Пётр стоял посреди гостиной, раскинув руки в стороны, будто обнимая пространство собственной квартиры. На его лице играла самодовольная улыбка человека, который считает себя хозяином положения.
— Я не буду подстраиваться под гостей. Пусть САМИ оплачивают еду и дарят себе подарки! — заявил он, глядя поочерёдно на жену Елизавету и её мать Капитолину Егоровну.
Елизавета замерла с полотенцем в руках. Она только что закончила протирать пыль с полок и готовилась накрывать праздничный стол к завтрашнему юбилею свекрови.
— Пётр, ты же понимаешь, что завтра твоей маме исполняется семьдесят лет? — осторожно начала она. — Мы же договаривались...
— НИЧЕГО мы не договаривались! — перебил её муж. — Я устал тратить деньги на всех этих родственников. Пусть приходят со своими бутербродами, если хотят праздновать.
Капитолина Егоровна, женщина шестидесяти пяти лет с седыми волосами, аккуратно убранными в низкий пучок, медленно поднялась с дивана. В её глазах читалось недоумение, смешанное с обидой.
— Петенька, но ведь это же твоя мама... — начала было она.
— НЕ НАЗЫВАЙТЕ меня Петенькой! — взорвался зять. — И вообще, Капитолина Егоровна, вы здесь гость. Не вам указывать, как мне распоряжаться МОИМИ деньгами и МОИМ временем.
Слова ударили по обеим женщинам словно хлыст. Елизавета опустила руки, полотенце упало на пол. Она смотрела на мужа, с которым прожила восемь лет, и не узнавала его. Откуда эта жестокость? Откуда это презрение к людям, которые всегда его поддерживали?
— Пётр, — голос Елизаветы дрогнул, — твоя мама звонила сегодня утром. Она так ждёт завтрашний день. Мирослава с детьми специально приезжает из Екатеринбурга, Святослав отпросился с работы...
— Вот и ПРЕКРАСНО! — Пётр хлопнул в ладоши с издевательской радостью. — Пусть Мирослава привезёт торт, Святослав купит шампанское, а остальные... пусть скидываются на продукты. Я не намерен кормить толпу дармоедов!
— Дармоедов? — Капитолина Егоровна покачнулась. — Пётр, это же твоя семья...
— МОЯ семья — это я, Елизавета и наш сын Тимофей. Всё! Остальные — просто люди, с которыми меня связывают гены. И то, не факт, — он усмехнулся. — Кто знает, что там мамаша в молодости вытворяла.
Елизавета ахнула. Такого оскорбления в адрес свекрови она не ожидала даже от него. В последние месяцы Пётр действительно изменился — стал резким, грубым, циничным. Но чтобы ТАК говорить о собственной матери...
— Пётр, одумайся! — воскликнула она. — Что с тобой происходит? Ты же раньше не был таким!
— А теперь ТАКОЙ! — он развернулся к жене. — И если тебе это не нравится — дверь открыта. Можешь валить к своей мамочке. Только Тимофея не забирай — он останется со мной.
— Ты не имеешь права... — начала Капитолина Егоровна, но Пётр резко повернулся к ней.
— Я в СВОЁМ доме имею ВСЕ права! И знаете что? Мне надоело, что вы тут постоянно торчите. Каждые выходные — то чай попить пришли, то с внуком поиграть. У вас что, своего дома нет?
Тёща побледнела. Она овдовела три года назад и действительно часто приходила к дочери — не столько за помощью, сколько от одиночества. Елизавета всегда была рада её визитам, да и маленький Тимофей обожал бабушку.
— Мама приходит помогать нам с Тимофеем, — заступилась Елизавета. — Когда ты на работе допоздна, она забирает его из садика, кормит, укладывает спать...
— Вот-вот! — Пётр ткнул пальцем в воздух. — ИМЕННО! Она лезет в наше воспитание! Тимофей уже «баба» да «баба»! Скоро вообще забудет, кто его отец!
— Петенька... то есть, Пётр, — поправилась Капитолина Егоровна, — я никогда не настраивала внука против тебя. Наоборот, всегда говорю ему, какой у него замечательный папа...
— ХВАТИТ ВРАТЬ! — заорал зять так, что в соседней комнате заплакал проснувшийся Тимофей. — Думаете, я не знаю, что вы там шепчетесь за моей спиной? Небось обсуждаете, какой я плохой муж, плохой отец!
Елизавета бросилась к сыну, но Пётр преградил ей дорогу.
— Пусть поплачет. Нечего из него неженку растить. Твоя мамаша и так его избаловала!
— Пётр, это же ребёнок! Ему всего четыре года! — Елизавета попыталась обойти мужа, но он схватил её за руку.
— СТОЙ, где стоишь! Мы ещё не закончили разговор!
Капитолина Егоровна решительно направилась к детской.
— Я пойду к Тимоше...
— НИ ШАГУ! — рявкнул Пётр. — Это МОЙ сын, и я сам решу, когда его успокаивать!
Плач ребёнка становился всё громче. Елизавета вырвала руку и всё же прорвалась в детскую. Пётр не стал её останавливать, только презрительно фыркнул.
— Вот так всегда! Стоит мне попытаться навести ПОРЯДОК в собственном доме, как все против меня ополчаются!
Капитолина Егоровна молча смотрела на зятя. В её взгляде читалась не обида — жалость. Она видела, как за последние месяцы Пётр менялся, становился всё более агрессивным, подозрительным, скупым. Раньше он был другим — весёлым, щедрым, гостеприимным. Что произошло?
— Пётр, — мягко сказала она, — может быть, вам стоит отдохнуть? Вы в последнее время много работаете...
— Не ЛЕЗЬТЕ в мою жизнь! — отрезал он. — И вообще, собирайтесь-ка домой. Мне надоело видеть вас тут каждый день!
— Я прихожу не каждый день, — спокойно возразила тёща. — Только когда Лиза просит помочь...
— Лиза, Лиза! — передразнил Пётр. — А может, это ВЫ её научили звать вас по любому поводу? Чтобы контролировать нашу семью?
Из детской вышла Елизавета с заплаканным Тимофеем на руках. Мальчик прижимался к матери, испуганно глядя на отца.
— Пётр, ты пугаешь ребёнка, — тихо сказала она.
— Вот и ОТЛИЧНО! Пусть знает, что папа — не тряпка, о которого можно вытирать ноги!
— Никто не вытирает об тебя ноги, — устало произнесла Елизавета. — Мы просто хотели устроить праздник для твоей мамы...
— МОЯ мама обойдётся и без праздника! — отрезал Пётр. — Семьдесят лет прожила — и ещё проживёт. Нечего тратиться на всякую ерунду!
— Папа, — вдруг подал голос Тимофей, — а бабушка Настя придёт завтра?
Пётр резко повернулся к сыну.
— НЕТ! Бабушка Настя НЕ придёт! И бабушка Капа тоже больше не придёт! НИКТО не придёт! Мы будем жить САМИ!
Ребёнок расплакался ещё сильнее. Елизавета прижала его к себе, глядя на мужа с недоумением и страхом. Что происходит? Почему человек, которого она любила, превратился в жестокого тирана?
— Пётр, — решилась она, — может, нам стоит поговорить наедине? Мама, возьмите Тимошу на кухню, дайте ему попить...
— НИКУДА она его не возьмёт! — заорал Пётр. — Капитолина Егоровна, УБИРАЙТЕСЬ из моего дома! НЕМЕДЛЕННО!
Тёща выпрямилась. Несмотря на свой возраст, она выглядела достойно и горделиво.
— Хорошо, Пётр. Я уйду. Но подумайте — что вы делаете? Вы разрушаете собственную семью...
— Я СОЗДАЮ новые правила! — выкрикнул он. — Правила, по которым Я — хозяин, а не подкаблучник, который должен ублажать всех родственников!
Капитолина Егоровна молча надела пальто. Елизавета, всё ещё держа на руках всхлипывающего Тимофея, подошла к матери.
— Мама, я провожу вас...
— НЕ СМЕЙ! — рявкнул Пётр. — Ты остаёшься здесь! Нам нужно поговорить!
— Лизонька, — тихо сказала Капитолина Егоровна, — всё будет хорошо. Позвони мне позже.
Она поцеловала внука в макушку и вышла. Дверь закрылась с тихим щелчком, но Петру показалось, что она грохнула.
— Вот так-то ЛУЧШЕ! — заявил он. — Теперь можно спокойно жить!
Елизавета молча пошла в детскую, уложила сына в кроватку, включила ему любимые мультики. Когда она вернулась в гостиную, Пётр сидел на диване, закинув ногу на ногу, и листал что-то в телефоне.
— Пётр, нам нужно поговорить, — твёрдо сказала она.
— О чём? — он не поднял взгляд от экрана. — О том, что я НАКОНЕЦ-ТО поставил всех на место?
— О том, что ты ведёшь себя ОТВРАТИТЕЛЬНО! — выпалила Елизавета. — Ты оскорбил мою маму, собственную мать, напугал ребёнка! Что с тобой происходит?
Пётр отложил телефон и посмотрел на жену с насмешкой.
— А что, ПРАВДА глаза колет? Я просто устал притворяться милым зятьком и любящим сыночком! Устал тратить деньги на подарки, на угощения, на всю эту показуху!
— Это не показуха, это СЕМЬЯ! — воскликнула Елизавета. — Люди, которые тебя любят!
— Любят? — Пётр расхохотался. — Они любят мои ДЕНЬГИ! Любят, что я их угощаю, дарю подарки, решаю их проблемы! А попробуй я отказать — сразу стану плохим!
— Никто никогда не просил у тебя денег! — возразила жена. — Мама сама себя обеспечивает, у неё пенсия хорошая. Твоя мама тоже ни в чём не нуждается...
— Вот ИМЕННО! — подхватил Пётр. — Не нуждаются! Так какого чёрта я должен на них тратиться?
Елизавета села в кресло напротив мужа. Она старалась сохранять спокойствие, хотя внутри всё кипело от возмущения.
— Пётр, скажи честно — что случилось? Может, у тебя проблемы на работе? Или... или кто-то появился?
— ЧТО? — он вскочил с дивана. — Ты думаешь, у меня БАБА завелась? Да ты с ума сошла!
— Тогда объясни своё поведение! — Елизавета тоже встала. — Ты же не был таким! Помнишь, как мы отмечали мамин юбилей два года назад? Ты сам настоял на ресторане, сам выбирал подарок...
— Это было ДО ТОГО, как я понял, что живу не для себя! — Пётр начал ходить по комнате. — Я работаю как проклятый, а деньги уходят непонятно куда! То тёще надо, то маме, то твоей подруге Ангелине, то ещё кому-то!
— Ангелине мы одолжили денег ОДИН раз, когда её дочка заболела! И она вернула всё до копейки! — напомнила Елизавета.
— А помнишь двоюродного брата Ярослава? — продолжал Пётр. — Приехал из Омска, жил у нас неделю, жрал как не в себя!
— Это было три года назад! И он приезжал на свадьбу своей сестры!
— НЕВАЖНО! — Пётр махнул рукой. — Важно то, что я больше НЕ НАМЕРЕН быть дойной коровой для всех родственников!
В этот момент в дверь позвонили. Пётр раздражённо дёрнулся.
— Кого там ещё принесло?
Елизавета пошла открывать. На пороге стояла Анастасия Петровна — мать Петра. Семидесятилетняя женщина с аккуратной укладкой и в элегантном плаще держала в руках коробку.
— Лизонька, здравствуй, милая! — она обняла невестку. — Я тут проезжала мимо, решила занести вам тортик. Знаю, что Петенька любит «Наполеон».
Елизавета растерялась. Как сказать свекрови, что её сын только что отменил её юбилей?
— Анастасия Петровна, проходите...
— Мама? — Пётр вышел в прихожую. — Ты чего приехала?
— Как чего? — удивилась Анастасия Петровна. — Хотела обсудить завтрашний праздник. Список гостей, меню...
— НЕТ никакого праздника! — отрезал сын. — Я отменил.
Мать застыла с коробкой в руках.
— Как... отменил? Но я же всех пригласила... Тётя Зоя из Твери едет, Николай с семьёй...
— Пусть НЕ едут! — Пётр забрал у матери коробку и сунул обратно. — И ты тоже можешь ехать домой. Праздника НЕ БУДЕТ!
Анастасия Петровна опустилась на банкетку в прихожей. Её лицо побелело.
— Петенька, что происходит? Я что-то сделала не так? Обидела чем-то?
— НИЧЕГО ты не сделала! — раздражённо ответил сын. — Просто я решил, что не хочу тратить время и деньги на эту ерунду!
— Ерунду? — голос матери дрогнул. — Мой юбилей — ерунда?
— Мама, тебе семьдесят лет, не пятнадцать! — грубо сказал Пётр. — Что праздновать-то? То, что ты дожила до пенсии?
Слёзы покатились по щекам пожилой женщины. Елизавета бросилась к ней, обняла.
— Анастасия Петровна, не плачьте... Пётр просто устал, он не то имел в виду...
— ИМЕННО то! — заявил муж. — Мама, хватит устраивать драму! Не будет праздника — и что? Земля что ли остановится?
Анастасия Петровна встала, вытерла слёзы платком.
— Знаешь, Петя, — сказала она дрожащим голосом, — твой отец умер десять лет назад. С тех пор каждый день рождения, каждый праздник я отмечала без него. Но всегда рядом были ты, Мирослава, Святослав... Вы были моей опорой. А теперь...
— А теперь ХВАТИТ! — перебил её сын. — Папа умер — да, жаль. Но это не значит, что я должен всю жизнь тебя развлекать!
— Пётр! — ахнула Елизавета. — Как ты можешь!
— МОГУ! И ещё как могу! — он повернулся к матери. — Мама, иди домой. И передай всем — пусть не приезжают. Если хотят тебя поздравить — пусть звонят. Или открытку пришлют.
Анастасия Петровна молча направилась к двери. У порога обернулась.
— Петя, я не знаю, что с тобой случилось. Но ты стал чужим. Совсем чужим.
— ОТЛИЧНО! — крикнул он ей вслед. — Так даже лучше!
Дверь закрылась. Елизавета стояла, прислонившись к стене, и смотрела на мужа. В глазах её был ужас.
— Ты... ты ЧУДОВИЩЕ, — прошептала она.
— Да? — Пётр усмехнулся. — Ну и вали к своей мамочке! Только Тимофея оставь!
— Я заберу сына!
— ПОПРОБУЙ! — он шагнул к ней. — Квартира моя, записана на меня! Машина — моя! Деньги зарабатываю я! А ты кто? Домохозяйка, которая сидит на моей шее!
— Я воспитываю НАШЕГО ребёнка! — Елизавета выпрямилась. — И работала, пока не ушла в декрет!
— О, да! Твои копейки в магазине одежды! — издевательски протянул Пётр. — Большой вклад в семейный бюджет!
— Мы договаривались, что я буду дома с Тимофеем, пока он маленький!
— Договаривались, договаривались... — передразнил муж. — А может, ты специально засиделась дома, чтобы не работать? Удобно же — муж обеспечивает, мамочка с ребёнком помогает...
— Пётр, прекрати! — Елизавета сжала кулаки. — Ты прекрасно знаешь, что я собиралась выйти на работу в сентябре, когда Тимофей пойдёт в среднюю группу!
— СОБИРАЛАСЬ! — фыркнул он. — Все вы собираетесь! А на деле — сидите на шее у мужей!
В этот момент из детской снова донёсся плач. Тимофей, напуганный криками родителей, не мог успокоиться.
— Я пойду к сыну, — Елизавета направилась к детской.
— Иди! — крикнул ей вслед Пётр. — И можешь там остаться! Мне надоело видеть твою кислую физиономию!
Елизавета не ответила. Она зашла к Тимофею, обняла его, стала тихо напевать колыбельную. Мальчик прижался к матери, всхлипывая.
— Мамочка, почему папа кричит?
— Папа устал, солнышко. Он не хотел тебя напугать.
— А бабушки правда больше не придут?
Елизавета поцеловала сына в лоб.
— Придут, милый. Обязательно придут.
Она сидела с ребёнком, пока тот не уснул. Потом тихо вышла из детской. Пётр был в спальне, что-то смотрел в ноутбуке.
— Пётр, — она села на край кровати, — давай поговорим спокойно. Что происходит? Может, у тебя долги? Или проблемы со здоровьем?
— НЕТ у меня никаких проблем! — он захлопнул ноутбук. — Просто надоело! Понимаешь? НАДОЕЛО быть хорошим для всех!
— Но никто не требует от тебя быть хорошим...
— Ещё как требуют! — Пётр вскочил с кровати. — Будь любящим сыном, заботливым мужем, щедрым зятем! А я хочу жить для СЕБЯ!
— И что это значит — жить для себя? — Елизавета старалась говорить спокойно.
— Это значит — тратить деньги на себя, а не на родственников! Отдыхать дома, а не таскаться по гостям! Делать что ХОЧУ, а не что ДОЛЖЕН!
— Пётр, у тебя есть семья. Есть обязательства...
— ПЛЕВАТЬ я хотел на обязательства! — он подошёл к шкафу, начал доставать вещи. — Всё, хватит! Я еду к Руслану, поживу у него пару дней. А ты тут думай — готова ли жить по моим правилам или нет!
— Куда ты собрался? — Елизавета встала. — Пётр, нельзя же так — взять и уйти!
— Ещё как можно! — он запихивал вещи в спортивную сумку. — Мне нужно побыть одному, подумать. А то вы тут все мозг выносите!
— А как же Тимофей? Он проснётся, будет тебя искать...
— Скажешь, что папа уехал в командировку! — Пётр застегнул сумку. — И вообще, может, это к лучшему. Пусть отвыкает от меня. Всё равно больше к бабушкам привязан!
Он вышел из спальни. Елизавета услышала, как хлопнула входная дверь. Она опустилась на кровать, обхватила голову руками. Что происходит? Куда делся тот Пётр, которого она полюбила восемь лет назад? Весёлый, добрый, заботливый...
Телефон зазвонил. Мама.
— Лизонька, как ты? Всё в порядке?
— Мама... — Елизавета расплакалась. — Он ушёл. Сказал, что поживёт у друга...
— Приезжай ко мне, — сразу сказала Капитолина Егоровна. — Бери Тимошу и приезжай.
— Не могу... Вдруг он вернётся...
— Лиза, милая, тебе нужна поддержка. Приезжай хотя бы на пару часов.
— Хорошо, мама. Завтра с утра приедем.
Ночь прошла тревожно. Елизавета почти не спала, прислушивалась — вдруг Пётр вернётся. Но он не вернулся. Утром она собрала Тимофея, и они поехали к Капитолине Егоровне.
Тёща встретила их с распростёртыми объятиями. Тимофей сразу побежал к своим игрушкам, которые бабушка хранила специально для него.
— Рассказывай, — Капитолина Егоровна усадила дочь за стол, налила чаю.
Елизавета рассказала о вчерашнем скандале, о том, как Пётр выгнал свою мать, как ушёл к другу.
— Знаешь, — задумчиво сказала тёща, — мне кажется, дело не только в деньгах. Что-то ещё происходит в его жизни, о чём ты не знаешь.
— Но что? Любовница? Долги?
— Не обязательно. Может, кризис среднего возраста. Ему же тридцать пять?
— Тридцать шесть.
— Самое время для переоценки ценностей. Мужчины в этом возрасте часто начинают метаться, искать себя.
— Но не до такой же степени! — воскликнула Елизавета. — Он же мать родную оскорбил!
В этот момент позвонила Анастасия Петровна.
— Лизонька, это я. Как вы там?
— Мы у моей мамы, — ответила Елизавета. — А Пётр ушёл вчера к другу.
— Знаю, — вздохнула свекровь. — Он мне СМС прислал. Написал, чтобы я отменила праздник и никому не звонила.
— Анастасия Петровна, мне так стыдно...
***
Через месяц Елизавета подала на развод. Пётр даже обрадовался — наконец-то свобода! Но его радость быстро сменилась шоком, когда адвокат объяснил: жена потребовала раздела квартиры.
— Как это раздела? — не понимал Пётр. — Квартира же на меня записана!
— Приобретена в браке, значит, совместно нажитое имущество, — спокойно объяснил юрист.
Суд встал на сторону Елизаветы. Мало того — назначил алименты на ребёнка. Пётр был взбешён.
— Она же не работала! С какой стати половина квартиры?!
— Осуществляла уход за общим ребёнком, — отрезал судья.
Когда квартиру продали и деньги разделили, оказалось, что Петру хватает только на однокомнатную на окраине. А после выплаты первых алиментов в кошельке осталась жалкая сумма.
Но самый удар ждал его дома. Мать встретила его у подъезда.
— Я же объяснял — квартиру продают, мне негде жить...
— У тебя есть своё жильё, — холодно ответила мать. — А в мой дом ты больше не войдёшь. После того, что ты сделал с нами всеми.
— Мам, ну нельзя же так! Я твой сын!
— У меня нет сына, который способен оскорбить родную мать в её семидесятилетний юбилей.
Анастасия Петровна развернулась и ушла. Больше она не отвечала на его звонки.
Родственники тоже отвернулись. Мирослава прислала СМС: «После твоего поведения с мамой общаться не хочу». Святослав просто заблокировал номер.
Пётр сидел в своей крошечной однушке и понимал — вот она, свобода. Можно жить по своим правилам. Никого угощать не нужно, подарки не покупать. Только почему-то правила эти оказались для одного человека. Совсем одного.
А Елизавета получила неожиданную поддержку от бывшей свекрови. Анастасия Петровна дала денег на доплату за хорошую двушку.
— Лизонька, ты всегда была мне как дочь. И Тимоша — мой внук, что бы ни творил его отец.
Теперь по выходным в новой квартире собирались обе бабушки. Капитолина Егоровна пекла блины, Анастасия Петровна рассказывала Тимофею сказки. Мальчик был счастлив — у него появился целый клан любящих женщин.
— Мама, а где папа? — спросил он однажды.
— Папа живёт отдельно, — мягко ответила Елизавета. — Но он по-прежнему тебя любит.
Она не стала настраивать сына против отца. Пусть Тимофей сам решит, когда вырастет.
А Пётр так и остался со своими правилами — один на один.
Автор: Елена Стриж ©