Весеннее солнце заглядывало в окна, но на душе у меня было пасмурно. Я стояла у плиты, помешивая суп, который варила не для себя. Уже третью неделю в моей трёхкомнатной квартире жили «гости» — сестра мужа Лариса с мужем Витей и их семнадцатилетним сыном Димкой.
«Ненадолго, Наташенька, только пока свой ремонт закончим», — щебетала Лариса, закатывая в прихожую огромный чемодан. А за ним последовали пакеты, сумки, какие-то коробки. Они заняли большую комнату, расставили свои вещи, развесили одежду в шкафу, который мы с Сергеем планировали разобрать ещё в прошлом месяце.
Холодильник опустошался с космической скоростью. Моя кредитная карта тоже. А ещё карта Сергея, к которой у меня был доступ. Каждый день я видела уведомления о новых покупках: продуктовый на пять тысяч, хозяйственный на три, какой-то магазин одежды, кафе, автозаправка...
— Суп почти готов, — сказала я, не оборачиваясь, когда услышала шаги. — Можно накрывать на стол.
— Ой, Наташа, мы с Витей не будем обедать дома, — Лариса появилась на кухне уже при полном параде — накрашенная, в новой блузке. — Мы в кафе договорились с друзьями встретиться. А Димка в школе. Так что ты себе налей, а остальное в холодильник поставь, мы вечером разогреем.
Я молча кивнула, чувствуя, как внутри всё закипает сильнее, чем суп на плите. Лариса упорхнула, хлопнула входная дверь. Я механически выключила газ, накрыла кастрюлю крышкой и опустилась на табурет.
Телефон пискнул. Уведомление о списании: четыре тысячи рублей, ресторан «Белый аист». Это была карта Сергея. Я знала этот ресторан — он находился в двух шагах от офиса мужа. Но обедал он обычно в столовой напротив, за триста рублей. Значит, сегодня у него деловая встреча. Или не деловая?
Суп остывал. Я открыла приложение банка, чтобы проверить последние транзакции. И замерла. За последнюю неделю Сергей потратил почти восемьдесят тысяч рублей. Цветочный магазин, ювелирный салон, снова рестораны... У меня закружилась голова. Он что, завёл любовницу? Или просто решил, что мы настолько богаты, что можем сорить деньгами, пока его сестрица с семейством живёт у нас на всём готовом?
Я позвонила мужу. Он не взял трубку. Отправил сообщение: «Занят, перезвоню позже». Новое уведомление о списании: две тысячи рублей, магазин мужской одежды.
Тогда я приняла решение. Вошла в приложение банка и заблокировала карту мужа. Не отключила, не закрыла счёт — просто заблокировала карту. У меня было такое право — мы оформляли их вместе, на случай утери или кражи.
Затем я пошла в комнату Ларисы и Вити. Открыла шкаф, который они забили своими вещами. В углу стояла коробка с надписью «Документы». Я достала её, открыла. Сверху лежали какие-то квитанции, старые паспорта, свидетельства о рождении. А под ними — толстая пачка денег, перетянутая резинкой. Я пересчитала: двести тысяч рублей.
У меня потемнело в глазах. Всё это время они жили у нас «на мели», питались за наш счёт, пользовались нашей техникой, водой, электричеством, а сами копили деньги? На что? На новую машину? На отпуск?
Я положила деньги обратно, закрыла коробку и вернула на место. Потом сделала несколько фотографий на телефон — коробки, денег, шкафа. Просто так, на всякий случай.
Вечером вернулся Сергей. Усталый, но довольный. С букетом цветов.
— Это тебе, — улыбнулся он, протягивая розы.
— Спасибо, — я взяла букет. — Сергей, нам нужно поговорить.
— Давай завтра? — он потянулся, зевнул. — Я сегодня вымотался. Где там Лариска с Витьком? Они ужин приготовили?
— Нет, — отрезала я. — Они в кафе с друзьями. А потом, видимо, будут ждать, когда я им ужин приготовлю. Или ты.
— Ну, тогда давай закажем что-нибудь, — он потянулся к телефону. — Я угощаю.
— На какие деньги, Серёжа? — спросила я тихо. — На те, которые ты тратишь в ресторанах? Или на те, которые твоя сестра прячет в коробке из-под обуви?
Он замер с телефоном в руке.
— О чём ты?
— О том, что я заблокировала твою карту, — я посмотрела ему прямо в глаза. — Потому что ты тратишь деньги так, будто мы миллионеры. А мы не миллионеры, Серёжа. Мы обычная семья со средним доходом, ипотекой и кредитом за машину. И ещё с тремя нахлебниками, которые жрут наши продукты, тратят нашу воду и электричество, а сами копят деньги в коробке.
Сергей побледнел.
— Ты рылась в их вещах? — это всё, что его волновало.
— Да, рылась! — я почувствовала, как дрожит голос. — Потому что я хотела понять, почему мы должны их содержать! Они живут у нас уже три недели! Они обещали неделю, максимум две! А сами даже за хлебом ни разу не сходили! Всё на мне — готовка, уборка, стирка!
— Наташа, успокойся, — Сергей попытался взять меня за руку, но я отдёрнула её.
— Не трогай меня, — процедила я. — Я хочу знать, куда ты тратишь деньги. Цветы, рестораны, ювелирный магазин... У тебя кто-то есть?
— Что?! — он искренне удивился. — Нет, конечно! Я... я готовил тебе сюрприз.
— Какой ещё сюрприз? На восемьдесят тысяч?
Сергей вздохнул, потёр переносицу.
— Через две недели десять лет, как мы вместе. Я хотел сделать тебе подарок. Кольцо, ужин в ресторане, путёвку на выходные... Это должен был быть сюрприз.
Я молчала, переваривая информацию. С одной стороны, это объясняло расходы. С другой...
— А твоя сестра? Почему она не может платить за себя и свою семью? Почему мы должны их кормить, если у них есть деньги?
— Какие деньги? — Сергей нахмурился.
— Двести тысяч в коробке из-под обуви! — я чуть не сорвалась на крик. — Они лежат там, пока я покупаю продукты на шесть человек вместо двух!
Дверь хлопнула, и в прихожей послышались голоса Ларисы и Вити. Они вернулись весёлые, разговорчивые.
— О, Серёжка уже дома, — Лариса заглянула на кухню. — А что у нас на ужин?
Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
— Кормушка закрыта! — сказала я громко и чётко. — Я заблокировала карту мужа и выгоняю вас из своей квартиры.
Лариса застыла с открытым ртом. Витя, маячивший в коридоре, тоже замер.
— Наташа! — Сергей попытался схватить меня за руку, но я увернулась.
— Нет, Серёжа, хватит, — я повернулась к Ларисе. — У вас есть деньги. Я видела. Двести тысяч в коробке. Почему вы живёте за наш счёт? Почему я должна вас кормить, обстирывать, убирать за вами? Вы обещали неделю, максимум две. Уже три недели прошло!
— Ты рылась в наших вещах? — возмутилась Лариса. — Да как ты...
— В своём шкафу я рылась! — перебила я её. — В своей квартире! И обнаружила, что вы обманываете нас всё это время! «Ой, денег нет, ремонт дорогой». А сами копите на что? На новую машину?
Лариса побагровела. Витя вышел из тени, встал рядом с женой.
— Это не твоё дело, на что мы копим, — сказал он тихо. — Мы не обязаны отчитываться.
— Верно. Но и я не обязана вас содержать, — я скрестила руки на груди. — Завтра чтобы духу вашего тут не было.
— Серёжа! — взвизгнула Лариса. — Ты что, позволишь своей жене так с нами разговаривать? Мы же семья!
Сергей стоял между нами, бледный, растерянный. Я видела, как он мечется между лояльностью к сестре и ко мне.
— Наташа, давай всё обсудим спокойно, — начал он.
— Нечего обсуждать, — отрезала я. — Либо они съезжают завтра, либо съезжаю я. И да, я не шучу насчёт твоей карты. Она заблокирована. Пока мы не решим этот вопрос, я не разблокирую её.
Я вышла из кухни, прошла в спальню и закрыла за собой дверь. Руки дрожали, сердце колотилось как сумасшедшее. Я никогда раньше так не разговаривала ни с мужем, ни с его родственниками.
За дверью слышались голоса — сначала приглушённые, потом всё громче. Лариса плакала, Витя басил что-то про неуважение, Сергей пытался всех успокоить. Я сидела на кровати, глядя в одну точку. Не знаю, сколько прошло времени — может, час, может, больше. Наконец в дверь тихонько постучали.
— Наташа, — голос Сергея звучал устало. — Можно войти?
Я не ответила, но и не закрыла дверь на ключ. Он вошёл, осторожно, будто в клетку с тигром.
— Они уезжают завтра, — сказал он после паузы. — Я поговорил с Ларисой. Они... они действительно копили деньги. На операцию для Димки. У него проблемы с позвоночником, нужна операция. Но она не хотела нам говорить, думала, справятся сами.
Я молчала. Что-то не сходилось в этой истории.
— Если им нужны деньги на операцию, зачем тогда обедать в кафе? Зачем покупать новую одежду? — спросила я тихо. — И почему они не могут платить за еду, которую едят в нашем доме?
Сергей сел рядом со мной на кровать.
— Я не знаю, — честно ответил он. — Лариска всегда была такой. Любит красивую жизнь, даже когда денег нет. Наверное, думала, что мы не заметим.
— Я заметила, — сказала я. — Я всё замечаю, Серёжа. И то, как она смотрит на меня, будто я прислуга. И то, как они никогда не убирают за собой. И то, как ты всегда принимаешь их сторону.
— Я не...
— Принимаешь, — перебила я его. — Всегда. «Ну, они же семья», «Ну, им же тяжело», «Ну, это же временно». А про меня ты подумал? Про то, как мне тяжело? Про то, что я тоже семья — твоя семья?
Сергей опустил голову.
— Прости, — пробормотал он. — Я не думал, что тебе настолько тяжело. Мне казалось, ты справляешься.
— Я справляюсь. Но это не значит, что мне легко.
Мы сидели молча, каждый в своих мыслях. Потом Сергей нерешительно взял меня за руку.
— Нам с тобой тоже нужно поговорить, — сказал он. — Про деньги, про то, как мы их тратим. Про то, что я не должен был готовить тебе сюрприз за твоей спиной.
— И про то, как мы общаемся с твоими родственниками, — добавила я. — Про границы.
— И про это тоже, — кивнул он. — Но сначала я хочу, чтобы ты знала: я на твоей стороне. Всегда. Даже когда кажется, что нет.
Я хотела верить ему. Правда хотела. Но что-то внутри меня сломалось сегодня — доверие, которое раньше было безоговорочным.
— Докажи, — сказала я.
Утром Лариса, Витя и Димка собирали вещи. Сергей вызвал им такси до вокзала — они решили вернуться в свою квартиру, несмотря на незаконченный ремонт.
Лариса не смотрела на меня, только поджимала губы и демонстративно вздыхала. Витя был мрачен, но вежлив. Димка, который всё это время был тише воды ниже травы, казалось, даже обрадовался возвращению домой.
— Ну, бывайте, — буркнул Витя, пожимая руку Сергею.
— Позвони, когда доберётесь, — сказал Сергей.
Лариса прошла мимо меня, даже не попрощавшись. У самой двери она остановилась.
— Знаешь, Наташа, — сказала она, не оборачиваясь, — я всегда думала, что ты хорошая женщина. А ты... ты даже сестре мужа не можешь помочь.
Я промолчала. Не было смысла объяснять ей, что помощь и использование — разные вещи. Что можно было просто попросить, честно рассказать о проблемах Димки, и я бы сама предложила помощь. Но она не умела просить — только брать.
Когда дверь за ними закрылась, в квартире стало тихо. Непривычно тихо. Я прошла на кухню, поставила чайник.
— Знаешь, я проверил то, что Лариска сказала про операцию, — Сергей появился в дверях, задумчивый. — Позвонил маме. Она ничего не знает ни про какую операцию. У Димки правда есть сколиоз, но лёгкой степени. Никакой операции ему не назначали.
Я кивнула. Я так и думала.
— Я не хочу больше видеть их в нашем доме, — сказала я тихо. — По крайней мере, пока.
— Я понимаю, — Сергей сел напротив меня. — И я... я хочу извиниться. За всё это. За то, что не видел, как тебе тяжело. За то, что позволил им сесть тебе на шею. За то, что не был на твоей стороне.
Я смотрела на него — усталого, растерянного, но искреннего. И чувствовала, как внутри медленно тает ледяной ком обиды.
— Ты разблокируешь мою карту? — спросил он с лёгкой улыбкой.
— Разблокирую, — кивнула я. — Но при одном условии. Мы будем вместе решать, на что тратить деньги. Особенно большие суммы. Никаких сюрпризов за восемьдесят тысяч.
— Договорились, — он протянул мне руку, и я пожала её. — И ещё одно условие.
— Какое?
— Никаких родственников без твоего согласия. Никогда.
Я улыбнулась. Первый раз за много дней.
— Вот это правильное условие.
Мы пили чай в непривычной тишине. Квартира снова была нашей. Только нашей. И хоть предстояло ещё много разговоров — о деньгах, о границах, о доверии — я чувствовала, что мы на верном пути.
Иногда нужно просто закрыть кормушку, чтобы понять, кто действительно ценит тебя, а кто просто пользуется твоей добротой. И иногда нужна решительность, чтобы защитить то, что тебе дорого — свой дом, свои отношения, своё достоинство.
Я не жалела о своём поступке. Ни капли. Когда-нибудь, может быть, мы помиримся с Ларисой и её семьёй. Но теперь это будут совсем другие отношения. С чёткими границами и взаимным уважением. Или никаких отношений вообще.
А пока мы с Сергеем учились заново быть семьёй. Настоящей семьёй, где оба — на одной стороне. Против всего мира, если понадобится.