Галина Михайловна придирчиво осмотрела своё место. Нижняя полка застелена свежим белоснежным бельём, как и полагается. Она методично разместила свои вещи на столике — каждая мелочь нашла своё законное место. После двухнедельного отдыха в пансионате она чувствовала прилив сил, но дорога домой предстояла долгая, и комфорт был необходим. Не зря же она позаботилась о билете загодя — нужно было гарантированно заполучить нижнюю полку.
На противоположной нижней полке уже расположился интеллигентного вида мужчина с аккуратной седой бородкой, представившийся Борисом Аркадьевичем. Они перекинулись парой фраз о погоде на побережье и непомерных ценах в курортных кафе, когда дверь купе с шумом отъехала в сторону.
На пороге купе появилась сильнозагорелая молодая женщина, одетая в розовый топ в обтяжку и джинсы. Рядом с ней стояла маленькая девочка лет четырёх, крепко прижимавшая к себе потрёпанного плюшевого котёнка.
— Добрый день всем, — произнесла новоприбывшая пассажирка с ребёнком. — Меня зовут Марина, а это Полина. Похоже, нам сюда.
Она втянула объёмный чемодан и посмотрела на верхнюю полку:
— Полинка, смотри, мы будем спать наверху, как принцессы в замке, помнишь, мы говорили?
— Не хочу туда! — тут же запротестовала малышка. — Там высоко-о-о! Хочу как все, внизу!
— Но наши билетики на верхние места, зайка, — Марина попыталась говорить бодро. — Давай я тебе помогу забраться?
— Не буду-у-у! — громко захныкала Полина.
Галина Михайловна поджала губы. Детские капризы — только этого не хватало для полноты впечатлений.
— А может, девочка посидит пока внизу? — доброжелательно предложила женщина с верхней полки напротив, с сочувствием наблюдавшая за разворачивающейся сценой.
Она с надеждой взглянула на Галину Михайловну:
— Простите, а можно Полина ненадолго присядет на вашей полке? Хотя бы пока состав не отправится? Ей нужно немного освоиться...
— Что значит «ненадолго присядет»? — мгновенно выпрямилась хозяйка нижней полки. — Нет, категорически нет. Это мое законное место, я его оплатила полностью.
— Но Полине всего четыре годика! — Марина старалась говорить вполголоса, чтобы не создавать лишнего шума. — Она впервые едет так далеко на поезде, боится высоты...
— Это не мои заботы, — отрезала Галина Михайловна.— Нужно было заранее думать и приобретать себе нижнюю полку.
— Да я бы с радостью! Только все нижние полки разбирают такие как вы! — вспыхнула Марина. — А мамам с детьми потом приходится мучиться…
— Позвольте, что означает «такие как я»? — Галина Михайловна почувствовала, как внутри поднимается волна негодования. — Я, к вашему сведению, в мои годы имею полное право на удобство. Я эти нижние полки заработала десятилетиями честного труда!
— Невероятно! — всплеснула руками Марина. — Получается, маленький ребёнок не имеет права на удобство?
Полина, уловив напряжение, зарыдала с новой силой.
— Послушайте, — вмешалась пассажирка сверху, — может, стоит проявить понимание? Малышке действительно непросто...
— А вы, будьте добры, не вмешивайтесь, — резко оборвала Галина Михайловна. — Если хотите помочь — предложите им свою полку.
— Женщина совершенно права, — неожиданно поддержал Борис Аркадьевич. — Каждый пассажир должен размещаться согласно купленному билету. А иначе какой порядок? Я тоже намеренно брал билет на нижнюю полку, потому что в моём возрасте наверх забираться несподручно.
— Но ведь речь о ребёнке! — возразила пассажирка сверху.
— Ребёнок — это прежде всего ответственность родителей, — парировал Борис Аркадьевич. — У меня самого внуки растут, и ничего, приучены к порядку.
Марина пыталась успокоить плачущую Полину, бросая негодующие взгляды на Галину Михайловну.
— Так всегда, — нарочито громко произнесла она, якобы обращаясь к дочери. — Некоторым людям совершенно чуждо сострадание к ближним.
— Прекратите эту показательную сцену, — ледяным тоном ответила Галина Михайловна. — У меня есть полное право распоряжаться своим местом. И точка.
Поезд тронулся, и Марине пришлось кое-как усадить рыдающую Полину наверх. Девочка продолжала плакать, теперь уже сверху, что было ещё более мучительно для слуха остальных пассажиров.
К обеденному времени напряжение достигло пика. Когда проводница принесла чай, Борис Аркадьевич многозначительно переглянулся с Галиной Михайловной.
— Предлагаю ввести чёткий регламент, — заявил он авторитетно. — Пассажиры с верхних полок могут пользоваться нижними местами только во время приёма пищи. По тридцать минут трижды в сутки — завтрак, обед, ужин. Ни минутой больше.
— Полностью поддерживаю, — кивнула Галина Михайловна. — Иначе невозможно поддерживать элементарный порядок.
— Вы шутите? — возмутилась Марина. — Как маленький ребёнок может провести целый день на верхней полке?
— Это не наша забота, — отрезала Галина Михайловна.
Во время обеда хозяева нижних полок демонстративно сидели в купе, поглядывая на часы и торопя «верхних» пассажиров.
— Ваше время истекает, — объявила Галина Михайловна, когда Полина только-только принялась за свой творожок.
— Но она же не успела поесть! — взмолилась Марина.
— Ничего страшного, закончит наверху, — невозмутимо отозвался Борис Аркадьевич.
Полина снова залилась слезами. Её плач был настолько громким и безутешным, что из соседнего купе заглянул мужчина:
— У вас всё нормально? Ребёнок рыдает уже несколько часов подряд.
— Куда уж нормальнее! — воскликнула Марина. — Эти господа отказываются проявить хоть каплю человечности. Довели ребёнка до нервного срыва!
— Мы лишь соблюдаем установленные правила, — с достоинством ответила Галина Михайловна. — Каждый должен находиться на своём законном месте.
Конфликт привлёк внимание всего вагона. Вскоре появилась проводница — энергичная женщина лет пятидесяти с внимательным взглядом и решительным выражением лица.
— Что за переполох? — спросила она, оценивающе оглядывая пассажиров.
Все начали говорить одновременно.
— Тише! — строго скомандовала проводница. — По порядку. В чём проблема?
— Пассажиры отказываются пустить моего ребёнка на нижнюю полку хотя бы ненадолго, — начала Марина. — Девочка боится, плачет, ей там одиноко и неуютно.
— А с какой стати мы обязаны уступать? — вклинился Борис Аркадьевич. — У каждого своё место по билету.
Проводница глубоко вздохнула:
— По инструкции, действительно, каждый пассажир имеет право только на то место, которое указано в билете. Однако, — она сделала многозначительную паузу, — существуют также неписаные правила человеческого общежития. В поезде нам предстоит провести вместе больше суток. Неужели нельзя найти общий язык?
— Я не обязана поступаться своим комфортом, — упрямо заявила Галина Михайловна. — У меня свои планы на дорогу. Хотела спокойно почитать, отдохнуть...
— А я хочу, чтобы мой ребёнок не изводил себя и вас своим плачем! — парировала Марина.
Полина, словно услышав своё упоминание, зарыдала ещё громче.
Проводница снова призвала всех к порядку:
— На моей памяти двадцать лет работы в поездах. И знаете, что самое главное в дороге? Умение идти навстречу друг другу. Да, каждый пассажир имеет свои права. Но есть и обязанности — хотя бы элементарно не создавать дискомфорт окружающим. Может, стоит поискать золотую середину? Пойти на компромисс?
Галина Михайловна хотела возразить, но что-то в глазах проводницы заставило её задуматься. Житейская мудрость? Усталость от бесконечных подобных ситуаций?
Она взглянула на рыдающую Полину. Девочка прижимала к себе своего потрёпанного котёнка и выглядела совершенно несчастной. На мгновение Галине Михайловне вспомнилась её собственная внучка — почти такого же возраста.
— Ладно, — неожиданно для себя произнесла она. — Пусть девочка посидит у меня до восьми вечера. После этого — только наверх.
Марина изумлённо посмотрела на неё:
— Вы не шутите? Правда разрешаете?
— Но с одним условием, — добавила Галина Михайловна. — Никаких игр на моей постели. И кушать только за столиком.
— Разумеется! — с облегчением выдохнула Марина. — Полиночка, слышишь? Тётя разрешила тебе побыть внизу!
Полина мгновенно перестала плакать и с недоверием посмотрела на Галину Михайловну.
— Разрешаю, — кивнула та. — Только веди себя прилично.
Борис Аркадьевич покачал головой с видом человека, не одобряющего капитуляцию, но промолчал.
Проводница с удовлетворением кивнула:
— Вот и прекрасно. Лишние ссоры никому не нужны в дороге.
К вечеру обстановка в купе изменилась. Полина тихонько сидела рядом с Галиной Михайловной, с увлечением рассматривая иллюстрации в книге, которую та неожиданно достала из своей сумки.
Марина, наблюдая за этой мирной картиной, тихо произнесла:
— Благодарю вас от всего сердца. Простите за резкость.
— И вы меня извините, — помедлив, ответила Галина Михайловна. — Наверное, я была чересчур принципиальной.
Борис Аркадьевич, наблюдавший за примирением, усмехнулся:
— Вот так всегда в жизни. Сперва воюем, а потом миримся.
— Может, стоило начать сразу с мира? — заметила женщина с верхней полки, и все неожиданно для себя рассмеялись.