Выход из запоя был тяжёлым. Стаса трясло так, что зуб на зуб не попадал. Хотя в доме было тепло. Печку он топил собирая что придётся, в лесу, неподалёку.
Правда, вот только из еды ничего совсем не было почти. Засохший хлеб, да банка тушёнки.
Очень сильно хотелось пить. А идти в колодец за водой не было никаких сил.
Тяжёлая голова и слабость во всём теле. Да ещё постоянно подкатывающая к горлу тошнота. И совсем никого нет рядом.
Особенно одолевали кошмарные сны. Он просыпался в холодном поту и понимал, что так продолжаться больше не может. Нужно выходить из этого состояния, хотя бы ради того, чтобы найти своего сына. Землю носом рыть, а найти. Только сперва придётся всё же вернуться в Москву и разыскать Лизу. Вдвоём им будет легче напасть хоть на какой-нибудь след.
Пересилив свою апатию на второй день похмелья, Стас вышел рано утром и побежал. Преодолел свой участок, на дорогу выбрался. Бежал не спеша, трусцой. Выдохся быстро, дышать уже нечем было, и грудную клетку ломило.
Но он не останавливался. Сжав зубы, продолжал бежать. Только когда в лесу оказался и добрался до опушки, позволил себе малость передохнуть. Солнце уже высоко поднялось. Начинало потихоньку парить. Видно, бабье лето пришло.
Лесной воздух освежил и немного взбодрил. Деньги у Стаса были. Юрику удалось со съёмной квартиры их забрать. Ему, конечно, за труды пришлось отстегнуть. Иначе без него Стас не справился бы. Исмаил наверняка всю Москву прочесал, пустив на его поиски своих отморозков.
Стас же к ним как клеймом привязан и не имел права вот так сбегать. Они ещё долго его будут искать, поэтому в Москву возвращаться опасно. Но как же до Лизы добраться?
Обратно Стас уже просто шёл, вдыхая всей грудью осенний воздух. Лесные звуки успокаивали, и появилось острое желание замкнуться ото всех вот прямо в этом посёлке. Скорее всего, ему так и так придётся год пересидеть, пока в Москве всё не уляжется. Только деньги как вода. Быстро иссякнут. Но чем же ему заняться?
Стас набрёл на продуктовый магазин с яркой вывеской "Колосок". Дверь оказалась не заперта. Пробежавшись глазами по витринам с мутными стёклами, Стас поднял свой взгляд вверх и наткнулся на полки с водкой и дешёвым портвейном. Слюну сглотнул, но пересилил себя, попросил кефир и батон.
-Не местный вы, я смотрю - розовощёкая продавщица бахнула на прилавок бутылку кефира и батон. Пальцы её резво пробежались по деревянным счетам.
-Дача от родителей осталась. Проверить приехал - хмуро пояснил Стас и, похлопав себя по карманам, покраснел. Деньги-то он и не взял с собой. На пробежку же вышел и в магазин как-то не планировал.
-Что? Кошелёк забыли? Да не переживайте, потом занесёте. У нас посёлок маленький, все друг друга в лицо знают. А дача, полагаю, Ермолинская? Давно она бесхозной стоит.
Продавщица, молодая девушка лет двадцати с небольшим, широко и приветливо улыбнулась. И так вдруг легко от этой вот её улыбки на душе стало, что Стас повеселел. Подмигнул ей, тоже в ответ улыбнулся. Ведь сюда вряд ли слухи дошли, что сын Ермолиных в Чечне погиб.
-Тогда к обеду вам деньги занесу. Спасибо, что выручили. А то в холодильнике у меня шаром покати.
Стас выскочил из магазина и бросился домой. Быть в должниках он не любил, а потому планировал деньги вернуть не к обеду, а сейчас же. Да и девушка приветливая вроде. Поспрашивать бы её, что тут да как. Чем народ в посёлке дышит. Может, работа какая временная имеется. Ему бы этот год перекантоваться, а там уже по обстоятельствам.
Только в магазине Стаса уже ждал местный участковый, и как только парень вошёл внутрь, тот быстренько его и оформил.
-Вот. Что я тебе говорила? - затараторила девушка-продавец, тыча в Стаса пальцем - явился. Ведь сын у Ермолиных погиб насколько мне известно. Дядя Федя же заезжал к нам после смерти жены, дачу смотрел, всё продавать подумывал, вот и сказал мне. А этот аферюга поселился на заброшенном участке и лапшу на уши вешает!
Стас стиснул зубы. Ну почему ему так не везёт? Он зло посмотрел на бдительную девицу, мысленно оплеуху ей отвесил за её эту бдительность. Раскудахталась тут. И как он только поверил её улыбке добродушной? Не заподозрил подвоха.
-Ясно, Танюшка. Вот не зря я тебя как старший брат всегда наставлял и уму-разуму учил. Если опасного преступника помогла поймать, то похлопочу за тебя перед начальством.
Танюшка от удовольствия раскраснелась, глаза тут же заблестели.
-Скажешь тоже, Ярик. Преступника ... Так, небось, мелкий воришка. Хоть у Ермолиных и красть-то нечего.
Ярик, он же Ярослав Львович, подтолкнул Стаса на выход, заверив свою сестру, что он прям сейчас и разберётся, что за франт обосновался в их посёлке без его ведома.
Стас помалкивал. Не на рожон же ему лезть. Придётся решать проблемы по мере их поступления. Или бежать, немного наподдав доблестному блюстителю закона.
***
Нина с волнением ждала утра. Она даже представления не имела, как обращаться с маленькими детьми. Надо было хоть спросить, сколько ребёнку лет. А то на радостях выскочила из кабинета Ромашова и домой полетела, сообщить новость Марии Павловне.
Та, конечно, особого восторга не высказала. Повторила, что на работу Нину ни в коем случае не гонит. Но дело её. Раз дома скучно, то, пожалуй, на работу.
Обняв старушку за плечи, Нина звонко чмокнула её в морщинистую щёку.
-Мария Павловна, да не скучно мне с вами нисколько! Просто дома сидеть тоска сердце моё изъедает. А скоро вообще зима. С ума сойду от нечегонеделанья. А так хоть нянькой поработаю.
-Ну сама смотри. Только сразу тебе скажу, что характер у Ромашова не мёд и не сахар. Что думает, то и говорит, в лоб. И раньше таким был, а после смерти жены как с цепи сорвался. Особенно женский пол на дух не переносит.
Нина задумчиво крутила тёмный локон. Она тоже самое испытывает, только к мужчинам. Сначала Стаса любила, потом Шах в её жизни объявился, Тимур ... Гадкое чувство внутри оставил Захар Плотников, воспользовавшийся её беспомощным состоянием. Всё комом, всё кувырком в её жизни.
-А от чего умерла жена Ромашова? - поинтересовалась всё же Нина.
Мария Павловна, тихонько размешивая сахар в кружке с горячим травяным чаем, пожала плечами.
-Полинка здоровьем слабовата была. Всё дома да дома сидела. Уж куда Андрей Васильевич только не возил её. Они так-то не местные. Пятнадцать лет назад к нам как переехали, да так и остались. Полина было в детский сад работать устроилась, нянечкой. Да только недолго поработала, уволилась. Не смогла с чужими детьми находиться. Своих всё мечтала родить, да Господь не посылал. Ромашов всегда бойким был и прямолинейным. Башковитый мужик. Старшим агрономом в колхоз устроился. Его крутого норова даже председатель побаивался. Полинка-то на лицо дурная была и фигурой особо не выделялась. Худосочная, болезная. Но Андрей Васильевич только ей и верен был. Уж чего там в ней любить было, ума не приложу. Ни в хозяйстве, ни в работе - нигде не преуспела. Да ещё поговаривали, скандалы Ромашову затевала с битьём посуды. Видно, с психикой у неё совсем беда была. В последние два года из дома совсем не выходила. Чтобы чужих детей не видеть и женщин с колясками не встречать. А тут вдруг по селу слух прошёл. Полинка беременная! Вот уж удивлялись мы всем скопом. Чудо ведь, не иначе. Только Ромашов отчего-то мрачнее тучи ходил. Его поздравлять, а он волком смотрит и сквозь зубы еле-еле спасибо говорит. Рожала Полинка в городском родильном доме. До срока-то, видать, не доходила. Выписывалась спустя месяц. Привёз их Андрей Васильевич, сдержанно сообщил, что сын у него. А как мальчонке три месяца стукнуло, так и померла вдруг Полинка. Вроде как роды ухудшили её здоровье. А там кто его знает, что произошло на самом деле.
Нина слушала рассказ Марии Павловны очень внимательно. Сама не понимала, зачем ей это. Просто она вдруг мальчика себе представила, который такой маленький и беззащитный растёт без материнского тепла.
-А сколько сыну Андрея Васильевича?
-Да, год уж, наверное, был в августе - старушка допила чай и засобиралась ко сну. На улице ветер поднялся, ветки хлестали в окно. Было ясно, что к утру ближе или в ночь уже дождь соберётся. Осень. Нина любила такую пору, когда капли дождя барабанят по стеклу, а ты сидишь с книжкой в руках и попиваешь горячий ароматный чай, слушая, как в печке потрескивают поленья, прямо как сейчас. Нина жила в благоустроенной квартире с родителями, но было время, когда она ездила на осенних каникулах к двоюродной тёте своей мамы в деревню, и вот там была та самая уютная атмосфера в деревенском доме.
Когда Нина перешла в восьмой класс, тётки не стало, и поездки в деревню остались лишь притяным воспоминанием из детства...
Рано утром Нина отправилась к Ромашову. Сердце отчего-то ухало в груди.