Доктор ваших сердец | Игорь Масин

— Ты вообще в своем уме, Максим? Ты реально решил делить МОЮ квартиру за моей же спиной с твоей мамочкой? Он замер посреди кухни, будто его током шарахнуло. В руках — кружка с уже остывшим кофе. На плите тихо шипела турка, пахло чем-то горьким и подгоревшим — отвлеклась. На улице было серо-серо, типичный ноябрь, когда утро не просыпается, а просто смиряется с существованием. — Ты сейчас о чём? — он попытался сделать максимально «невинные глазки». — Лён, ты себя накручиваешь. Я слышала, как вчера...

Анастасия перелистывала страницы интернет-магазина на экране ноутбука, вглядываясь в параметры детских кроваток и пеленальных комодов. Последние три года растворились в быстрой, привычной колее, и вот теперь этот вопрос — о ребёнке — встал перед ними чётко и недвусмысленно. Дима тоже хотел стать отцом, они говорили об этом подолгу, лёжа в темноте, строили планы. Квартира, её двушка в спальном районе, купленная ещё до замужества на деньги с проданной бабушкиной «хрущёвки» и на свои скопления, казалась идеальным гнёздышком...

Началось всё с навязчивой идеи. Максим завел разговор о домах за завтраком, в тот самый пасмурный ноябрьский понедельник, когда за окном моросил холодный дождь, превращавший двор в серо-коричневое месиво. — Смотри, какое предложение, — он сунул телефон Ольге под нос, так что она отшатнулась от запаха кофе и тоста. На экране красовался аккуратный коттедж из красного кирпича, утопающий в пожухлой осенней листве. — В пригороде, всего полчаса езды по новой трассе. Видишь, два этажа, терраса, место под гараж...

— Да ты с ума сошла, вообще? Это моя квартира! Или наша, если хочешь. Но никак не твоей мамы! Олег стоял у балкона и курил, хотя Кристина сто раз говорила, чтобы он этого не делал в комнате. Дым тянулся серой лентой к потолку, смешиваясь с запахом вчерашней яичницы. Май за окном был теплым, душным, в воздухе висела пыль с только что открытой после зимы дороги. — Кристина, успокойся. Ты всё драматизируешь, — он не оборачивался, говорил в стекло. Голос у него был такой, будто он объяснял что-то сложное ребенку...

— Ты, Алёна, совсем берега потеряла? — слова Тамары Викторовны, словно плевок, обрушились с порога, едва дверь отворилась. — Добрый вечер, — усталость осела в голосе Алёны, она едва нашла сил опереться о косяк. — Да уж, вечер добрый… особенно когда в квартире — свинарник и жена моего сына носом крутит, — свекровь, не удосужившись снять плащ, протиснулась мимо, словно танк, и взяла курс на кухню. Алёна молча захлопнула дверь, сдерживая клокочущую внутри ярость. Всё, как всегда: вторжение без стука, без приглашения, с надменным выражением "Я здесь главная"...

Светлана опустила чашку в раковину, и в тот же миг в замке отчётливо лязгнул ключ. Сердце болезненно сжалось — слишком рано. Андрей обычно появлялся около восьми, край — в половине девятого, а сейчас едва перевалило за семь. Он вошёл на кухню, не сбросив куртку, словно придавивший его груз не позволял даже этого, и рухнул на стул у стола. Лицо землисто-серое, глаза — два потухших уголька. — Свет, — выдохнул он, словно каждое слово вырывалось из самой глубины, — нам нужно поговорить. Всё. Ни привычного приветствия, ни мимолетного поцелуя, ни дежурного «как дела»...

Двадцать девятое декабря зудело под кожей усталостью. День, вымотанный до последней капли в марафонском забеге по магазинам. Толкотня, духота, бесконечные очереди, а я, как ишак, навьюченный пакетами, волокла добычу домой, где ждала гора неглаженых дел. Пыль, словно серый саван, накрыла мебель, полы молили о влажной ласке, а скатерть требовала идеально выверенных складок. К вечеру ноги ныли так, будто в них вбили гвозди, и мечталось лишь об одном – рухнуть на диван и заснуть вечным сном до самой весны...

— Ты в своём уме вообще? Я тебе не домработница, ясно? — Полина буквально врезалась взглядом в Дмитрия, стоя посреди прихожей, не снимая куртку. — Началось… — он устало выдохнул и закатил глаза. — Ты просто опять всё преувеличиваешь. — Преувеличиваю?! — она коротко, нервно рассмеялась. — Твоя мама прислала мне список «на эту субботу». Список, Дима. Там не выходной, там квест повышенной сложности: уровень — «сломай себе позвоночник». Он прошёл мимо, бросил ключи на тумбочку и, как ни в чём не бывало, пошёл на кухню...

— Ты серьёзно хочешь оставить всё на себя? — Виктор уставился на Иру так, будто она предложила ему подписать приговор. — Мы же семья, мы всё вместе делаем. — Семья — это не когда одна сидит с головой в песке, а другая плетёт заговоры, — резанула она, не поднимая глаз от разбираемой коробки с тарелками. — Это моя квартира. Моя бабушка. И никто тебе тут долю не отстегнёт просто потому, что тебе так удобно. Виктор тяжело вздохнул и вышел на балкон, затянувшись сигаретой с видом человека, которому внезапно стало не по себе в собственном доме...

Ольга стояла у плиты, и сковорода тихо потрескивала, будто вела свой отдельный разговор. Март заглядывал в окно блеклым светом — таким, от которого не теплее, а честнее. Иван мялся в дверях, перекладывал ключи из руки в руку, словно надеялся, что они подскажут правильные слова. — Оль, ты только спокойно выслушай, хорошо? — сказал он наконец. Она не сразу обернулась. Дала картошке дойти до нужного состояния, потом повернулась, опершись бедром о стол. — Говори уже. По твоему виду понятно: сейчас будет что-то «интересное»...

Вика стояла у окна своей маленькой квартиры, глядя на огни в окнах напротив — будто на ночное небо, усыпанное мерцающими звёздами. За спиной раздавался голос Андрея, мужа, который в очередной раз говорил с мамой по телефону, и это уже не первый раз на этой неделе. — Мама, ну, конечно, приезжай завтра, — говорил он мягко, словно умиротворяя шторм. — Да, Вика дома будет. Нет, она не против, не волнуйся. Вика скривилась. Елена Владимировна, эта «гостья из другого измерения», снова навещает их. Каждый визит — как экзамен по терпению...

Кухня была залита резким светом — лампочка под потолком светила безжалостно, как в процедурном кабинете. За окном тянулся октябрь: серый, мокрый, липкий, с лужами, в которых отражалось небо без всякой надежды. В квартире пахло кофе и свежей краской — Лера совсем недавно сама перекрасила стены в коридоре, без помощи и без советов. Вера сидела напротив, не снимая пальто, будто собиралась в любой момент уйти, но уходить не торопилась. В руках — старая кожаная сумка, измученная временем и привычкой всё терпеть...