Алина не отвечала на звонки уже четвёртый месяц. Долгие месяца тишины.
И вот наконец ответила:
— Алло…
— Алина, ты сможешь меня когда-нибудь простить? Я скучаю по тебе, по детям... У меня есть шанс? — голос сорвался на последних словах.
Пауза. Такая долгая, что я уже решил — она снова сбросит.
— Валера...
Всего одно слово, но в нём столько усталости! Я зажмурился, представляя её лицо. Те самые карие глаза, в которых когда-то читал бесконечную любовь, а теперь...
— Я устала от твоих обещаний — её голос звучал как натянутая струна.
— Я изменился. Честно! Бросил пить. Даже работу нашёл нормальную. Помнишь, ты всегда говорила, что я должен взяться за ум?
— Помню много чего, Валера.
Каждое её слово — как удар. Но я продолжал:
— Дети как? Максим всё ещё футболом занимается? А Настя... она как?
— Не смей! — голос стал резче бритвы. — Не смей сейчас играть заботливого отца!
Тишина повисла, между нами, тяжёлая, как свинцовые тучи перед грозой.
— Алин... я знаю, что не имею права просить. Знаю, что всё испортил. Но дай мне встретиться с тобой. Один раз. Просто поговорить.
— Зачем?
Вопрос прозвучал так просто, а ответить на него оказалось сложно. Зачем? Чтобы попросить прощения? Чтобы объяснить? Или просто чтобы увидеть её лицо?
— Чтобы ты поняла: я больше не тот человек, который разбил нашу семью.
Смех… Горький, как полынь:
— Валера, ты же понимаешь, что это не первый раз? Сколько раз ты мне обещал измениться? Сколько раз я верила?
— Но сейчас по-другому!
— По-другому? — в голосе появилась злость. — А помнишь день рождения Насти? Когда ты пришёл пьяный и устроил скандал перед всеми гостями? Или, когда я лежала в больнице с воспалением, а ты...
— Хватит! — не выдержал я. — Я помню всё! Каждый свой поступок, каждое слово... Думаешь, мне легко с этим жить?
— А мне, думаешь, легко было?
Её голос дрогнул. И в этой дрожи я услышал то, что искал — боль. Она всё ещё болела. А значит, всё ещё любила? Или просто не могла забыть?
— Давай встретимся завтра вечером. В нашем кафе, помнишь? Где мы первый раз...
— Помню — перебила она. — Но это ничего не изменит, Валера. Ничего.
Гудки в трубке. Она повесила.
Я опустился на диван и закрыл глаза. Завтра... Завтра я увижу её. Впервые за три месяца.
В кафе
Кафе выглядело точно так же, как семь лет назад. Те же клетчатые скатерти, тот же аромат свежей выпечки, та же официантка с добрыми глазами... Только мы изменились.
Алина сидела за столиком у окна, спиной ко мне. Узнал её сразу — по изгибу шеи, по тому, как она накручивала прядь волос на палец, когда нервничала.
— Привет — сказал я, подходя.
Она обернулась. Боже... Как же она похудела! И эти тени под глазами...
— Садись.
Я сел напротив, и между нами легла невидимая стена. Семь лет брака, двое детей, тысячи счастливых и несчастных дней — и вот мы сидим как чужие люди.
— Ты действительно бросил пить? — спросила она без предисловий.
— Девяносто три дня уже — ответил честно. — Считаю каждый день.
Алина кивнула, но в глазах не отразилось ни удивления, ни одобрения.
— Звучит как правда.
Официантка подошла принять заказ. Алина попросила чай с лимоном — как всегда, когда нервничала. Я — просто воду.
— Дети спрашивают обо мне? — не удержался я.
— Максим иногда. Настя... она маленькая ещё, но понимает, что папы уже давно нет дома.
— Я хочу их увидеть.
— Знаю.
— И?
Алина долго молчала, разглядывая свои руки. Обручальное кольцо она всё ещё носила...
— Не знаю, Валера. Честно — не знаю.
— Что тебе нужно от меня? Что я должен сделать, чтобы ты поверила?
Она подняла глаза. В них плескалась такая усталость, что мне стало больно.
— Время. Мне нужно время.
— Сколько?
— Не знаю.
Мы сидели молча, пока официантка не принесла заказ. Алина медленно помешивала чай, я делал глотки воды. Каждый звук в кафе казался оглушительным — звон ложечек, смех за соседним столиком, шипение кофе-машины...
— А помнишь наше первое свидание? — рискнул я. — Ты опоздала на полчаса и сказала, что это потому, что не могла выбрать платье.
Уголки её губ чуть дрогнули:
— А ты заказал за меня кофе и успел его выпить, пока ждал.
— И ещё пирожное съел.
— Моё пирожное! — впервые за вечер в её голосе появились живые нотки.
— Зато потом целый месяц покупал тебе пирожные в качестве извинения.
Алина улыбнулась. Всего на секунду, но улыбнулась! И мне показалось, что стена между нами стала чуть тоньше.
— Валер... — начала она, но тут её телефон зазвонил.
— Мама, Настя упала и плачет! — услышал я детский голос Максима.
Алина вскочила.
— Я сейчас буду! Где она упала? На детской площадке? Хорошо, постарайся успокоить её, я уже еду! А где тётя Нина?
— Она рядом. Успокаивает Настю…
— Хорошо… Я уже еду!
Она бросила деньги на стол и рванула к выходу. Я — за ней.
— Алин! Я поеду с тобой!
Она остановилась у двери, обернулась. В глазах метался страх — материнский...
— Валера, я...
— Пожалуйста. Это же Настя.
Долгая секунда раздумий:
— Хорошо. Но только довези.
Мы молча сели в мою машину. Алина нервно теребила ремень безопасности, я превышал скорость на каждом повороте.
— Может, стоит вызвать скорую? — спросил я.
— Максим сказал, она плачет. Если бы было что-то серьёзное, он бы...
Голос сорвался.
Я протянул руку и накрыл её ладонь своей. На секунду. Всего на секунду, но она не отдёрнула руку.
— Я соседку попросила присмотреть за ними. Видимо не уследила…
— Всё будет хорошо — сказал я тихо.
И вдруг понял: что бы ни случилось дальше, я всегда буду рядом. Если не как муж — то, как отец. Как тот, кто любит этих людей больше собственной жизни. Даже если они никогда не простят меня...
Детская площадка встретила нас звуками плача. Настя сидела на песке возле качелей, держась за коленку, а Максим стоял рядом — растерянный, испуганный. Рядом стояла соседка тётя Нина.
— Мама! — завизжала малышка, увидев Алину.
Я остался у машины, смотрел, как моя жена... обнимает дочку, осторожно осматривает ссадину. Максим заметил меня и замер. Соседка видимо рассказывала, как это случилось…
— Папа? — негромко позвал он.
Сердце сжалось. Столько времени я не видел своих детей.
— Привет, сынок.
Он сделал шаг ко мне, потом остановился, неуверенно глянул на маму.
— Всё нормально, Максим — сказала Алина, не поднимая головы. — Папа помог мне добраться.
Максим подбежал и крепко обнял меня. Я закрыл глаза, чувствуя, как что-то ломается внутри. Его запах — детский шампунь и мороженое. Его худенькие плечи под моими руками...
— Я скучал, пап.
— И я, сынок. Очень.
— А почему ты не приходишь домой? — спросил он, отстраняясь. — Мама говорит, что ты занят, но я знаю, что это неправда.
Из горла пропал голос. Что сказать ребёнку? Что папа — никак не мог завязать с питьём? Что он разрушил семью своими руками?
— Макс... это сложно объяснить.
— А я умный! — настойчиво сказал он. — Учительница говорит, что я самый умный в классе!
— Знаю, сынок. Просто... иногда взрослые делают глупости. И потом пытаются их исправить.
— А ты исправишь?
Я посмотрел на Алину. Она разговаривала с Настей, но я видел — она слушает каждое наше слово.
— Стараюсь.
— Мам, а можно папа пойдёт с нами домой? — вдруг спросил Максим. — Настьке больно, а папа сильный, он поможет её донести!
Алина замерла с дочкой. Настя перестала плакать и с любопытством разглядывала меня.
— Папа? — неуверенно протянула она ручки.
И я сломался окончательно.
— Можно я её понесу? — хрипло спросил у Алины.
Она колебалась. Видел, как борются в ней материнский инстинкт и обида.
— Хорошо. Но только до дома.
Настя обняла меня за шею, уткнулась носом в плечо.
— Папа, а где ты живёшь теперь?
— Далеко, малышка.
— А почему далеко? Ты же наш папа!
Из моих глаз предательски полились слёзы. Хорошо, что дочка не видела.
Мы шли молча — я с Настей на руках, рядом Максим, за нами Алина. Как обычная семья, возвращающаяся домой после прогулки. Только мы больше не семья...
У подъезда я осторожно поставил Настю на землю.
— Ну что, девочки, мальчики, до свидания, — попытался улыбнуться я.
— Пап, а можно... — начал Максим.
— Максим, идём домой — строго сказала Алина. — Насте нужно обработать коленку.
— Но мам...
— Идём!
Дети послушно потопали к лифту. Я остался с Алиной у подъезда.
— Спасибо — тихо сказала она. — За то, что помог.
— Они скучают, Алин. Максим... он же понимает, что происходит.
— Знаю.
— Может, иногда... по выходным...
— Не сейчас, Валера.
— Когда?
Она оперлась спиной о стену, закрыла глаза.
— Не знаю. Мне нужно подумать.
— О чём думать? Это мои дети!
— И моя боль! — вспыхнула она. — Моя боль, мои бессонные ночи, мои слёзы! Ты думаешь, легко объяснять детям, почему папа не приходит домой? Почему он выбрал бутылку вместо нас?
— Я не выбирал...
— Выбирал! Каждый день, каждый вечер! — голос сорвался на крик. — А я оставалась с детьми и придумывала сказки о том, что папа в командировке!
— Алин, прости меня. Ради детей. Я действительно изменился.
Она открыла глаза. Посмотрела так, словно видела меня насквозь.
— Знаешь, что самое страшное? Я до сих пор люблю тебя. Вот стою и думаю — какая же я дура! После всего, что ты сделал...
— Тогда дай нам шанс!
— У нас было много шансов, Валер. И каждый раз я думала:
"Ну вот, теперь точно всё изменится." А потом ты снова приходил пьяный и...
Алина выпрямилась, взяла себя в руки:
— Мне пора.
— Подожди!
Она остановилась, не оборачиваясь.
— В субботу Максиму исполняется восемь лет. Он хочет пойти в кино, а потом в пиццерию. Если... если ты действительно изменился, приходи. В два часа к кинотеатру "Родина".
— Серьёзно?
— Но учти — если ты подведёшь его в день рождения, я никогда... слышишь, никогда тебя больше не прощу.
Они зашли в лифт. Дверь лифта закрылась.
Я остался один в пустом холле, но впервые за эти месяцы в груди появилось что-то похожее на надежду.
Суббота. День рождения сына.
У меня есть пять дней, чтобы доказать себе и им: я действительно могу быть отцом. Настоящим отцом.
Впервые за долгое время не было отчаяния.
Была решимость.
Суббота. Два часа дня
Я стоял у кинотеатра "Родина" уже полчаса, в руках большая коробка с конструктором — Максим давно мечтал о космическом корабле Лего. В кармане лежали билеты на мультфильм про супергероев и столик в пиццерии был забронирован на четверых.
На четверых...
Сердце колотилось как сумасшедшее. А что, если они не придут? Что если Алина передумала? Что если...
— Папа!
Максим мчался ко мне сломя голову, рюкзак подпрыгивал на спине. За ним шла Алина с Настей за руку. Они пришли. Пришли!
— С днём рождения, сынок! — я поднял его на руки, закружил. — Восемь лет! Ты же теперь совсем взрослый!
— Пап, а что в коробке? — Максим с любопытством разглядывал подарок.
— Увидишь после кино. Это сюрприз!
— А можно подсказку?
— Летает в космосе и стреляет лазерами — подмигнул я.
— Космический корабль?! — взвизгнул он от восторга. — Мам, слышала? Папа купил мне космический корабль!
Алина стояла чуть в стороне, наблюдала за нами. На лице — осторожность, но уже не та ледяная стена, что была в кафе.
— Привет, принцесса — присел я на корточки перед Настей. — Как коленка?
— Уже не болит! — гордо показала она пластырь с мультяшными героями. — А ты правда сегодня с нами будешь?
— Правда, малышка.
— А почему ты не живёшь с нами?
Максим замер, Алина напряглась. Все ждали ответа.
— Потому что... папа делал плохие поступки. И теперь учится быть хорошим.
— А когда научишься?
— Очень стараюсь научиться быстрее.
Настя серьёзно кивнула:
— Мама говорит, что учиться никогда не поздно.
Я поймал взгляд Алины. Она отвернулась, но я успел заметить — глаза влажные.
— Ну что, герои, кино начинается через десять минут! — объявил я. — Попкорн будем брать?
— Да! — хором закричали дети.
В кинозале мы сидели так: Максим рядом со мной, Настя между мной и Алиной. Как настоящая семья. Дети смеялись над приключениями мультяшных героев, а я украдкой смотрел на жену. Она тоже улыбалась, и морщинка усталости между бровей почти разгладилась.
В середине фильма Настя задремала, положила голову мне на руку. Я замер, боясь пошевелиться. Максим увлечённо следил за погоней на экране.
— Пап, а можно мы ещё раз придём в кино? — прошептал он во время титров.
— Если мама разрешит.
Алина услышала и едва заметно кивнула.
В пиццерии дети болтали наперебой, рассказывали про друзей, новые игры... Я слушал, запоминая каждую мелочь.
— А помнишь, пап, как мы ездили на дачу к деду? — вдруг спросил Максим. — И ты показывал, как рыбу ловить?
— Конечно помню. Ты тогда первого карася поймал.
— И мы его приготовили на костре!
— А я испугалась огня — добавила Настя. — Но ты меня на руки взял, и я перестала бояться.
Алина молча слушала.
— Мам, а можно мы опять на дачу поедем? Все вместе? — спросила Настя.
— Дачу продали, солнышко, — тихо ответила Алина.
Повисла пауза. Да... Ещё одна потеря. Ещё одно следствие моих "подвигов".
— Ничего — сказал я. — Мы новую дачу найдём. С большим садом и качелями.
— А ты будешь с нами жить? — спросила Настя.
Все замерли. Максим внимательно смотрел на маму, ожидая ответа. Алина сжала губы.
— Настенька, это... сложный вопрос — начал я.
— А что тут сложного? — не унималась дочь. — Ты наш папа, мама — наша мама. Семья должна жить вместе!
— Из уст младенца… — еле слышно пробормотала Алина.
После пиццерии мы пошли в парк. Дети бежали впереди, мы с Алиной шли молча. Наконец она заговорила:
— Ты хорошо провёл день.
— Спасибо, что дала мне этот шанс.
— Они скучают по тебе. Особенно Максим. Он постоянно спрашивает, когда ты вернёшься.
— А что ты отвечаешь?
— Что не знаю.
Мы остановились у скамейки. Дети играли на детской площадке в десяти метрах от нас.
— Алин, я понимаю, что прощение не приходит за один день. И не после одного хорошего дня. Но дай мне попытаться заслужить его.
Она долго молчала, смотрела на детей.
— Знаешь, что меня больше всего пугает? Что я снова поверю. А ты снова сорвёшься.
— Я исправился. Работаю. И каждое утро встаю с одной мыслью — как вернуть семью.
— А если не получится вернуть? Если я не смогу довериться снова?
Я взял её за руку. Она не отдёрнула.
— Тогда я буду просто хорошим отцом. Буду приходить на дни рождения, забирать детей по выходным, помогать с уроками. Я не исчезну из их жизни больше никогда.
— Обещаешь?
— Клянусь.
Алина вздохнула глубоко-глубоко.
— Хорошо. Но медленно, Валер. Очень медленно. Сначала встречи с детьми. Потом посмотрим.
— Сколько угодно медленно.
— Пап, мам, идите к нам! — закричал Максим с горки. — Тут такой вид классный!
Мы подошли. Действительно — с горки был виден весь город. Солнце садилось за горизонт, окрашивая небо в красноватый цвет.
— Красиво — сказала Алина.
— Как в сказке! — добавила Настя.
— А в сказках всё хорошо заканчивается? — спросил Максим.
— Не всегда сразу — ответил я. — Но если очень стараться...
— То обязательно заканчивается! — закончила Настя и обняла нас всех разом.
Мы стояли на детской горке — я, моя семья, которую чуть не потерял, и смотрели на закат. Впереди было много работы, много разговоров, много маленьких шагов навстречу друг другу.
Но впервые за долгое время я верил: у нас получится.
У каждого должен быть второй шанс. Особенно у тех, кто готов его заслужить. И идёт к этому.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍