать не будет?
— Не будет.
— Хорошо, — кивнула дочь. — А то я уже боялась домой приходить.
Вечером Оля сидела на кухне, пила чай. За окном шел дождь. Было тихо и спокойно.
Телефон молчал. Никто не критиковал её суп. Никто не проверял пыль на подоконнике.
Оля улыбнулась. Впервые за много лет она была по-настоящему счастлива.
Друзья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал- впереди много интересного!
Читайте также: