- Когда я вырасту большая. Глава 33.
Савелий посмотрел на девчушку с удивлением. Круглолицая, веснушчатая, она не отличалась худобой.
«Среди девчонок не считается красавицей, - мелькнуло в голове у парня. - Как можно такую обидеть!»
Он взялся за её протянутую руку, и решительно вывел в центр комнаты. Савелию показалось, что люди вокруг замерли, и что всеобщие взгляды направлены на них. Его недавние мысли о своей несчастной судьбе растворились. Молодая рыжеволосая девушка, что медленно двигалась в одном с ним ритме и не смеющая поднять глаз, завладела его вниманием. Белеющий пробор делил её волосы на две равные половинки, украшенные у висков тонкими, почти прозрачными кудряшками. Это было всё, что мог увидеть Савелий с высоты своего роста: волосы и опущенные ресницы медного цвета.
Он не слышал ни музыки, ни слов. Ему казалось, что с ним случилось что-то странное, никогда не переживаемое им раньше. О том, что танец закончился, он узнал, посмотрев кругом. Парочки расходились. Некоторые откровенно держались за руки, некоторые девчонки спешили убежать от своего слишком навязчивого кавалера.
Его партнёрша опустила руки и, не поднимая головы, пошла прочь.
- Подожди, - окликнул её Савелий, - давай я тебя провожу?
Андрюха, быстро подошедший сзади, похлопал его по плечу:
- Даже не думай, понял?
- Почему? - спросил Савелий, заложив руки в карманы брюк.
- Сам не догоняешь? Так я тебе объяснить могу! - Андрюха засучил рукава, демонстрируя серьёзность своих намерений.
- Ладно, ладно, чего ты разгоношился? Может, у девушки спросим, кто её сегодня проводит, - предложил Савелий. - А там посмотрим, может, драться и не стоит...
- Не девушка это. Сестра моя младшая. Видишь, дурная ещё, маленькая. Была бы в уме, пошла бы сама мужика на танец приглашать! Позорище! - Андрюха зло посмотрел на сестру, и плюнул на пол.
Девушка подошла к стайке подружек. Вместе они отправились к гардеробу, не переставая тихонько посмеиваться и живо переглядываться. Савелий миролюбиво протянул руку заботливому брату:
- Ладно, Андрюха. Мир? И в мыслях не было тебя обидеть.
Тот помедлил, но всё-таки пожал протянутую ладонь.
- Мир... Только к Варьке не суйся. Я, хоть и помладше тебя буду, за сестру глотку перегрызу.
Савелий кивнул, соглашаясь. В этот момент он и правда думал, что не стоит парня расстраивать из-за такой ерунды. Подумаешь, один танец с малолеткой. Но вдруг что-то будто толкнуло его в спину. Савелий обернулся и увидел зелёные глаза Вари, светившиеся на лице как две свечи в полумраке старой церкви. Сердце ухнуло, и как будто ударилось сильно в груди. Парню показалось, что пол под ногами и потолок над ним покачнулись, он опёрся на стену и закрыл глаза.
Прошло лишь несколько секунд, а ему показалось, целая вечность. Народ разошёлся, в зале остались только сторож да пара ребят, сматывавшие какие-то провода, и перекидываясь непонятными для Савелия словами.
На улице стало морозно. Дым поднимался ровно вверх, становясь продолжением испускавшей его трубы. Свет от редких фонарей рисовал в ночной черноте яркие жёлтые мечи, прокалывавшие небо. Щекам, заросшим густой чёрной щетиной, холод был не страшен. Защипало нос изнутри и снаружи, и руки сами запросились в мягкое нутро овчинного тулупа. Савелий рассмеялся, задрав высоко голову. Тёплый пар в ту же секунду растаял в воздухе, открыв ему весь звёздный свод, усеянный мелкой россыпью белых звёзд. Под ногами заскрипел снежок, будто рассказывая неизвестный стишок, повторяя размеренный валеночный ритм.
В эту ночь Савелий не слышал ни кряхтение отца, ни ворчание матери. Ему снилась старая церковь с высокими сводами, тонкие бледные лица, время от времени прячущиеся за трепетом белых голубиных крыльев. И широко распахнутые зелёные глаза, что зажгли в его сердце неведомый раньше огонь.
***
Собрав детей к поступлению в детский сад, Маруся взялась за себя. Одежды было немного. Как у всех, пара юбок, пара кофточек, которые можно было носить, чередуя между собой. Пара платьев, добавив к которым яркие пластмассовые бусы, можно было превратить их в «выходной» наряд.
Надевая юбку через голову, она подумала, что забыла расстегнуть молнию. Но, не тут-то было. Молния была расстёгнута, но юбка не налезала. Маруся покачала головой. Честно говоря, она и раньше была тесновата, приходилось втягивать животик, чтобы выглядеть прилично. Вторая юбка тоже оказалась отчаянно мала.
Женщина села на кровать и принялась изучать изнанку. Распарывать было бессмысленно. Выточки были не так велики, запаса на поясе, чтобы перешить пуговицу, тоже не было. Руки безвольно легли на колени. Похудеть за неделю, да ещё и во время Новогодних праздников точно не получится. Денег почти не осталось. Сколько радости испытала Маруся, покупая одежду детям, столько же разочарования ждало её сейчас.
Она, подумав, открыла шифоньер. Опустилась перед ним на колени, выгребла с нижней полки разные отрезы ткани: большие и маленькие, цветные и однотонные. Маруся знала все свои кусочки наперечёт. Знала, на полке нет ничего, что сгодилось бы на юбку. Но с упорством золотоискателя разворачивала каждый отрез, чтобы так же аккуратно свернуть его обратно.
Вдруг из полотенечного отреза выскользнул кусок грубой коричневой материи с тонкой грязно-белой полосой, похожей на седой волос в молодой женской шевелюре. Маруся развернула его, широко раскинув руки. На первый взгляд на юбку должно хватить. Да и на второй тоже. Маруся поднялась с коленей, развязала поясок халата. Приложила ткань к бёдрам и поёжилась от неприятного прикосновения. Затем потёрла её, будто стирая, и распрямила. На куске остались заломы. Женщина представила, как неопрятно будет смотреться такая юбка, мнущаяся при каждом удобном случае, и вздохнула.
Накрыв ужин к возвращению Данилы, она залпом выпила полстакана холодного молока. Положила в большую тарелку крупные куски гуляша, горку исходящего паром рассыпчатого картофельного пюре, и щедро сдобрила коричнево-красной подливой с кусочками моркови и лука. Мясо для Леночки она порезала так мелко, как не справилась бы мясорубка. Для Кирюши - чуть крупнее. Детям положила по паре столовых ложек гарнира, выбрав жидкую подливу без овощей.
Ребята ползали по кровати, смеясь, переваливаясь друг через друга и упираясь головами в большие подушки. Пара тяжёлых кресел надёжно блокировали три четверти опасного кроватного края, и Мария каждый раз вздрагивала в соседней комнате, услышав шум.
- Сейчас придёт папа, он вас покормит. Маме нужно по делам сходить, - она заткнула подушку между спинкой кресла и стеной.
Данила вернулся в начале седьмого. Маруся чмокнула его в холодную щёку:
- Я к Кате сбегаю. Детей покорми сам. Буду скоро, - и выбежала на улицу.
Её быстрая тень мелькнула за окнами, освещённая ярким полумесяцем. Данила скрестил руки на груди:
- Вот так, детки! Мама ещё на работу не вышла, а уже распоряжается нами, как хочет. То ли ещё будет, сдаётся мне... Ну что, давайте есть садиться. Кто быстрее всех съест? Кто вырастет самый большой? Сейчас посмотрим!
***
Дом хромоногой Кати-швеи стоял почти на конце деревни. Марусины костяшки дробно постучали в узорчатое морозное окно. Отодвинулась штора и показалось улыбающееся женское лицо. Маруся обмела валенки огрызком веника, валявшегося в сенях, и вошла в дом. Потолки были низкие, кухня маленькой. В центре просторной залы стоял круглый стол, очевидно, служивший ещё Катиной бабушке. Вязаная скатерть висела криво, длинные кисти с одной стороны доставали почти до пола. На столе стояла швейная машинка с блестящим колёсиком, от которого отходила ручка. Из-под лапки вылезала белоснежная кружевная сборка. За машинкой стояла глубокая тарелка с жареной картошкой, в которой помещалась пара красных солёных помидор. На шкафу стояли деревянные болванки с натянутыми на них ондатровыми и норковыми шапками-формовками. На проволоке, натянутой вдоль печи, висела пара маленьких, с длинной белой шерстью, козьих шкурок. Телевизор на длинноногой тумбочке в углу комнаты пел то мужским, то женским голосами. Экран старательно транслировал ползущую рябь. Три девочки разных возрастов сидели на диване, поджав ноги, и старательно пялились в телевизор. Время от времени они вспоминали о тарелках с жареной картошкой и солёными помидорами, стоящими у них на коленях, и отправляли еду в рот. Маруся через силу улыбнулась, представив, как будет пахнуть её одежда и волосы после возвращения домой.
- Проходи, - сказала Катя, вытирая руки о бока замызганного халата. - Ткань, смотрю, принесла, - она протянула пухлые пальцы к отрезу в замерших руках гостьи.
- Ага, - подтвердила Маруся. - Юбку сшей, пожалуйста, Кать. На работу скоро выходить,- она расстегнула пуговицы полушубка.
- Юбку - так юбку, - сказала равнодушно швея.
На стол запрыгнула белая кошка, понюхала тарелку, и облизнулась розовым влажным языком.
- Брысь! - крикнули одновременно три девочки, не поворачивая голов.
Кошка мягко приземлилась на деревянный пол, и Маруся поняла, что хозяйки определяют кошачье передвижение по комнате по характерным, еле различимым, звукам.
- Снимай, - сказала Катя таким же тоном, каким её дочери гоняли кошку. - Да, мать, раздалась, раздобрела ты... - она сняла с шеи тонкую змейку портновского метра, наощупь нашла железную скобу, обозначающую её начало. Нашла на столе вырванный из множества других тонкий серый лист настенного календаря, извлекла из кармана огрызок школьного карандаша. Сняла мерки с Маруси, записала три цифры столбиком. Поцокав языком, разложила отрез на свободном полуметре дивана, склонилась над ним низко. Провела ладонями, будто собираясь шептать заклинания.
- Полоса идёт поперёк... Поперёк... - повторила она, и оглянулась на Марусины бёдра, как будто желая убедиться, что им «поперёк» однозначно противопоказан. - Ну и ладно, Да ведь, Марусь?
Та промолчала. Катя брала недорого, шила быстро. Могла и нарядное платьишко сварганить из остатков, и обувь кожаную подшить, и шапку соорудить. Да и идти в деревне было больше не к кому. Фуфайки, что Катины умелые руки украшали заплатками, служили своим хозяевам не один год, прежде чем из швов начинала показываться серая некрасивая вата.
- Да ведь, Кать, - Маруся, не отрывая глаз, смотрела на коричневую ткань, поднимаемую швеёй с дивана. К ней прилипла белая кошачья шерсть, превратив её в неприглядное зрелище. Женщине показалось, что она видит толстых бодрых блох, весело прыгающих с её будущей юбки на диван и обратно.
- Продолжение следует.