Юлия сидела на диване, обложившись платёжками, как ёжик иголками. Октябрь, коммуналка опять подскочила, а зарплата у неё — хоть и стабильная, но на «расширенный полёт фантазии» не тянет. Муж, Игорь, с кухни донёсся:
— Ну что, сокровище моё, там с квитанциями разобралась? Или опять будем жить при свечах?
Он шёл неторопливо, с чашкой чая в руках, в спортивных штанах и растянутой футболке «Спартак». Видок — как будто из рекламы «настоящего мужчины для дивана».
— Разобралась, — буркнула Юлия, перекладывая бумаги стопочкой. — Слава деду. В прямом смысле.
И тут она впервые вслух произнесла то, что всё последние две недели крутилось в голове. Наследство.
Её дед по отцовской линии умер в июле. Родни толком с ним никто не общался: жил замкнуто, вечно с газетой и радиоприёмником. Но оставил после себя однокомнатную квартиру в спальном районе. Юлия оформила наследство быстро — ни братьев, ни сестёр у неё нет, всё чисто. В сентябре сдала квартиру молодой паре: аккуратные, тихие, платят вовремя — 32 тысячи рублей каждый месяц, как по расписанию. И вот теперь коммуналка перестала пугать: деньги капают стабильно, можно чуть выдохнуть.
— Дед всё-таки оказался щедрым, — протянул Игорь, усаживаясь рядом и вытягивая ноги. — Царство ему небесное. А то гляди — отпуск нормальный будет, не в Анапе, а хоть в Турции.
— Ты бы лучше не каркал, — отмахнулась Юлия. — Только рот откроешь — сразу кто-нибудь на хвост сядет.
Она сказала это полушутя, но как в воду глядела.
Через неделю к ним нагрянула Светлана.
Золовка, сестра Игоря. Громкая, с ярким маникюром, в куртке «аля-блестяшка», будто с рынка 2005-го года. За плечом — сумка, которую, казалось, она таскает для солидности: внутри наверняка пусто, кроме пачки влажных салфеток и чипсов детям.
— Ну здравствуйте, молодожёны, — с порога заявила она, хотя их браку уже восьмой год. — Слышу новости, квартиру вы там сдали. Ну, поздравляю, конечно!
Юлия прикусила язык. Откуда она узнала?
— Спасибо, — сухо ответила она, переставляя кружки на столе.
Светлана расселась на диване так, будто это её квартира. Ноги в сапогах на каблуке вытянула, сумку рядом кинула.
— Слушай, Юль, — она понизила голос, но так, что слышал весь подъезд, — а ты не думала, что семье надо помогать? У меня дети растут, расходы бешеные, а у вас тут доходчик капает. Всё-таки мы же одна семья.
Игорь напрягся, кашлянул в кулак.
— Свет, ты это… — начал он.
Но Светлана махнула рукой:
— Подожди, я сестре скажу. Юль, ты же понимаешь, мы же с Игорем кровные. А раз он твой муж — значит, всё общее. Формально квартира твоя, но по совести… ну, ты поняла.
Юлия улыбнулась — вот та улыбка, которую у женщин называют «кисло-сладкая».
— Свет, у меня тоже расходы. И, если честно, я не обязана никому отдавать.
— Как это не обязана? — Светлана возмутилась, глаза на выкате. — Семья должна друг другу помогать! У меня дети, они не виноваты, что жизнь дорогая. Ты что, жадина?
Юлия вдохнула-выдохнула, на автомате поправила на столе салфетки.
— Свет, давай без оскорблений. Квартира моя. Я её сдала, деньги наши с Игорем. Всё.
— Наши с Игорем? — тут же зацепилась та. — А я кто? Я его сестра! А значит, и мне положено!
— Да ладно тебе, — вмешался Игорь, пытаясь примирить. — Сытые и одетые твои дети, Свет. Не голодают.
— Конечно! Легко говорить, когда у тебя всё есть! — вскинулась она, хлопнув ладонью по подлокотнику дивана. — А я что, должна вкалывать на трёх работах?
Юлия едва не рассмеялась. Она прекрасно знала, как «вкалывает» Светлана: пару раз в неделю выходит продавать косметику на точке, остальное время дома, сериалы да соцсети. Муж у неё есть, но толку ноль: то без работы, то вечно «подрабатывает».
— Свет, — голос Юлии стал твёрдым, — никто тебе ничего не должен. Хочешь — работай. Дети твои — твоя ответственность.
В комнате повисла тишина. Даже холодильник на кухне будто замолчал.
И тут Светлана взорвалась:
— Так вот что! Значит, ты решила, что раз у тебя квартира, то ты выше всех? Сидишь тут, важная! А я, значит, побираться должна? Да я маме всё расскажу, и пусть она сама решает, кто права!
Юлия резко встала, руки дрожали.
— Маме расскажи! Пусть она тоже услышит: это МОЯ квартира. МОЯ, понимаешь? И я решаю, что с ней делать.
Светлана тоже вскочила, сумка грохнулась на пол.
— Посмотрим ещё, кто кого! — крикнула она, вылетая в коридор и хлопнув дверью так, что люстра качнулась.
Юлия стояла, прижав ладони к столу, сердце колотилось. Игорь осторожно подошёл, положил руку ей на плечо.
— Ну, началось, — вздохнул он. — Я ж говорил — как только деньги появятся, они всем покоя не дадут.
Юлия села обратно, глядя в одну точку.
— Знаешь, — сказала она тихо, — я лучше при свечах поживу. Чем позволю кому-то на шею сесть.
И впервые в их квартире стало по-настоящему холодно.
После того вечера Юлия надеялась, что Светлана остынет. Ну подумаешь — эмоции, всплеск, всякое бывает. Но, как говорится, если человек сел вам на шею, не ждите, что он вдруг сам с неё слезет. Он там ещё гнездо свьёт.
Светлана начала атаку по всем фронтам.
Сначала — телефонные звонки. Утро, Юлия ещё даже кофе не налила, а уже на экране высвечивается «Света».
— Юль, ну что там, ты подумала? Детям надо куртки купить, а у меня денег нет. Ты же понимаешь, зима на носу. Ну что тебе стоит — одну аренду отдай, а потом уже живите, как хотите.
— Свет, я не печатный станок. Я сдаю квартиру не для благотворительности.
— Благотворительность? — Светлана резко повысила голос. — То есть помочь родной семье — это благотворительность? А потом не удивляйся, что к тебе никто не приедет на юбилей!
Щёлк — и трубку бросила.
Юлия сидела с телефоном в руке, чувствуя, как кровь стучит в висках.
Через пару дней — новый заход. На этот раз в гостях у их матери, Тамары Ивановны. Стол накрыт: селёдка, оливье, куриные ножки в духовке. Дом советский, кухня узкая, окна вечно запотевшие.
Юлия только зашла, сняла пальто, а Светлана уже начинает концерт:
— Мам, ну ты посмотри, у Юли квартира простаивает. Она деньги гребёт лопатой, а я, бедная, с детьми из последних сил!
— Я не гребу лопатой, — спокойно сказала Юлия, снимая сапоги. — Я просто распоряжаюсь тем, что мне досталось.
Тамара Ивановна вздохнула, подперев щёку рукой.
— Девочки, ну вы же семья. Надо делиться… Светке тяжело.
— Мам, — Юлия резко поставила тарелку на стол, — тяжело всем. Но у каждого своя ответственность. Квартира — моя. Я её содержу, налоги плачу, ремонт там делала. Никто мне не помогал.
Светлана тут же вскинулась:
— Да как ты можешь так говорить! У меня дети! Ты что, совсем без сердца?
— У тебя дети — твоя забота, — отрезала Юлия.
— Да ты просто жадина! — завизжала Светлана и стукнула ложкой по тарелке. — Жадина-говядина!
— Свет, тебе сколько лет? — Юлия прищурилась. — Ты даже ругаешься, как в садике.
— Девочки! — попыталась вмешаться мать, но уже было поздно: атмосфера накалилась до точки кипения.
Игорь сидел молча, ковыряя вилкой картошку. Он всегда в таких случаях уходил в «нейтралитет»: мол, «я между молотом и наковальней». Но Юлия впервые почувствовала, что если он сейчас не встанет на её сторону, она этого не простит.
Вечером, когда они вернулись домой, Юлия не выдержала.
— Игорь, ты собираешься вообще что-то сказать своей сестре? Или будешь дальше делать вид, что ничего не происходит?
Он устало снял куртку, бросил её на стул.
— Юль, ну ты же знаешь Светку. Если с ней спорить — хуже будет. Я просто стараюсь не лезть.
— Не лезть?! — Юлия сорвалась. — Она мне каждый день звонит! Она маму на меня натравила! Она меня жадиной обзывает! А ты — «не лезть»!
— Ну а что я могу сделать? — развёл он руками. — Скажу ей «не трогай Юлю» — она обидится, и всё.
— И что? Пусть обижается! — голос Юлии дрогнул. — Или я для тебя важнее, или она.
Игорь замолчал. Лицо стало жёстким.
— Юль… конечно, ты важнее. Но Света — моя сестра. Я не могу её вычеркнуть.
— Никто не просит вычеркивать! — Юлия стиснула кулаки. — Я прошу поставить ей границы. Чётко. Чтобы она знала: квартира — не её.
Игорь молчал. Она ушла в спальню, захлопнув дверь.
Через неделю конфликт дошёл до апогея.
Светлана снова пришла — без звонка, без стука, прямо в субботу утром. Юлия была в халате, собиралась готовить завтрак. И вдруг в коридоре слышит топот каблуков.
— Доброе утро! — заявила Светлана, как хозяйка. — Ну что, я подумала: вы мне будете переводить половину дохода с квартиры. 16 тысяч в месяц. Это справедливо.
— Справедливо? — Юлия от удивления даже засмеялась. — На каком основании?
— На основании семьи! — Светлана подняла палец вверх, будто диктовала закон. — Игорь — мой брат. Значит, это общее имущество.
Юлия встала в дверях кухни, руки скрестила.
— Свет, ты вообще головой думаешь? По закону квартира только моя. И доход тоже мой. Точка.
— Законы-законы! — передразнила та. — А совесть у тебя есть?
— Совесть есть. А вот желание кормить чужую семью — нет, — жёстко сказала Юлия.
— Ты сама напросилась! — Светлана рванула сумку с плеча, и вещи из неё посыпались на пол — какие-то детские носки, конфеты, квитанции. — Всё, я маме скажу, пусть разбирается!
Юлия нагнулась, подняла квитанцию, кинула обратно в сумку.
— Свет, хватит. Ещё раз придёшь с такими требованиями — дверь не открою.
Тут вышел Игорь, сонный, в спортивных шортах.
— Что тут опять?
— А тут твоя сестра решила, что половина наших доходов — её, — сухо сказала Юлия.
Игорь посмотрел на Светлану, потом на жену.
— Света, — сказал он наконец, — хватит. Юля права. Квартира её. Деньги её. Мы никому ничего отдавать не будем.
Светлана побледнела, потом покраснела.
— Вот оно как! Значит, ты против семьи?!
— Я за семью, — спокойно ответил Игорь. — За свою семью. За жену.
Эти слова стали последней каплей. Светлана схватила сумку, задела плечом вешалку, та чуть не рухнула, и, хлопнув дверью, вылетела в подъезд.
Юлия стояла, не веря своим ушам. Игорь впервые так чётко её поддержал.
— Добро должно быть с кулаками, — усмехнулся он, возвращаясь в комнату. — Иначе на шею сядут.
Юлия улыбнулась сквозь слёзы.
Казалось, всё улеглось. Светлана исчезла на пару недель, даже мама перестала звонить с нотациями про «надо помогать». Юлия почти расслабилась. Но расслабляться в таких случаях — всё равно что лечь спать с открытой дверью на первом этаже. Рано или поздно кто-то зайдёт.
Вечером, в пятницу, они с Игорем сидели на кухне. Запах кофе, хлеб в тостере, телевизор бубнит в соседней комнате. И тут звонок в дверь.
— Не открывай, — сразу сказала Юлия.
Но Игорь посмотрел в глазок.
— Мамка с Светкой.
Юлия зажмурилась. Вот оно.
Вошли сразу обе: Тамара Ивановна в пальто, с пакетом яблок, а за ней Светлана — вся на взводе, глаза сверкают.
— Мы пришли серьёзно поговорить, — заявила Светлана, едва переступив порог.
Юлия даже не предложила присесть. Стояла у стола, руки на груди.
— Говорите.
— Так жить нельзя, — начала мать. — Ты должна понимать, семья одна. Светлане тяжело. Надо поделиться.
— Мам, — Юлия холодно посмотрела ей в глаза, — я никому ничего не должна.
— Да как это не должна? — вспыхнула Светлана. — Ты что, решила, что выше нас всех?
— Нет, я решила, что моя собственность — моя, — отрезала Юлия. — И хватит.
Светлана шагнула ближе, упёрлась руками в стол.
— Я так просто не уйду! Либо ты начнёшь помогать, либо…
— Либо что? — Юлия подняла брови.
— Либо мы с мамой пойдём в суд! — выпалила та.
И тут Игорь, молчавший до этого, резко встал.
— Света, хватит цирка. Ты не юрист. В суд иди — и проиграешь. Квартира Юлина, документы чистые. Ты просто хочешь на шею сесть.
— Игорь! — ахнула мать. — Ты против сестры?
— Я за жену, — твёрдо сказал он. — Всё.
Повисла тяжёлая пауза. Светлана дрожала от злости, губы сжаты в ниточку.
— Значит, вот как… — прошипела она. — Ну и живите! Только потом не жалуйтесь, когда останетесь одни!
Она схватила мать за руку, потащила в коридор. Дверь хлопнула так, что с полки упала ваза.
Юлия села на стул, ноги подкосились.
— Ты понял, что только что произошло? — прошептала она. — Мы им больше не семья.
Игорь сел рядом, взял её за руку.
— И слава богу. Семья — это не те, кто тянет из тебя жилы. Семья — это мы.
Юлия впервые за долгое время почувствовала лёгкость. Внутри всё ещё горело от напряжения, но в глубине души она знала: они победили.
Победили не чужих — своих. Но иногда именно это — самая трудная победа.
Финал.