Утренняя роса еще блестела на траве, когда я подъехала к калитке бабушкиного дома. Сердце защемило от воспоминаний — каждое лето моего детства прошло здесь, в этом уютном деревянном домике с резными наличниками и небольшим, но таким родным садом. Бабушка Вера, царствие ей небесное, берегла каждое деревце, каждый куст смородины, словно это были ее дети.
Я еще не до конца осознала, что теперь этот дом принадлежит мне. Завещание было зачитано неделю назад, и я до сих пор не могла поверить, что бабушки больше нет. Казалось, вот-вот она выйдет на крыльцо в своем цветастом переднике, улыбнется и скажет: «Ну что ты стоишь, Надюша? Заходи, чай уже готов».
Но вместо бабушки я увидела у дома несколько незнакомых мужчин, которые что-то активно обсуждали, указывая на стены, крышу, оконные рамы. Рядом стояла Галина Петровна, моя свекровь, с блокнотом в руках, что-то записывая под диктовку одного из мужчин.
Я припарковала машину и, недоумевая, направилась к ним. Что здесь делает Галина Петровна? И кто эти люди?
— Доброе утро, — поздоровалась я, подходя ближе. — Галина Петровна, не ожидала вас здесь увидеть.
Свекровь обернулась, на ее лице мелькнуло удивление, быстро сменившееся натянутой улыбкой.
— А, Надежда! И ты здесь. Мы с Денисом как раз занимаемся вопросом реконструкции участка.
Денис — мой муж, ее сын. Но я точно знала, что сейчас он на работе, в городе, за сто километров отсюда.
— Реконструкции? — переспросила я. — Какой реконструкции?
— Ну как же, — Галина Петровна махнула рукой в сторону дома. — Этот старый сарай давно пора снести. Вместо него можно построить современный коттедж. Земля-то хорошая, в отличном месте.
Я почувствовала, как внутри все холодеет от ее слов.
— Снести? — мой голос дрогнул. — Вы хотите снести бабушкин дом?
— Не я, а вы с Денисом, — поправила меня свекровь. — Я просто помогаю. Знакомый подрядчик, очень хорошие ребята, все сделают быстро и качественно. За снос много не возьмут, а потом можно будет начать строительство. Я уже и проект нашла подходящий — двухэтажный, с террасой и гаражом.
Я смотрела на нее, не веря своим ушам. Бабушкин дом, который она так любила, в котором прошла вся ее жизнь, эти люди собирались просто снести, как ненужный хлам?
— Галина Петровна, — я старалась говорить спокойно, хотя внутри все кипело. — Боюсь, произошло недоразумение. Я не давала согласия на снос дома. И Денис тоже.
Свекровь нетерпеливо отмахнулась.
— Ой, Надя, ну что ты как маленькая. Конечно, Денис согласен. Мы с ним уже все обсудили. Он сказал, что полностью доверяет мне в этом вопросе. И вообще, это же для вас стараюсь! Представляешь, какой замечательный дом здесь можно построить? С современными удобствами, большими комнатами. Не то что эта развалюха.
Я сжала кулаки, чтобы сдержать нарастающий гнев.
— Это не развалюха, Галина Петровна. Это дом моей бабушки, который она завещала мне. И я не собираюсь его сносить.
— Бабушка оставила мне дачу, а свекровь уже наняла бригаду для сноса, — возмутилась я, защищая наследство от наглой родственницы мужа. — Вы не имеете права распоряжаться моей собственностью!
Галина Петровна на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки.
— Надежда, не делай из мухи слона. Дом все равно старый, того и гляди развалится. А так будет новый, современный. Для ваших детей, между прочим, стараюсь! Когда у вас с Денисом наконец появятся дети, им нужно будет хорошее место для отдыха.
Упоминание о детях было болезненным уколом. Мы с Денисом пытались завести ребенка уже три года, но пока безуспешно. Галина Петровна знала об этом и все равно бестактно затронула эту тему.
— Пока детей нет, и неизвестно, когда будут, — холодно ответила я. — А дом никуда не денется. Он крепкий, бабушка следила за ним. И я тоже буду следить.
— Надя, ты просто не понимаешь, — свекровь попыталась взять меня под руку, но я отстранилась. — Этот дом — пережиток прошлого. Сейчас так никто не живет. Удобства на улице, печное отопление... Кому это нужно в наше время?
— Мне нужно, — отрезала я. — И вообще, я не понимаю, почему мы обсуждаем это без Дениса. Это мой дом, завещанный мне бабушкой, и решать его судьбу буду я.
Галина Петровна поджала губы.
— Что ж, если ты так ставишь вопрос... Но учти, я действую в ваших интересах. Денис поддерживает меня. Он тоже считает, что старый дом нужно снести.
— Я поговорю с ним сама, — сказала я и повернулась к рабочим. — Извините, но сегодня никаких работ здесь проводиться не будет. Пожалуйста, уходите.
Мужчины переглянулись, явно не зная, кого слушать — меня или Галину Петровну.
— Послушайте, — сказал один из них, видимо, бригадир. — У нас договоренность с Галиной Петровной. Мы приехали, чтобы оценить объем работ и назвать стоимость. Если есть какие-то разногласия между вами, решите их сначала, а потом вызывайте нас.
— Справедливо, — кивнула я. — Извините за недоразумение.
Когда рабочие ушли, мы с Галиной Петровной остались одни у калитки. Я чувствовала, как она буравит меня взглядом, но не собиралась отступать.
— Надежда, — наконец произнесла она. — Я понимаю твою привязанность к этому месту. Но будь разумной. Представь, какой прекрасный дом здесь можно построить. С большой гостиной, где вся семья будет собираться по праздникам. С просторной кухней, где ты сможешь готовить для всех нас. С детскими комнатами для будущих внуков...
— Галина Петровна, — я вздохнула, пытаясь сохранять спокойствие. — Я ценю вашу заботу. Правда. Но бабушкин дом — это не просто строение. Это память. Это частичка моего детства, моей истории. Я не хочу его сносить.
— Память можно сохранить и по-другому, — настаивала свекровь. — Фотографии, какие-то вещи... А дом — это просто дом. Его можно заменить на лучший.
Я покачала головой, понимая, что она никогда не поймет моих чувств. Для нее дом был просто строением, которое можно снести и построить новое. Для меня же это было нечто большее — здесь жила душа бабушки, здесь хранились воспоминания о счастливых днях моего детства.
— Давайте закончим этот разговор, — сказала я. — Я хочу осмотреть дом и участок. Одна.
Галина Петровна фыркнула, но настаивать не стала.
— Хорошо, Надежда. Но этот разговор не окончен. Мы вернемся к нему, когда Денис будет с нами.
Она ушла, а я наконец-то смогла зайти в бабушкин дом. Внутри все оставалось таким, каким я помнила — старенькая мебель, вышитые салфетки на комоде, фотографии на стенах. Пахло сухими травами, которые бабушка всегда подвешивала под потолком, и немного пылью — дом стоял пустым уже месяц, с тех пор как бабушка попала в больницу.
Я провела рукой по деревянному столу, за которым мы столько раз пили чай с вареньем, слушая бабушкины истории. В горле стоял комок. Как можно было бы снести все это? Уничтожить эти стены, которые видели столько жизни, столько любви?
Вечером, когда Денис вернулся с работы, я сразу же завела разговор о доме.
— Ты правда сказал своей матери, что она может снести бабушкин дом? — спросила я, даже не поздоровавшись.
Денис выглядел озадаченным.
— Что? Нет, конечно. О чем ты?
Я рассказала ему о встрече с его матерью и рабочими у бабушкиного дома. С каждым моим словом лицо Дениса становилось все более мрачным.
— Она не говорила мне ни о каком сносе, — сказал он, когда я закончила. — Мама упоминала, что хочет помочь нам с обустройством дачи, но я и подумать не мог, что она имеет в виду полный снос дома.
— Она сказала, что вы все обсудили, и ты полностью доверяешь ей в этом вопросе, — я внимательно смотрела на мужа, пытаясь понять, говорит ли он правду.
— Надя, — Денис взял меня за руки. — Я никогда бы не согласился снести дом твоей бабушки без твоего ведома. Я знаю, как много он для тебя значит.
Я выдохнула с облегчением. Значит, Галина Петровна действовала на свое усмотрение, без согласия сына.
— Но мама права в одном, — продолжил Денис. — Дом старый, и если мы хотим проводить там много времени, его нужно обновить. Может, не сносить полностью, но хотя бы отремонтировать, провести водопровод, газ...
— Я не против ремонта, — согласилась я. — Но хочу сохранить дом таким, каким его строил дедушка и любила бабушка. Можно сделать современную пристройку с удобствами, но основное здание должно остаться нетронутым.
Денис кивнул.
— Звучит разумно. Я поговорю с мамой, объясню ей нашу позицию. Она должна понять, что это твое наследство, и решения принимаешь ты.
Но разговор с Галиной Петровной оказался не таким простым, как мы ожидали. Она пришла к нам на следующий день, явно готовая к противостоянию.
— Денис, — начала она с порога. — Я не понимаю, почему ты позволяешь Надежде принимать такие нерациональные решения. Этот старый дом — просто обуза. Его содержание будет стоить вам больших денег, а пользы никакой.
— Мама, — Денис старался говорить спокойно. — Это дом Надиной бабушки. Он имеет для нее сентиментальную ценность. И я уважаю ее чувства.
— Сентиментальная ценность! — фыркнула Галина Петровна. — А практическая где? Подумайте о будущем! О детях!
— У нас пока нет детей, — напомнил Денис.
— Вот именно, «пока»! — Галина Петровна многозначительно посмотрела на меня. — И, может быть, если бы Надежда меньше думала о старых домах и больше о семье, они бы уже были.
Я почувствовала, как к щекам приливает кровь от гнева и обиды. Как она смеет намекать, что отсутствие детей — моя вина? Как будто я не мечтаю о ребенке каждый день, не плачу каждый месяц, когда понимаю, что снова не получилось?
— Галина Петровна, — мой голос дрожал от сдерживаемых эмоций. — Вы переходите границы. Наше решение сохранить бабушкин дом никак не связано с тем, что у нас пока нет детей. И я бы попросила вас не затрагивать эту тему.
— Да что я такого сказала? — возмутилась свекровь. — Просто констатировала факт. Вы женаты уже пять лет, а детей все нет. Может, пора задуматься о приоритетах?
— Мама! — Денис повысил голос. — Хватит. Это не твое дело.
Галина Петровна поджала губы.
— Ну конечно, защищай ее. Всегда на ее стороне. А я, значит, плохая, потому что говорю правду и думаю о вашем будущем.
— Никто не говорит, что ты плохая, — вздохнул Денис. — Но ты должна уважать наши решения. Дом останется. Мы его отремонтируем, но не снесем.
— Потом пожалеете, — бросила Галина Петровна. — Но дело ваше. Только не приходите потом ко мне за помощью, когда крыша протечет или фундамент просядет.
На этом она ушла, оставив нас в напряженном молчании. Я чувствовала себя совершенно измотанной этим противостоянием.
— Прости за маму, — сказал наконец Денис. — Она... просто хочет как лучше.
— Я знаю, — я прислонилась к его плечу. — Но иногда ее забота душит.
На следующий день мы поехали в бабушкин дом вместе. Денис никогда не был особенно привязан к этому месту, но, войдя внутрь, даже он почувствовал особую атмосферу старого дома.
— Здесь действительно... уютно, — признал он, осматриваясь. — Чувствуется, что дом хранит историю.
— Вот именно, — я обвела рукой комнату. — Здесь каждая вещь, каждый уголок связан с каким-то воспоминанием. Вот этот стол дедушка сделал своими руками. А на этой стене висели часы, которые он привез из Германии после войны. Бабушка всегда говорила, что в этом доме живет душа нашей семьи.
Денис задумчиво кивнул.
— Я понимаю. Но некоторые изменения все-таки нужны. Если мы хотим проводить здесь время комфортно, нужно провести отопление, водопровод...
— Согласна, — я улыбнулась. — Я не против модернизации. Но хочу сохранить дух этого места. Может быть, сделать пристройку с ванной и современной кухней? А основной дом просто обновить, не меняя его сути?
— Это хорошая идея, — Денис обнял меня. — Мы могли бы проводить здесь выходные, летом жить подольше. Здесь действительно хорошо.
Мы провели весь день, обсуждая планы по обновлению дома, гуляя по саду, вспоминая истории, связанные с этим местом. Я рассказывала Денису о том, как бабушка учила меня печь пироги, как дедушка мастерил скворечники, которые до сих пор висели на старых яблонях, как мы собирали малину прямо с кустов и ели, пока губы и пальцы не становились красными от сока.
Вечером, когда мы уже собирались уезжать, к дому подъехала машина. Из нее вышла Галина Петровна.
— Я так и знала, что найду вас здесь, — сказала она, подходя. Ее тон был уже не таким воинственным, как вчера. — Послушайте, я... я, наверное, слишком давила. Не учла ваши чувства.
Я удивленно посмотрела на свекровь. Это было что-то новенькое — Галина Петровна признавала свою ошибку.
— Я поговорила со своей подругой Валентиной, — продолжила она. — Она рассказала, как ее сын снес старый дом его бабушки и построил новый, а потом жалел об этом всю жизнь. Говорил, что вместе с домом исчезли все воспоминания, вся связь с прошлым.
Денис улыбнулся.
— Мама, я рад, что ты начинаешь понимать.
— Я просто хотела, чтобы у вас все было самое лучшее, — Галина Петровна вздохнула. — Современный дом, все удобства... Но, возможно, я была не права. Если этот дом так важен для Нади, значит, он должен остаться.
Я почувствовала, как внутри разливается тепло. Возможно, мы с Галиной Петровной никогда не станем лучшими подругами, но, по крайней мере, она начала уважать мои чувства и мои решения.
— Спасибо, — сказала я. — Я ценю ваше понимание. И мы не против модернизации дома, просто хотим сохранить его основу, его дух.
— Пожалуй, в этом есть смысл, — задумчиво произнесла свекровь. — Знаете, моя мама тоже жила в деревянном доме. Когда его снесли для новостройки, я чувствовала, будто часть моего детства просто стерли.
Она подошла к крыльцу, провела рукой по деревянным перилам.
— Возможно, я просто завидую, — неожиданно призналась она. — У меня никогда не было такого места, которое я могла бы назвать своим родовым гнездом. Мы часто переезжали, жили то тут, то там. А здесь... здесь чувствуется история, преемственность поколений.
Эти слова открыли для меня Галину Петровну с новой стороны. Я никогда не задумывалась о том, что за ее напористостью и стремлением все контролировать может скрываться простое желание иметь что-то постоянное, что-то, связывающее прошлое с настоящим.
— Вы всегда будете желанным гостем в этом доме, — сказала я, удивляясь сама себе. — Когда мы закончим ремонт, вы могли бы помочь нам с садом. Бабушка говорила, что у вас легкая рука на цветы.
Галина Петровна улыбнулась, и ее лицо вдруг стало мягче, моложе.
— Правда? Она так говорила? Что ж, я действительно люблю возиться с растениями. У меня на балконе целая оранжерея.
— Тогда договорились, — Денис положил руку на плечо матери. — Мы сохраняем дом, модернизируем его, а ты помогаешь с садом. Вместе создадим место, куда все мы сможем приезжать и чувствовать себя дома.
Мы стояли у старого деревянного дома, освещенные золотистым светом заходящего солнца, и я вдруг поняла, что бабушка была бы довольна. Не только тем, что ее дом останется целым, но и тем, что он продолжит собирать вокруг себя семью, пусть даже расширенную и не всегда единодушную. В конце концов, разве не в этом смысл семейного гнезда — быть местом, где сходятся разные поколения, разные характеры, разные судьбы, чтобы почувствовать связь друг с другом и с теми, кто был до нас?
— Знаете, — сказала я, глядя на закат. — Я думаю, мы могли бы посадить здесь новые яблони. В память о бабушке. Она всегда мечтала расширить сад.
— Отличная идея, — согласилась Галина Петровна. — Я знаю, где можно достать хорошие саженцы.
И в этот момент я почувствовала, что, несмотря на все наши разногласия, мы все-таки нашли общий язык. А бабушкин дом, как и прежде, стал местом, где рождается новое понимание, новые связи, новая жизнь.
Читайте также: