Владимир Карпов – один из наиболее чтимых мною писателей. Причин тому несколько.
Главная состоит вот в чем. Есть много людей, которые написали одну-две книги, пусть даже и относительно удачных, но писателями не стали. Есть много фронтовиков, которые, когда пошла мода на мемуары (люди старшего поколения помнят тот период), начали публиковать свои воспоминания рядового бойца (а то и писаря), подробно при этом анализируя международную обстановку и цитируя беседы Сталина с Черчиллем. Есть много конъюнктурщиков, которые легко и просто пишут по принципу «чего изволите?», меняя тональность своего творчества в зависимости от запросов тех, кто платит.
Владимир Васильевич не подпадает ни под одну из этих категорий. От книги к книге его мастерство совершенствовалось, поднималось на новую творческую ступень. В свое время он отказался от карьеры военного, чтобы полностью освободить себя для Творчества. Он не писал на потребу дня, он неизменно писал от души. За свое последнее крупное творение – фундаментальный труд «Генералиссимус» - он, по сути, вообще получил копейки, потому что о Сталине в 90–00-е годы не принято было писать хоть что-то хорошее.
…Впрочем, чего это я? Разбор творчества Героя Советского Союза Владимира Карпова оставим до другого случая и для более квалифицированных литературных критиков.
Скажу коротко: я очень уважал и уважаю Владимира Васильевича – и как человека, и как писателя.
И потом – как забыть его фронтовую биографию!.. Войну он встретил за решёткой, куда его упекли по нелепому обвинению – причём, донёс-то кто-то из своих!.. На фронт попал в штрафную роту… А завершил войну в офицерском звании, со Звездой Героя. Как ни уважать!
Не скрою: мне очень приятно вспоминать о наших с ним встречах.
Несколько подробнее расскажу о самой нашей с ним первой встрече, признаться, несколько курьёзной. Это случилось в Центральном доме литераторов, на пороге «нижнего» буфета. Владимир Васильевич вошёл в него после завершившегося в Большом зале мероприятия с огромным букетом цветов и небольшим портфельчиком; бросалось в глаза, что ему нести и то и другое неудобно.
Представьте себе мои чувства! Человек-легенда! Его книги я читал и перечитывал… И вот он, вижу его наяву!
Откровенно говоря, не любитель я, встретившись где-то на «тусовке» со знаменитостью, лезть к человеку с банальными приветствиями и просьбой сфотографироваться. Встречался-то я со многими, но подходил исключительно редко. Не по мне это.
А тут – не устоял. Тем более, напомню, дело происходило в буфете, и этот факт сам по себе предполагает некоторую свободу общения.
Подхожу. И говорю что-то в том духе, что, мол, Владимир Васильевич, шибко я вас уважаю, и читаю, и почитаю и всё такое… И главное: мы ведь с вами, Владимир Васильевич, однополчане – в Кизыл-Арвате служили в одном военном городке, правда, в разное время. Кизыл-Арват – это городок в Туркмении, где стоял штаб 58-й мотострелковой дивизии, в которой полковник Карпов некогда командовал полком, и в которую я приехал значительно позже.
После этих слов он посмотрел на меня уже с искренним интересом.
- В Кизыл-Арвате? Так ты военный?
- Да, - отвечаю.
Владимир Васильевич заговорщицки наклонился ко мне и говорит вполголоса:
- Послушай! Подержи, пожалуйста, а то мне отлучиться нужно…
Сунул в руки огромный букет и небольшой портфельчик и скорым шагом удалился.
…Не знаю, наверное, то, что я сейчас напишу, вызовет у кого-то ухмылку не совсем благожелательную. Потому что я ощутил в душе в этот момент какое-то тепло к этому человеку.
Вот сидел этот легендарный человек, эта литературная глыба, этот на весь мир известный писатель, Герой Советского Союза в президиуме, что-то говорил, кого-то слушал… Вот он шёл, эпоха-глыба, по коридору ЦДЛ, окруженный преклоняющимися пред его талантом людьми… И просто по-человечески испытывал потребность ненадолго уединиться. И требовалась ему в этом одна маленькая помощь – чтобы кто-то подержал-покараулил его вещи. А кому их можно доверить?.. Нет, не в смысле, что украдут, а просто… Даже не знаю как сказать… Просто так ведь не оставишь на столе. И совершенно постороннему не скажешь: покарауль, мол, пока я отлучусь по человеческой надобности – неловко как-то…
И вот подходит человек, который всего-то и сказал, что мы с тобой одной крови! Что некогда служили в одной армии, да еще в одном гарнизоне… Значит, его можно просто так взять, и озадачить охраной и сбережением своего имущества.
…С тех пор мы с Владимиром Васильевичем встречались не раз. Довелось мне побывать на его 85-летии (снимок с которого я поместил на открытии публикации). На съездах военных писателей встречались, на различных литературных конференциях и иных мероприятиях…
Не перестаю им восхищаться. В том числе и этой искренней простотой, с которой он общался с людьми. Редкое качество для людей, поднявшихся на вершину творческого Олимпа!
Помню, мы с Владимиром Васильевичем говорили о личности генерала Ивана Петрова, о том, имел ли командир моральное право покинуть обречённый Севастополь, бросив его защитников… Поделились впечатлениями об экранизации его повести «Двое в песках» - картину снимали уже после отъезда Карпова из Туркестана, в период моего там пребывания, хотя я к съёмках никакого отношения не имел… А вот о его предсмертном сборнике «Такова селяви», который Владимир Васильевич мне подарил, мы поговорить уже не успели.
…Последний раз я его видел в Зале Церковных Соборов в цокольном этаже Храма Христа Спасителя.
Карпов шёл с трудом, и ему помогал молодой парень, бережно поддерживая под локоть. Я подошёл поздороваться, сказать добрые слова… Владимир Васильевич слабо пожал руку, что-то отрешённо ответил… И по его отстранённому взгляду, который словно уже принадлежал другому миру, я понял, что вижу его в последний раз. Так оно и вышло.
