Рассказ будет опубликован в российской газете «Цена счастья»
Часть 1
Андрей бросил фуражку на полку и устало опустился на диван. Смена была тяжелая, но вечер дома — еще тяжелее.
— Андрюша, мой руки, обедать будем, — Наташа вышла из кухни, вытирая руки о фартук.
В ее голосе была та самая нежность, ради которой он жил. Она села рядом, коснулась его плеча:
— Ну ты чего?
— Устал, Натусь. Задержание, потом пьянчуги, дебоширы, в общем — полный набор.
Андрей замолчал, Наташа обняла и поцеловала. Им не нужно было слов, чтобы чувствовать и понимать друг друга.
Пять лет вместе. Любовь не ушла, не потускнела, а иной раз даже разгоралась с новой силой, но по вечерам, а особенно по выходным, если они у них совпадали, эта любовь оборачивалась тоской.
Они оба понимали — в их доме слишком пусто и тихо. Только телевизор, и то негромко, тиканье часов да смех чужих детей… за стеной, у соседей.
Иногда Андрей смотрел на Наташу — тихую, заботливую, всегда готовую подставить плечо, — и его словно ножом резало изнутри.
Он понимал, что она страдает, хотя ни разу не сказала об этом вслух. И оттого было только тяжелее.
«Я же муж… должен защитить, сделать ее счастливой. А не могу…» — думал он и отворачивался, пряча глаза.
Ему казалось, что именно он виноват, именно его тело предало, лишило их семьи, будущего. И от этой немой вины он порой задыхался, как будто носил на груди камень. Здоровье действительно начало пошаливать, и он даже подумывал заглянуть к кардиологу.
Наташа часто не спала по ночам. Лежала рядом, слушала, как он ровно дышит, и смотрела в темноту. Мысли кружили, как ночные птицы, не давая покоя.
«Если бы только у нас был ребенок… — думала она, — все бы было совершенно по-другому! Но почему нам нельзя? А может, это такое наказание сверху? За что? Я ведь никому зла не делала, не обидела… Или Бог забыл про нас?»
И в груди у нее поднималась такая боль, что казалось — сердце лопнет.
Иногда она даже представляла, как рядом лежит не Андрей, а маленький теплый комочек, который сопит, ворочается, требует ее рук.
От этих мыслей становилось не легче, а хуже: ведь, открыв глаза, она снова видела рядом лишь спящего Андрея.
«А может, нам развестись? А вдруг у Андрюши родится малыш в другом браке? А я забеременею от другого мужчины! Ведь так бывает. Я слышала…»
И Наташа уже готова была предложить это своему мужу, но жизнь расставила все совершенно по другим местам.
…Андрей работал дознавателем
— и на работе, в отделении милиции, сталкивался со всяким. Но однажды произошло нечто такое, о чем не каждый милиционер может поведать из своего опыта.
Это случилось вечером, когда город за окном уже собирался укладываться спать, и на улицах зажглись желтоватые фонари, телефон на столе дознавателя Семенова зазвенел резким звуком.
Андрей поднял трубку, ожидая услышать обычное: про пьяную драку, кражу или ссору соседей. Но дежурный закричал:
— Андрюха, собирайтесь. Там на помойке ребенка нашли. Вот ведь паскуда какая-то на ночь глядя бросила. Хорошо, женщине этой торкнуло в голову мусор выбросить перед сном. Не дожил бы малец до утра. Я скорую уже вызвал. Давайте.
Андрей опешил:
— Как на помойке?
— Не знаю, — гаркнул дежурный. — Езжай разбирайся.
— Живой? — сердце у Андрея замерло.
— Семенов, не тупи! Живой, конечно. Я ж говорю, хорошо, что женщина пошла на помойку. Нашла его…
Но Андрей не дослушал — он уже крикнул коллегам:
— Выезжаем, подкидыш на Вяземского, 45.
Машина нырнула в пустые улицы, колеса шуршали по асфальту, и сердце Андрея билось так, будто гналось за самим собой.
В полутьме, на детской площадке, на скамейке сидела женщина, вся ссутулившаяся, прижимая к себе сверток.
— Вот… — прошептала она, протягивая. — Я нашла… завернула в свою кофту. Замерз, наверное. Хотя вроде тепло еще, но он же маленький, или она… Господи, ну что за баба… как же можно?
Сверток шевельнулся, и оттуда донесся тихий писк — не крик даже, а жалобный, едва слышный стон жизни.
Андрей аккуратно отвернул уголок кофты и увидел крошечное, сморщенное личико, глаза закрыты, губки дрожат.
— Живой, — сказал он глухо.
Голос застрял где-то в груди.
И в тот миг сердце его, будто камнем сдавленное все эти годы, вдруг отпустило, зашлось болью и нежностью сразу.
В этот момент маленькие глаза, еще мутные, широко приоткрылись на секунду, и Андрей отпрянул, словно увидел призрака.
Один глаз голубой, как весеннее небо, другой же — зеленый, глубокий, травяной.
Такие же разные глаза были у его покойной матери.
Редкость, почти чудо. Но ни он, ни его младший брат, ни старшая сестра этой странности не унаследовали. И вдруг — найденыш с точно такими же разными глазами.
Сердце Андрея бешено колотилось. Голова закружилась, словно воздух стал гуще. Он взял ребенка у женщины:
— Дайте мне!
Прижал ближе к себе, всматриваясь, будто боясь, что это видение, и оно исчезнет. Но глаза продолжали быть разными — голубой и зеленый.
— Скажите, — обратился он к женщине. — Какого цвета глаза у малыша?
Женщина вгляделась в личико ребенка.
— Господи… — только и прошептала она. — Разные. Никогда такого не видела.
Вскоре подоспела скорая помощь, и Андрей напросился в клинику, хотя по инструкции в этом не было никакой необходимости.
Здания, остановки, фонари проплывали мимо редкими пятнами света, а малыш тихонько сопел в его руках. Фельдшер подозрительно смотрела на странного дознавателя, который держал найденыша так, будто это был его ребенок.
В приемном отделении малыша сразу взяли врачи. Осмотрели, измерили, взвесили, сделали укол. Это оказалась девочка.
— Обезвожена, переохлаждение. Но ничего страшного, поправимо, — сказал доктор и улыбнулся. — Жить будет.
Сердце Андрея чуть успокоилось, он еще раз всмотрелся в личико девчушки и спросил у врача:
— У нее разные глаза?
Врач повнимательнее посмотрел в лицо малышки.
— Да, действительно, разные. Никогда такого не видел. Но вы знаете, в литературе это явление описано и имеет свое название — гетерохромия. На самом деле не такое уж редкое явление. Но признаюсь — я сталкиваюсь впервые.
— А я вот второй раз… — промолвил Андрей.
Он шел по коридору больницы, будто в тумане. Ему все казалось — сейчас он проснется, и все… ничего нет. Но его шаги продолжали гулко звучать. Он шел. Не сон.«Мам… это ты? Это твой знак?» — хотел спросить он у пустоты.
И впервые за многие годы Андрей не чувствовал себя милиционером, мужчиной, взрослым человеком. Он чувствовал себя мальчишкой, которому снова нужна мать, и которому вдруг подарили надежду.
…Из клиники он снова вернулся в отделение, и дальше его дежурство прошло как сотни других, таких же. Но у Андрея не выходила из головы девочка с глазами как у его мамы.
Татьяна Алимова