Доктор ваших сердец | Игорь Масин

— Ты опять забыла купить капли! — голос Евгения прозвучал с порога, как удар дверью. — Мама сказала, что те, что ты вчера принесла, ей не подходят. Анна даже не успела снять куртку. В руках — два тяжеленных пакета: гречка, лекарства, какие-то обезжиренные печеньки, которые Раиса Михайловна велела брать "только в аптеке у той женщины с короткой стрижкой". На улице — октябрь, ливень стеной, сапоги промокли, волосы прилипли ко лбу. Она стояла в прихожей, вся в воде и усталости, и слушала, как муж с серьёзным видом протягивает ей новый список...

— Так вот, я решил, что мама поживёт у нас неделю. Лена замерла, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. Казалось, она даже не сразу осознала, что это сказано вслух. Только когда слова осели в воздухе, как пыль, она медленно сняла очки, протёрла переносицу и устало выдохнула: — Что значит — «поживёт у нас»? — Ну… просто. Приедет, отдохнёт немного, спина болит, давление скачет. Я подумал, пусть у нас недельку побудет. Вон, у вас с Машкой выходные свободные, не скучно будет. Он говорил неуверенно, глядя куда-то мимо — в кружку, где чай давно остыл...

— Ты вообще совесть потеряла, да? — крикнула женщина с лестничной площадки, сжимая в руках полиэтиленовый пакет. — Простите, вы кто? — спокойно ответила Вика, хотя сердце уже ухнуло куда-то под рёбра. — Я — мать Андрея. А ты — выжила моего сына на улицу! Теперь собирай свои шмотки и освобождай жильё! Эта фраза ударила, как пощёчина. Вика только поднялась на свой этаж, руки тряслись от усталости — тащила пакеты из «Пятёрочки», а тут на пороге вдруг вот это. Перед ней стояла пожилая женщина в выцветшем пальто, с лицом, где застыли обиды, подозрения и злая решимость...

— Ты с ума сошла? — Антон стоял у дверей, держа чемодан, а его мать, Валентина Петровна, уже проходила внутрь, окидывая квартиру взглядом, будто оценивает гостиницу среднего класса. — Мам, аккуратнее, там хрупкое! — Хрупкое? — передразнила она, недовольно морщась. — Это вы со своей женушкой хрупкие, а вещи должны быть крепкие! Ну-ка, неси дальше, чего застыл? Нина стояла в прихожей, руки скрещены на груди, губы сжаты. Хотелось сказать что-нибудь острое, но она понимала — всё бесполезно. Аргументы не действуют на людей, которые живут в режиме вечного "я лучше знаю"...

— Слушай, Вика, — голос Ларисы прозвучал холодно, как металл. — Я скажу прямо: ты нам не подходишь. С этими словами она захлопнула крышку свадебного каталога, будто ставила точку. Вика замерла, пальцы сжались на чашке чая, и в горле пересохло. — Извини, что? — переспросила она, надеясь, что ослышалась. — Всё, что ты слышала, — Лариса села напротив, не мигая смотрела прямо в глаза. — У нас в семье всё по-другому. Не так, как у вас. Воздух в комнате стал густым. Виктория почувствовала, как сердце отбивает ритм где-то в висках...

— Ты мне не мать, поняла? — выдохнула Нина, и кружка, дрогнув в руке, пролила горячий чай на стол. На секунду в кухне повисла тишина. Только тиканье дешёвых часов и глухой гул холодильника. Мать стояла напротив, в старом халате, с заколкой, застрявшей в редеющих волосах. Глаза у неё были красные, как будто она всю ночь не спала. — А кто я тебе, соседка с третьего этажа? — тихо спросила Лидия Михайловна, но голос дрожал. — Ты — человек, который испортил мне детство, — Нина поставила кружку на стол и отвернулась к окну...

— Женя, только не начинай сегодня, ладно? — голос Станислава звучал из кухни, с той же интонацией, что и каждый раз перед походом к его маме. — А что именно не начинать? — крикнула она из прихожей, застегивая серёжку. — Дышать? Он вышел, опираясь о косяк, с чашкой кофе в руке. Смотрел с привычным выражением виноватого примирителя — будто уже заранее знал, что вечер пойдет наперекосяк. — Просто... без споров, хорошо? Мама в последнее время нервная. Евгения усмехнулась, поправила воротник белой блузки и бросила на мужа взгляд, острый, как стекло...

— Ты издеваешься, Андрей? — голос Анжелы дрожал, но не от страха — от ярости. — Сто пятьдесят тысяч? Просто вот так? Муж, сжимающий кружку чая, даже не поднял глаза. Вокруг — идеальный порядок: новая кухня, глянцевый фартук, гладкие стены без старых обоев. Всё то, ради чего они влезли в кредит. Всё то, что теперь казалось ей горькой насмешкой. — Мама просила, — спокойно сказал Андрей, как будто речь шла о мелочи вроде покупки картошки. — У неё юбилей. Пятьдесят пять лет, не каждый день бывает. — Пятьдесят пять? — Анжела нервно рассмеялась...

— Алёша, если твоя сестра сегодня не уберёт за собой на кухне, я выкину всё это к чёртовой матери — и кастрюли, и её маникюрные пилки! — Марина стояла посреди кухни, скрестив руки на груди, и смотрела на гору грязной посуды, как на врага народа. — Марин, не кипятись, — примирительно поднял ладони Алексей, только что вернувшийся с работы. — Она же уставшая, с салона пришла, клиентов тьма. — А я по-твоему где была? На Мальдивах с коктейлем? — зло отозвалась она. — Я тоже с работы. Целый день с людьми, а потом прихожу домой — и снова люди! Из комнаты донёсся визгливый смех Кати...

— Ты что, с ума сошла? — голос Игоря звенел так, что даже соседская кошка на лестничной площадке подскочила. — Мама в слезах уехала! Полина стояла у окна, спиной к нему. На подоконнике остывал чай, а в воздухе висел запах свежей краски — утром она перекрашивала стену в кухне, чтобы скрыть царапину, оставленную свекровиным табуретом. — Игорь, я никого не гнала. Она сама ушла, — сказала тихо, но твердо. — Я просто сказала, что ключи от квартиры не дам. — Не дашь?! — он вытаращил глаза, будто она заявила, что теперь будет жить с соседом сверху...

— Олег, почему твои вещи лежат в прихожей? — голос Алены прозвучал ровно, но глаза выдавали шторм. Красный чемодан стоял у порога, будто готов был бежать первым. Из кухни выглянул Олег — мятый, с виноватым лицом и полотенцем в руках. За его спиной мелькнула фигура Ольги. Сестра. Та самая, чьё имя Алена уже давно не могла слышать спокойно. Увидев невестку, Ольга моментально шмыгнула обратно, будто мышь, застуканная на кухне. — Аленушка, давай спокойно... — начал Олег, делая шаг навстречу. — Спокойно? — перебила она, снимая пальто...

— Ты это сейчас серьезно, Саша? — Элла застыла в дверях кухни, держа в руках кружку с остывшим чаем. — Скажи, что это шутка. — Какая шутка? — Саша даже не поднял головы от телефона. — Мама приедет через неделю. Я тебе говорил еще утром. — Нет, — Элла стиснула зубы. — Утром ты сказал, что она заедет. А не что переедет. Саша вздохнул, наконец отложил телефон и поднял на нее взгляд — усталый, раздраженный, будто разговор этот ему был в тягость. — Элла, ну ты опять начинаешь… Мама продала квартиру, ей просто некуда идти...