— Ты разрушила мою жизнь! Из-за тебя я теперь один!
Хриплый голос прорезал вечернюю тишину кухни. В дверном проёме кухни покачивался её сын Андрей. От него несло перегаром, галстук съехал набок, а в глазах плескалась обида пополам с гневом.
Галина Петровна медленно сняла чайник с огня. Свист стих, но в ушах продолжал звенеть его обвиняющий голос. Она повернулась к сыну.
— Садись, — спокойно сказала она. — Поговорим.
Андрей тяжело опустился на стул напротив, уронил голову на руки. Его плечи вздрагивали.
— Она ушла, мам. Валя ушла. Сказала, что я тряпка...
***
Два года назад всё было иначе. Первый визит тогда еще невесты в квартиру Галина Петровна запомнила до мелочей. Накрыла праздничный стол, достала из серванта хрусталь, испекла свой фирменный яблочный пирог.
Валя оказалась девушкой видной — высокая, статная, с длинными каштановыми волосами. Работала менеджером в торговом центре, умела красиво говорить и одеваться со вкусом. Андрей познакомился с ней через общих друзей и влюбился сразу, без оглядки.
Андрей сиял от счастья, держал Валентину за руку, не сводил с неё влюблённых глаз.
— Какая у вас просторная квартира, Галина Петровна, — произнесла Валентина особенной интонацией, медленно обходя комнаты. Она провела пальцем по полированной поверхности старого серванта, заглянула в зеркальный шкаф в прихожей, оценивающе осмотрела паркет. — Три комнаты в центре — это целое состояние.
— Да что вы, какое там состояние, — смутилась Галина Петровна. — Обычная хрущёвка, только с хорошей планировкой.
За ужином Валентина расспрашивала обо всём: где работала Галина Петровна (всю жизнь в библиотеке), какая у неё пенсия (обычная, библиотечная), есть ли дача (есть, в садовом товариществе), на кого записана (на неё, естественно).
— А квартира тоже на вас? — как бы невзначай поинтересовалась девушка, разливая чай.
— Конечно. Мы с мужем её получили, когда Андрюша маленький был.
Валентина кивнула и больше к этой теме не возвращалась. Но Галина Петровна заметила, как изменилось выражение её лица — словно она что-то подсчитывала в уме.
Потом была поездка на дачу. Валя фотографировала домик со всех ракурсов, ходила по саду, пересчитывала яблони. Заглянула в погреб, где стояли банки с соленьями, варенья и компоты — труд целого лета. В сарае обнаружила старый мотоцикл по кой ного мужа Галины Петровны и тут же спросила, работает ли он.
— Андрюша говорил, у вас ещё гараж есть? — невзначай поинтересовалась она за ужином.
После отъезда гостей Галина Петровна долго мыла посуду, размышляя. Что-то в этой девушке её настораживало. Слишком уж деловитая, слишком расчётливая. В голове вертелась неприятная мысль: невестка смотрела на всё их имущество как покупательница в магазине — оценивающе, расчётливо, с плохо скрытым интересом.
— Андрюш, — осторожно начала она на следующий день, когда сын зашёл после работы. — А Валя твоя... она тебя любит?
— Мам, что за вопросы? Конечно, любит! Мы же женимся через месяц.
— Просто она больше квартирой и дачей интересовалась, чем тобой.
Андрей нахмурился.
— Мам, ну что ты придумываешь? Нормальный интерес. Она же будет твоей невесткой, хочет семью узнать получше.
Галина Петровна промолчала. Может, и правда показалось.
***
После свадьбы молодые сняли однокомнатную квартиру на окраине. Галина Петровна старалась навещать их раз в неделю — привозила домашнюю еду, помогала с уборкой. Но с каждым визитом её сердце сжималось всё сильнее.
Квартира встречала её хаосом. На диване громоздились вещи, в раковине высилась гора немытой посуды, на журнальном столике — пустые бутылки и коробки от пиццы. Валентина не смущалась беспорядка, наоборот, с гордостью показывала новые покупки — дорогой телефон, планшет, дизайнерскую сумочку.
— Мы с Андрюшей в Сочи на майские летали, — рассказывала она, листая фотографии в телефоне. — В пятизвёздочном отеле жили. Правда, дорого вышло, но зато какой отдых!
Галина Петровна кивала, а сама думала: откуда деньги? Андрей получал среднюю зарплату инженера, Валентина — чуть больше. За аренду квартиры отдавали половину дохода.
— Валечка, а вы копите на что-нибудь? На свою квартиру, например?
Невестка пожала плечами:
— Зачем копить? Жизнь одна, надо жить здесь и сейчас. К тому же, — она многозначительно посмотрела на свекровь, — у Андрюши есть вы. Поможете, если что.
После очередного визита Галина Петровна решилась на разговор с сыном. Позвонила ему на работу, чтобы Валя не слышала их беседу.
— Андрюш, может, вы ко мне переедете? Места много, зачем деньги на ветер выбрасывать? Откладывали бы потихоньку.
Сын замялся:
— Мам, я бы с радостью, но Валя... Она говорит, неудобно с родителями жить. Да и привыкла она к самостоятельности.
— Так ведь я не мешать буду. У меня своя комната, у вас — две другие. Кухня большая, всем места хватит.
— Ну, ты её знаешь. Упрямая, — констатировал Андрей.
Галина Петровна положила трубку с тяжёлым сердцем. В голове билась тревожная мысль: ни копейки они не откладывают. Живут одним днём, тратят больше, чем зарабатывают. И теперь она ясно видела: невестка смотрела на жизнь исключительно через призму собственной выгоды. А сын... сын был слеп от любви.
***
Решающий разговор состоялся через месяц. Галина Петровна только проснулась и готовила себе завтрак на кухне. На столе лежала стопка аккуратно сложенных газет, рядом — очки и недовязанный носок. Она любила эту размеренную тишину своего дома, где каждая вещь знала своё место.
Андрей пришёл неожиданно, без звонка. Топтался в прихожей, мял в руках шапку. Галина Петровна сразу поняла — разговор будет непростой.
— Мам, мы подумали... — начал он, не глядя в глаза. — Квартира тебе большая. Три комнаты для одной... Может, продадим её, купим тебе хорошую однушку, а на разницу — нам двушку? В ипотеку доплатим, если что. Нам с Валей своя квартира нужна.
Галина Петровна медленно опустилась на стул. В груди что-то оборвалось. Эту квартиру они с мужем получили тридцать лет назад, здесь рос Андрей, здесь были прожиты лучшие годы.
— Подумай, мам. Это разумно, — продолжал сын. — Тебе и убирать меньше будет, и не так одиноко.
— Это Валина идея?
— Мам, какая разница, чья идея? Не драматизируй. Просто квартира. Кирпичи и обои.
Галина Петровна выпрямилась:
— Нет. Своё чужим отдавать не буду.
— Валя не чужая! Она моя жена!
— Для меня — чужая. Человек, который с порога считает мои комнаты и прикидывает их стоимость, родным быть не может.
Андрей вскочил, хлопнул дверью.
Через день позвонила Валя. Голос у неё был холодный, деловой, как у менеджера по продажам.
— Галина Петровна, вы же понимаете, нам нужно думать о будущем. О детях. Мы не можем вечно по углам скитаться. Андрей стесняется вам прямо сказать, но мы уже присмотрели двушку в новостройке. Как раз хватит, если вашу продать.
Галина Петровна молча положила трубку. Протёрла кухонный стол, хотя он был идеально чистым. Села у окна и долго смотрела на осенний двор, где она гуляла ещё с маленьким Андреем. Решение только укрепилось: она не уступит. Ни за что не уступит.
***
Полгода сын не заходил. Только редкие короткие звонки — дежурные вопросы о здоровье и быстрое прощание. Галина Петровна привыкла к одиночеству, оно её больше не пугало. Читала, вязала, смотрела старые фильмы. Иногда звонила подругам, но о сыне не рассказывала — стыдно было признаться, что родное дитя от матери отвернулось из-за квартиры. Соседка Нина Ивановна иногда заглядывала на чай, приносила последние новости.
Зимним февральским вечером дверь открылась ключом. Андрей стоял на пороге — осунувшийся, небритый, с красными от бессонницы глазами. Куртка расстёгнута, шарф волочился по полу. От него пахло табаком и отчаянием.
На кухне он достал из внутреннего кармана плоскую бутылку, поставил гранёный стакан. Рука дрожала, когда наливал. Выпил залпом, закашлялся.
— Она подала на развод, — произнёс глухо, не поднимая глаз. — Сказала, что я тряпка. Что не смог мать уговорить. Что с таким неудачником жить не будет.
Галина Петровна почувствовала, как внутри поднимается волна боли. Не за Валентину — та была для неё пустым местом. За сына больно было. За то, что он предал сам себя, поверил не тому человеку, потерял полгода жизни и материнскую близость.
Он уронил голову на руки, и плечи его затряслись. Стол качался от его рыданий. Галина Петровна стояла у плиты, не решаясь подойти. Её взрослый сын плакал как ребёнок, и она не знала, как его утешить.
— Я же говорил ей, — продолжал Андрей, — мама упрямая, не уступит. А она всё твердила: слабак, маменькин сынок, размазня. А потом заявила, что встретила другого. Посерьёзнее меня. У него своя фирма, две квартиры.
Андрей уронил голову на руки. По его плечам прошла дрожь. Галина Петровна налила ему чаю, придвинула сахарницу. За окном падал снег, первый снег этой затянувшейся зимы.
— Прости меня, мам, — глухо сказал Андрей.
— Не за что прощать. Ты взрослый, сам выбор делал. Просто в следующий раз выбирай сердцем, а не... — она не договорила.
Они сидели на кухне до глубокой ночи. Пили чай, молчали, изредка перекидывались фразами. Галина Петровна понимала: пройдёт время, раны затянутся, но осадок останется. Сын больше никогда не будет прежним — доверчивым, открытым. Валентина украла у него не только время и деньги, но и веру в людей.
***
Прошло три месяца. Галина Петровна вышла из поликлиники, держа в одной руке пакет с лекарствами, в другой — сетку картошки с рынка. Спина ныла, ноги гудели, но настроение было ровным, спокойным.
На лестнице встретила соседку Нину Ивановну. Та заговорщицки приблизилась, зашептала на ухо:
— А я вчера Валю твою бывшую видела. В торговом центре. С новым ухажёром — при часах, в костюме. Она с брендовой сумкой, вся сияет. Говорят, за бизнесмена выходит.
Галина Петровна тяжело вздохнула, покачала головой. Ничего не ответила соседке, только ускорила шаг. Ключ повернулся в замке с привычным щелчком. Она поставила сумку на пол в прихожей, сняла пальто.
Солнечные лучи пробивались сквозь тюлевые занавески, рисуя узоры на паркете. Галина Петровна подошла к окну, посмотрела на зелёный двор. Дети играли в песочнице, молодые мамы сидели на лавочках.
«Слава богу, что без детей», — подумала она, и эта мысль не принесла ни радости, ни печали. Только усталое облегчение.
Андрей понемногу приходил в себя. Снова стал заходить по выходным, помогал по хозяйству. О Валентине не говорили — эта тема стала запретной. Галина Петровна видела, что сын всё ещё страдал, но молчала. Время — лучший лекарь.
За окном щебетали птицы, во дворе играли дети. Жизнь продолжалась. И Галина Петровна знала: Андрей оправится, встретит хорошую девушку, ту, которая полюбит его самого, а не его перспективы. И может быть, однажды за этим столом будут сидеть её внуки, есть бабушкины пироги и слушать истории про дедушку.
А Валентина... Валентина останется всего лишь неприятным эпизодом, уроком, который пошёл впрок. Чужой человек, случайно забредший в их жизнь и вовремя из неё ушедший.
Рекоменуем к прочтению: