Назревание конфликта
Школьные будни неслись по своим только им ведомым законам, дети ссорились, мирились, получали пятерки, забывали учебники. Все, как всегда. Особую головную боль учителям доставляли подростки, но что поделать, возраст такой.
Восьмой «Б» был как маленькое отражение мира вне школы: здесь были свои короли, свои шуты, свои серые кардиналы и незаметные исполнители. А еще был в классе Максим, которому, казалось, постоянно было тесно в рамках школьной дисциплины, его дур.ная энергия требовала выхода, направлял ее Максим на унижение тех, кто слабее.
А еще в классе был Коля: не король, не звезда сборной по баскетболу и не главный активист, но при этом он пользовался уважением всех ребят в классе. С ним считались, потому что он никогда не врал, не лебезил и не позволял обижать себя и других тоже. Его слово было значимее, чем крик иного лидера.
А еще в классе был Тимка: невысокий, в очках с толстыми линзами, вечно погруженный в книги, почти отличник, только физически слабее других ребят. Он был будто создан для роли жертвы: не давал сдачи, терялся от грубых слов, а его испуганные глаза только разжигали охотничий инстинкт у Максима.
Конфликт назревал, и первый выплеск его случился на перемене. Тимка, прижатый к стене возле шкафчиков, пытался что-то бессвязно объяснить, держа в руках растрепанный учебник по физике. Максим, возвышаясь над ним, с насмешкой тыкал пальцем в обложку.
— Что, «интеллектуал», теорию струн изучаешь? — голос Максима был громким, нарочито грубым, чтобы привлечь внимание зрителей. — Струны у тебя сейчас другие затрещат, ха-ха. Спроси у всех — ты самый странный ур.о.д в классе. Правда же, народ?
Толпа одноклассников замерла в привычной позе: не вмешиваться, наблюдать, делать вид, что не происходит ничего особенного: кто-то смотрел в телефон, кто-то перешептывался. Принцип «моя хата с краю» работал безотказно.
Тимка покраснел, губы его задрожали, он потупил взгляд, готовый принять свою участь.
И в эту секунду откуда-то пришел Коля. Он спокойно потянулся за своим рюкзаком, который оставил на подоконнике Его взгляд скользнул по сцене у шкафчиков, он молча взял рюкзак.
Максим усмехнулся, почувствовав свою безнаказанность.
Но Коля, взяв рюкзак, развернулся, встал рядом, поравнявшись плечом с Максимом. Он не смотрел на задиру, он смотрел на Тимку.
— Тимка, ты там шестой урок свободный? По физике лабораторную нужно доделать, — сказал Коля своим обычным, ровным тоном, будто ничего не происходит.
Максим опешил от такой наглости.
— Колян, ты чего? Мы тут разбираемся, иди своей дорогой.
Коля медленно перевел на него взгляд: спокойный, тяжелый. В классе стало тихо настолько, что было слышно дыхание.
— Мешаю? — тихо спросил Коля.
— Да мешаешь, — вспылил Максим. — Я с ним говорю.
— Я вижу, но он мне нужен, по делу. — Коля повернулся к Тимке. — Пошли, Тим, поможешь мне разобраться.
Это было не вызовом на бой, а игнорированием самой сути конфликта. Максим как будто бы перестал существовать. Его сила, его позерство, его попытка утвердиться — все это разбилось о спокойное равнодушие Коли.
Максим, не знавший, что делать с таким противодействием, схватил Тимку за плечо.
— Я тебя не отпустил.
Коля наконец посмотрел на него прямо. Во всей его позе не было страха, лишь усталое недоумение.
— Макс, в чем смысл? — его голос прозвучал так, что было слышно даже в самом конце коридора. — Ну, доведешь ты его до слез, ну, заставишь бояться. И что? Сильнее от этого станешь? Умнее? Круче? Или просто все еще раз увидят, что ты последний… — он сделал микроскопическую паузу, — …неумный человек.
Он чуть изменил формулировку, но смысл был понятен всем.
Максим отступил, его рука сама разжалась. Он ждал драки, крика, словесной перепалки: чего угодно, к чему он был готов, но он не был готов к тихому вопросу «в чем смысл?». И к тому, что весь класс теперь смотрел не на его силу, а на его глупость.
— Тимка, пошли, — Коля легким движением головы показал в сторону кабинета физики.
Тимка, ошеломленный и радостный, выскользнул из ловушки и быстро последовал за ним.
Максим остался стоять один на один с неловким молчанием одноклассников, которые потихоньку стали расходиться.
Больше Максим не трогал Тимку, но не потому, что испугался Колю. Другие в классе стали на него роптать, говорить, что настоящая сила не в том, чтобы ломать других, а в том, чтобы оставаться человеком.
Урок, который не услышали
Спустя пару дней на очередном уроке «Разговоры о важном», которые уже третий год, с 2022 года, проводила у них классная руководительница, Анна Викторовна, которая с привычным энтузиазмом рассказывала.
— У нас новая тема, предложенная Евгением Егоровым, российским актером, тема дня: искусство и самовыражение. Как вы думаете, как это касается каждого из вас?
- Нууу, мы смотрим картины, в театр нас водят, кино там всякое.
- Верно, это и музыка, которую вы слушаете, и ролики в соцсетях, и любимые книги, это способ самовыражения.
- А к нам как это относится? – спросил кто-то из класса.
— Очень даже относится: многие подростки по всему миру уже в вашем возрасте начинают собственные проекты, думают самостоятельно У каждого есть возможность заявить о себе. Взгляните на историю: Репин впервые взялся за краски в семь лет, а великие композиторы Чайковский и Глинка творили, вдохновляясь друг другом. Сотрудничество, а не конкуренция — вот что рождает гениев!
Она обвела взглядом с экрана на класс. Ее глаза, обычно мягкие, стали серьезными.
— И говоря о важном, нельзя не сказать об отношениях в коллективе. Обижать слабых — недостойно. Это не показывает силу. Наоборот, это демонстрация слабости. Ведь с равным по духу самоутвердиться куда сложнее, верно? Сильный тот, кто помогает подняться, а не толкает в грязь.
Коля, сидевший с краю, перевел взгляд на Максима. Тот с наигранным безразличием уставился в окно, но по напряженной спине было видно — он слышит каждое слово. Тимка, сидевший через ряд, съежился, будто эти слова были обращены лично к нему и от этого становились еще более горькими. Весь класс замер в неловком молчании. Казалось, вот он, момент истины, сейчас прозвучит имя, ситуация будет разобрана, и справедливость восторжествует.
Но Анна Викторовна, удовлетворившись общим настроением, мягко улыбнулась.
— Я надеюсь, в нашем классе царит взаимовыручка. Вы же у меня самые дружные. Так вот, насчет творчества и самореализации...
Урок покатился дальше. Формальность была соблюдена, галочка поставлена. Важное было проговорено, но до сути так и не дошло. Слова учителя, пафосные и правильные, разбились о суровую реальность школьных иерархий, как бумажный кораблик о бетонный бортик бассейна.
Инцидент у шкафчиков стал достоянием общественности. Кто-то проболтался, кто-то добавил. До Анны Викторовны дошла урезанная версия: «мальчики поссорились, но Коля все уладил». Она вызвала Максима после уроков для профилактической беседы. Говорила общие фразы о коллективе и уважении. Максим молча кивал, глядя куда-то мимо нее, и бормотал «я понял, больше не буду».
Он и правда «понял», что открытая травля чревата, есть негласные правила, которые нарушать не стоит, чтобы не нарваться на сопротивление и не потерять лицо. Его злость никуда не делась, она закипела внутри, требуя выхода, но теперь обрела новую, более изощренную форму.
Максим перестал задирать Тимку при всех, теперь он делал это тихо, исподтишка, один на один.
В пустом классе после звонка, когда Тимка задерживался, собираясь, раздавалось шипение:
— Эй, очкарик, физик-неудачник. Никто тебе не поможет. Понял?
В раздевалке, задержавшись и наступив Тимке на ногу:
— Извинись, что ногу мне подставил, быстро.
Он мог бросить его портфель в грязь, уронить куртку с вешалки, спрятать один кроссовок от второй обуви.
Уроки физкультуры превратились для Тимки в ад. Максим, ловкий и сильный, всегда оказывался рядом в толчее игры, чтобы незаметно толкнуть, подставить подножку, выхватить мяч и с усмешкой бросить его в лицо. И всегда — с тихим посылом:
- Пожалуешься, будет хуже. Все равно тебе не поверят, ты же знаешь, я всегда выкручусь, а мой отец тебя в порошок сотрет.
Тимка молчал, боялся еще больше. Раньше был хоть шанс, что заметят и заступятся, теперь он оставался с этим один на один. И самое страшное было даже не в действиях Максима, а в его взгляде — холодном, обещающем, что это никогда не кончится.
Коля чувствовал, что что-то не так. Он видел, как Тимка вздрагивает, когда Максим проходил мимо, заметил, что тот стал оставаться после уроков реже, торопливо сбегая из школы, но доказательств не было. Коля все же спросил как-то:
— Тима, все нормально? Он тебя не достает?
Тимка лишь испуганно мотнул головой.
— Нет, все ОК.
Линия обороны
Возвращение с физкультуры всегда было шумным, ребята, взмыленные и уставшие, гурьбой двигались к раздевалке, громко переговариваясь и смеясь. Коля шел чуть впереди всех, ему нужно было быстрее переодеться и бежать домой, через час тренировка.
Он толкнул дверь в раздевалку, и его встретила гнетущая тишина, контрастирующая с гамом в коридоре. В дальнем углу, за скамейкой, стоял Максим. Он нависал над Тимкой, который прижался к стене, будто пытаясь провалиться сквозь нее. Лицо Тимки было бледным, а очки съехали на кончик носа.
— Ну-ка, отдай телефон, «умник», — шипел Максим, вырывая у Тимки из рук старый смартфон. — Посмотрим, какие там у тебя секретики. Может, девочкам пишешь? Посмеемся вместе.
— Отдай, Макс, пожалуйста, — голос Тимки дрожал, это был не крик, а жалкий, беспомощный шепот. — Там ничего нет...
— Я тебе «пожалуйста» щас устрою!
Коля замер на секунду. Все его предыдущие попытки решить дело миром, все его принципы в этот миг наткнулись на холодную, неприкрытую жестокость.
— Макс, — голос Коли прозвучал тихо, но твердо, — отдай ему телефон и отойди.
Максим обернулся. Увидев одного Колю, он фыркнул. Публики не было, а значит, и терять лицо было не перед кем, старая тактика не сработает.
— А тебе-то что? Опять умничать пришел? — он презрительно щелкнул по стеклу телефона. — Иди своей дорогой, мамина радость, не твое дело.
— Отдай телефон и отойди от него, — повторил Коля, делая шаг вперед. — Последний раз говорю, я тебя предупреждал, что словами не ограничусь
Максим не видел, что подошли ребята, встали на входе, он рассмеялся, кривляясь, принял клоунскую позу, выставив вперед подбородок.
— Ой, что ты сделаешь-то? Пожалуешься мамочке? Или училке? Ну, давай, ударь меня, давай. Мало ли что ты там говорил…
Он был абсолютно уверен, что Коля, который всегда действовал словами, избегал драк, и в этот раз не поднимет на него руку, но он ошибся. Слово «что» еще висело в воздухе, когда кулак Коли прилетел Максиму в нос.
Раздался глухой, неприятно хрустящий звук, кривляющаяся ухмылка сошла с лица Максима, сменившись шоком и непониманием. Он отшатнулся, схватился за лицо, и сквозь пальцы хлынула алая кр.овь.
Одноклассники оцепенели, кто-то закричал: «Драка!» Коля был спокоен, уверен в своей правоте. Тимка встал рядом:
- Это Макс его провоцировал, а Коля за меня заступился, Макс у меня телефон отжимал. Я бы сам ударил, но я слабый. Наказывайте меня, а не Колю.
Класс зароптал, поднялась суматоха. Физрук, учительница, медпункт, «скорая». Диагноз: перелом носа, вред здоровью средней тяжести.
Последствия. Суды
На следующий день в кабинет к директору ворвался отец Максима. Он был красен от ярости:
— Где этот ур.од?! — гремел он, не глядя ни на кого. — Где этот отброс, который изувечил моего сына? Я ему руки-ноги переломаю. Ясно же, без отца растет, мамка ни на что не влияет. Не зря папаша-то от них сбежал, чувствовал, что выр.од.ка воспитывает.
Дверь открылась, и в кабинет вошла мама Коли. Она услышала последнюю фразу, спокойно посмотрела прямо на разъяренного мужчину.
— Мой муж, отец Коли, не «сбежал», — ее голос был тихим, но говорила она так, что ее слышали все, — Он погиб, спасая людей на пожаре, он был пожарным.
— Ну... это ничего не меняет! Твой сын — бандит!
- Мы с Вами на «ты» не переходили, не ведите себя как трамвайный хам. А мой сын прекрасный, честный и мужественный мальчик, — парировала она, не повышая голоса. — Который, видимо, не нашел другого способа остановить вашего сына. Ваш сын, как я понимаю, самоутверждается за счет слабых, по-тихому. — Она сделала небольшую паузу, давая словам просочиться. — Впрочем, как и его отец, который оскорбляет незнакомых людей, не разобравшись в ситуации.
Она не кричала, просто констатировала факт, глядя ему прямо в глаза
- Но это не значит, что надо распускать руки.
- Иначе ваш сын не понимает, его предупреждали, но он опустился до банального грабежа, телефона, мама Тимофея написала уже заявление, ребята подтвердят.
Отец Максима впервые встретил отпор, он привык, что пришел, доился «справедливости» криком, и ушел, и все будет так, как он сказал.
- Ваш сын должен быть наказан.
- Не вам решать, как наказать моего сына и кому это делать.
- Вы мне заплатите, деньги давайте.
- Да вы что? прямо так я должна вам заплатить? Тогда и вы платите моему сыну, вынужден порядок наводить, приводить в чувство зарвавшегося отрока, раз уж вы его воспитать не можете, а он растет редкостным… г*ном.
Отец Максима умчался из школы, директор сказала:
- Он теперь жалобы строчить начнет, школу виноватой сделает.
- Я вам компенсирую, но мой сын прав.
- Все же поговорите, чтобы руками…
- А что я должна сказать: грабят – отвернись, лгут – смолчи? Нет, пусть действует, но я ему расскажу, что бывает ответственность за действия, вот и все.
Отец Максима подал иск в суд на маму Коли, за взысканием компенсации морального вредила, потом, по совету юриста, привлек соответчика, школу. Он хотел 500 тысяч рублей, но суд присудил 70 тысяч рублей со школы. Папа Макса обжаловал это решение, прокуратура его поддержала, но сумма не изменилась.
…Согласно статье 28 Федерального закона от 29 декабря 2012 года № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» образовательная организация несет ответственность в установленном законодательством Российской Федерации порядке за невыполнение или ненадлежащее выполнение функций, отнесенных к ее компетенции, за реализацию не в полном объеме образовательных программ в соответствии с учебным планом, качество образования своих выпускников, а также за жизнь и здоровье обучающихся, работников образовательной организации.
…Частично удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции, … пришел к выводу о том, что ответственность по возмещению причиненного вреда здоровью Максиму. подлежит возложению полностью на образовательное учреждение - МБОУ «…».
Максим, когда вышел с больничного, оказался в изоляции. Нет, с ним разговаривали, не бойкотировали, но стали сторониться. Но в компании не завали, когда он хотел присоединиться к игре в футбол, то отказали прямо:
- Макс, мы без тебя, а то упадешь, синяк получишь, к папе побежишь. Мы уж сами как-то в футбол поиграем. А ты посиди в сторонке, подальше, а то мячик летает.
Тимку одного не оставляли, при этом его авторитет возрос, как сказал кто-то, за «храбрость духа», за то, что встал рядом с Колей и готов был нести ответственность. Максим расстраивался, отец прибегал к классной, чтобы решить вопрос, но та развела руками:
- Что вы от меня хотите? Одноклассники Максима обижают? Нет, разговаривают, в школе общаются, а дружить с ним я заставить не могу, это не в моей власти. Я должна им сказать: дети, дружите с Максимом? Им не по семь лет, этот вопрос он должен решить сам, а я сделала все, чтобы он не оказался в изоляции.
- Вы просто плохой педагог.
- Пусть будет так.
Он что-то еще кричал про влияние, про жалобы в вышестоящие инстанции, но это уже было бессильным громким шумом. Стена отчуждения, которую выстроил вокруг его сына коллектив, оказалась прочнее всех его угроз
Отец забрал документы Максима, перевел его в другую школу.
Класс же спокойно жил своей жизнью, возникали новые проблемы, конфликты, дети жили своей жизнью, но уже без потрясений.
*имена взяты произвольно, совпадение событий случайно. Юридическая часть взята из:
Определение Четвертого кассационного суда общей юрисдикции от 03.09.2025 N 88-19173/2025