Когда-то черта города представляла собой земляной вал и ров, наполненный водой. От вала ничего не осталось, а ров превратился в цепочку прудов, окаймленных гравийной дорожкой. Кто-то гуляет здесь с собакой, кто-то катит перед собой коляску с малышом, кто-то бежит спортивной трусцой – в любое время года здесь кого-то да встретишь.
В последние годы зимы стали сравнительно теплыми, и пруды замерзают редко. Иногда частично – лед сковывает воду вдоль берегов, но ближе к центру она высвобождается, давая приют уткам и лебедям. Однако несколько дней назад неожиданно ударил сильный мороз, и прудам хватило двух ночей, чтобы покрыться ледяной коркой. Вчера дети осторожно выходили на лед, еще очень хрупкий и податливый, под строгие окрики родителей делали несколько смелых шажков и поспешно возвращались. Еще не пора. Есть специальные службы, знающие, когда пора, замеряющие толщину и крепость льда. Они разворачивают полосатые ленты, подобно тем, какими обносят места преступлений, – здесь уже можно опробовать коньки, а здесь еще преждевременно, опасно для жизни и здоровья.
Сегодня я прихватил с собой коньки и отправился на пруды попытать счастья, но тщетно: неокрепший лед повсюду был обнесен заградительными знаками. Я перешагнул через ленту и сделал несколько осторожных шагов. Лед держал, но скрипел и прогибался под моим весом. Под его поверхностью пульсировала вода. Здесь было совсем не глубоко, но перспектива промочить ноги и простудиться меня не прельщала. Я уже собирался было идти домой, как вдруг заметил у противоположного берега какое-то движение. Кто-то сидел на снегу, время от времени нагибаясь и поворачиваясь из стороны в сторону. Силуэт, напоминающий огромную собаку. Потом тень поднялась на ноги, сделала несколько шагов и скользнула на лед, оказавшись в свете фонаря. Именно скользнула, потому что была на коньках.
Это была девушка, легкая и худенькая, в желтом, облегающем фигурку свитере с высоким воротом. В красной вязаной шапочке. В желтых перчатках. Я стоял в тени ивы, свесившей на лед свои полуобнаженные ветки, и с интересом следил за неожиданным представлением. Сам я катаюсь неважно, но способен оценить чужое мастерство, а девушка таковым, несомненно, обладала. Не знаю, заметила ли она меня, думаю, да, потому что подобрала большой кленовый лист и помахала им в мою сторону. Я невольно оглянулся: не стоит ли кто-то из ее знакомых у меня за спиной. Нет. Никого. Только деревья и кусты с поредевшей листвой.
И тут до меня дошло, что она имела в виду. Кленовый лист был подсказкой, своего рода программкой для незадачливого зрителя в моем лице. Она танцевала лист, опадающий за землю. Его последние мгновения. Предсмертный полет. Отсюда и цвета в ее одежде — как я сразу не понял?! Сначала она долго и стремительно вращалась на одном месте, словно охваченная порывом осеннего ветра, потом наконец оторвалась и, взмахнув руками, начала планировать вниз, постепенно расширяя круги. Ветер подхватил ее и относил все дальше от воображаемой кроны. Она была прекрасна.
Я не заметил, как на берегу появилось двое мужчин в форменных куртках. По всей видимости, запретные ленты вдоль берега были делом их рук. Один из них, тот, что пониже ростом, с виду выходец одной из ближневосточных стран, крикнул, чтобы она вернулась на берег. Лед еще не держит. Завтра к вечеру они ожидают нужную толщину. Тринадцать сантиметров, не меньше. Меньше никак нельзя, это опасно для жизни. Мне вдруг вспомнился фильм Кесьлевского, кажется, он назывался «Короткий фильм о любви», но может, и как-то иначе, это был один из фильмов его «Декалога»: там мальчик проваливается под лед, после того как его отец провел все необходимые вычисления на толщину и прочность. Не помню, чем в итоге заканчивается сюжет, гибнет его сын или нет.
Сотрудники быстро посовещались о чем-то вполголоса и решили разделиться. Высокий быстрым шагом направился в обход пруда по берегу, ближневосточный осторожными шажками вышел на лед и двинулся к девушке. Лист тем временем достиг земли, и фигурка девушки неподвижно распласталась на льду, явно вызывая беспокойство спешащих к ней мужчин. Их можно было понять: они же не знали, что она осенний лист клена, сорванный ветром. Высокий крикнул ей, спросил, все ли в порядке, пообещал, что ей вот-вот помогут. Девушка тем временем поднялась на ноги и покатилась к берегу, к тому месту, где, видимо, лежали ее вещи. Через несколько мгновений она снова стала темным силуэтом, каким была, когда я впервые заметил ее. Те же наклоны вперед, теперь я знал, что она расшнуровывает коньки. Ближневосточный упал и поднимался с большой осторожностью. Высокий со скорого шага перешел на бег. Я загадал про себя, что он не должен успеть.
Ему оставалось до девушки полсотни метров, когда она вскочила на ноги, забросила на плечо сумку и села на велосипед. Высокий перешел на шаг, понимая, что гнаться за ней бесполезно. Его коллега уже повернул и медленно брел обратно, тщательно выбирая, куда поставить ногу, пробовал лед и только после этого делал очередной шаг. Во мне не было злорадства и желания, чтобы он провалился. В конце концов, это их работа. Они ее выполняют. Странно просто, что он полез на лед вопреки собственным инструкциям. Но, наверное, инструкции предполагали в подобной ситуации спасение человека с обеих сторон. А может, он просто совершил необдуманную глупость. Со всеми случается.
Проходя мимо меня, высокий кивнул на коньки в моих руках и предупредил, что штраф за незаконный выход на лед – тысяча крон. «Дешевле проехать без билета», — подумал я и зачем-то спросил, принимают ли они оплату по карте.
«Хорошего вечера», – произнес он вместо ответа.
В эту секунду от кроны высокого клена, растущего на том берегу, оторвался большой лист и планировал вниз, волнообразно и изящно. Но в нем не было той щемящей сердце красоты и тоски, которая присутствовала в танце на льду. Он казался безжизненной копией, очередным повтором, очевидным и избыточным. Поэтому я не стал дожидаться, пока он коснется льда, мне поскорее хотелось вернуться домой, к горячему кофе, теплому пледу, мягким тапочкам. Я приду сюда послезавтра, когда лед уже точно будет тринадцать сантиметров. А лучше пятнадцать, так гораздо вернее.
Автор: Егор Фетисов
Об авторе
Родился в 1977 году в Санкт-Петербурге. Окончил филологический факультет в 1999 году и аспирантуру СПбГУ в 2002 году. Член литературного объединения Галины Гампер с 2003 года. Член Союза писателей Санкт-Петербурга с 2009 года. Егор - автор прозы и нескольких сборников стихов. Издавался в журналах «Нева», «Арион», «Под небом единым», «Новый Берег», альманахе «45-я параллель» и различных поэтических сборниках. Сейчас живёт в Копенгагене, Дания. Преподает немецкий язык в консерватории и в Норвежском университете.
Вы на канале литературного агентства и школы Флобериум!
Уже 5 лет мы выпускаем на литературный рынок авторов, которых берут под крыло крупнейшие российские издательства.
Что вам может предложить Флобериум?
Если вы хотите издать свою книгу, то присылайте свою рукопись на литературную экспертизу в наше агентство, подробности: https://flauberium.ru/agency/