Дым из усилителя, ярость в студии и рождение манифеста громкости
Наверное у каждого был в жизни знакомый, этакий "мастер-самоделкин", который любил копаться в аппаратуре, чинить радио и телевизоры. Вот кажется, все, уже можно выкидывать, а он все равно не унимается, чинит. Включает в розетку - дым дет, а он что-то там поворачивает, раз - и телевзор начинает показывать. Вот в музыке порой бывает так же: момент, когда техника сдаётся, а человек, наоборот, упирается. Именно такой момент случился у AC/DC в январе 1977 года, когда в студии Сиднея во время записи Let There Be Rock у Ангуса Янга задымился усилитель. Но давайте обо всем по порядку.
Истоки
После выхода T.N.T. (декабрь 1975) AC/DC активно гастролировали в Британии и Европе с апреля 1976 года. К концу 1976 года AC/DC вернулись домой из Европы. Казалось бы, у них был повод для гордости: за плечами остался тур по Британии, участие в Reading Festival, афиши с громкими заголовками. В Лондоне их принимали на удивление тепло, и группа, естественно, рассчитывала, что в Австралии их встретят уж точно как победителей - ведь австралийцы тогда, можно сказать, завоевали Англию.
Но реальность оказалась иной. Фактически, дома они отсутствовали около восьми месяцев: весна–лето–осень 1976 года прошли в Европе и Великобритании, и домой они вернулись только в декабре 1976-го. За время их отсутствия публика явно остыла. На концерте в сиднейском Hordern Pavilion 12 декабря зал был наполовину пуст. Газетчики строили кислую мину, и в своих статьях открыто издевались, рассказывая, что это уже не молодая сила, а пережиток прошлого. В общем, дела у группы пошли плохо. Даже следующий альбом Dirty Deeds Done Dirt Cheap не смог изменить ситуацию. Более того, с его выходом она даже ухудшилась — в Британии он не вошёл в чарты, а в США лейбл и вовсе отказался его выпускать.
Менеджер Майкл Браунинг позже вспоминал:
"У группы тогда был «приступ ярости». Они ощущали, что их загоняют в угол. И именно это чувство стало топливом для следующего шага"
Atlantic и угроза карьере
В общем конец 1976 года не предвещал AC/DC ничего хорошего. Альбом Dirty Deeds не оправдал ожиданий, и лейбл Atlantic Records всерьёз задумался о прекращении сотрудничества. Они считали, что AC/DC слишком громкие, слишком неподготовленные для стандартов радиоэфиров того времени — формата, ориентированного на мягкие мелодии, баллады, в общем на радио нужен был софт рок, а не вот этот австралийский шум.
Однако в дело вмешался Фил Карсон - исполнительный директор британского отделения Atlantic. Он настоял на встрече с руководством: с цифрами на руках Карсон показал данные по продажам альбома High Voltage и и Dirty Deeds в Европе. Оказалось, что альбомы окупились, и группа уверенно росла в Британии и Германии. Карсон тогда подчеркивал, что AC/DC — это «рабочая» группа, которая строит фан-базу через туры, и им нужно время, чтобы раскрутиться в США, и если Atlantic сейчас разорвёт контракт, то упустит перспективный коллектив, который уже доказал, что умеет собирать аудиторию. В общем, в конце концов, он убедил руководство продлить контракт. Так AC/DC получили ещё один шанс — шанс, который они, надо сказать, использовали на всю катушку.
Первые шаги к альбому
К началу 1977 года AC/DC уже ясно осознали, что их сильная сторона — это сцена. На концертах публику заводили за сложные аранжировки, а прямой качающий грув ритм-секции и железное взаимодействие гитар Малколма и Ангуса Янгов. В этих живых выступлениях была энергия, которой явно не хватало на пластинках.
После провала Dirty Deeds Done Dirt Cheap на ключевых рынках, ситуация стала критической. А висевший в воздухе вопрос: "оставит ли Atlantic группу в своём списке или закроет проект" сильно напрягал нервы музыкантам.
Никто не торопил их напрямую, но сама угроза потерять контракт действовала сильнее любых сроков. Они понимали: следующая запись должна доказать их право на существование. Поэтому было решено отказаться от студийной «чистоты» и записывать так же, как они играли живьём — быстро, громко и без прикрас. В общем на этой записи AC/DC решили просто быть такими, какие они есть.
Стиль и звук
Запись Let There Be Rock началась в январе 1977 года в студии Albert Studios в Сиднее. Продюсеры Гарри Ванда и Джордж Янг (старший брат Ангуса и Малколма), задали простое правило: никакой стерильности. Группа играла вживую, словно на клубной сцене. Ритм-секция фиксировалась за несколько дублей, поверх неё Ангус и Малькольм прописывали гитары, а Бон записывал вокал так же, как на концертах — он двигался, его дыхание срывалось, но запись оставляли без повторов ради «идеальности». Впоследствии этот акцент на "живом" звучании был перенесен даже на обложку альбома - там группа изображена играющей на сцене.
Ангус использовал свой Gibson SG, подключённый напрямую к Marshall, без педалей и эффектов. Звук строился только на чистом перегрузе усилителя и на контролируемом фидбэке, который он заводил в нужный момент. Малькольм на своем Gretsch, задавал риффовый «каркас» плотными аккордами. Бас Марка Эванса не стремился украшал ритмический рисунок, а просто "склеивал" гитарные риффы с барабанами. Фил Радд играл прямолинейно, но именно его «кач» придавал риффам еще больше энергии, приводил их в движение.
Здесь нужно понимать, что за коном был 1977-й год. И, например, феврале 1977 года Fleetwood Mac выпустили Rumours. Альбом звучал идеально отполированно: четырёхголосные гармонии, студийная прозрачность, тексты про личные драмы, превращённые в хиты. В Америке пластинка стала символом FM-радио, продалась миллионными тиражами и звучала из каждой машины.
А чуть раньше, в декабре 1976 года, Eagles выпустили свой эпохальный трек Hotel California, и именно в 1977 году песня загремела на вершинах чартов. Это был саунд «больших дорог» и спокойного бегства на Запад, тщательно выстроенный и долгий, как американская трасса.
На фоне этого AC/DC выглядели как уличная команда, которая играет не для радио, а для тех, кто стоит у сцены с пивом в руке. Они не предлагали побега, они бросали вызов, и их дорога была короче — от паба до сцены, где рифф звучал красноречивее любых сложных гармоний.
В результате у AC/DC получился звук, который резко отличался от радиоформата того времени. В эпоху мягкого звука Eagles и Fleetwood Mac AC/DC сделали ставку на громкость, плотность и отсутствие компромиссов.
Треки альбома
Let There Be Rock
Заглавная композиция стала не просто песней, а декларацией. Текст Бона Скотта строился как ироническая «книга Бытия» рока. Бон читал псевдобиблейский текст о том, как мир получил электрогитару, барабаны и громкий звук: «Да будет свет, да будет звук, да будут гитары и ударные». И в конце добавлял "Да будет рок!"
Это был вызов всем, кто упрекал AC/DC в примитивности. Музыкально трек держался на простом минорном риффе, но напряжение создавалось за счёт скорости и неостановимого напора. Ангус сыграл соло с одного дубля, и именно в этот момент загорелся его усилитель. Джордж Янг крикнул из аппаратной: «Играй дальше!» — и партия осталась на плёнке вместе с дымом в студии. Для группы это было символично: они словно доказывали, что даже техника не выдерживает их напора.
Whole Lotta Rosie
Эта песня начиналась как Dirty Eyes но с ней группа буксовала - текст никак не ложился на музыку, с ним риффы рассыпались, вокальная линия не шла. Прорыв случился, когда нашли тяжёлый ритм на восьмых нотах, который буквально «потащил» песню вперёд.
Сам же текст родился из истории, которую Бон любил рассказывать: в Тасмании он встретил женщину по имени Рози, весившую девятнадцать стоунов, то есть больше 120 килограммов. Она произвела на него столь сильное впечатление, что превратилась в символ — не как насмешка, а как ода физической силе и напору. Cfv <jy hfccrfpsdfk j, 'njv%
Она встретила меня у двери и сказала: в этом месяце я спала с двадцатью восьмью знаменитыми людьми. На утро я проснулся и услышал: теперь двадцать девять.
В финале Бон кричит её имя, а гитара Ангуса будто повторяет его голос. После, он говорил в интервью:
Я не поэт, я просто рассказываю то, что вижу. Если это смешно — значит, так оно и есть.
Песня стала одним из концертных пиков группы, потому что соединяла реальную и забавную байку и мощный рифф, от которого невозможно было оторваться. В итоге Whole Lotta Rosie вместе с заглавной Let There Be Rock yf на десятилетия осталась в концертном сет-листе группы.
Hell Ain’t a Bad Place to Be
Здесь группа пошла от простейшей гармонии, но использовала её для создания гплотного звучания. Бон поёт о притяжении, которое может выглядеть как опасность, но на деле оказывается источником силы. За строками угадывается ирония: ад вовсе не так уж страшен, если там есть рок-н-ролл. Музыкально всё так же строится на прямом ритме Фила Радда и риффах Малькольма Янга, которые держат песню как железный стержень. Эта композиция показала, что AC/DC умели создавать напряжение не только громкостью, но и паузами, здесь начинала зарождаться их творческая зрелость, которая спустя три года, уже после смерти Бона Скотта выльется в эпохальный альбом Back In Black.
Bad Boy Boogie
Пожалуй, самая «грязная» вещь альбома. Здесь нет претензий на сложность: один рифф, одно настроение, но именно в этом и сила. Бон выступает в роли уличного хулигана, который смеётся над чужими правилами. На концертах Ангус использовал Bad Boy Boogie для своих фирменных «шоу в штанах» — момент, когда он разыгрывал публику, сбрасывая одежду, устраивая "стриптиз от Ангуса". Песня стала образцом того, как AC/DC превращают минимализм в оружие.
Problem Child
Эта песня появилась ещё на предыдущем альбоме Dirty Deeds Done Dirt Cheap, но в международной версии Let There Be Rock она заняла место убранной Crabsody in Blue. Выбор был не случайным: Problem Child идеально отражала образ AC/DC середины семидесятых. Бон Скотт поёт от лица подростка, которому чужды правила, который отвергает школу, родителей и чужой контроль. Это не просто поза — группа сама чувствовала себя «проблемным ребёнком» в глазах музыкальной индустрии. Рифф Малколма звучит как вызов, гитара Ангуса вторит вокалу, а барабаны Радда придают песне маршевую поступь. В концертных сетах Problem Child быстро заняла прочное место, потому что стала чем-то вроде гимна упрямства. Для американского издания 1977 года она сработала как компромисс: с одной стороны, лейбл убрал рискованную шутку, с другой — оставил песню, в которой AC/DC выглядели именно такими, какими они были — дерзкими и неудобными.
Crabsody in Blue
И наконец, Crabsody in Blue. В Австралии она вошла в альбом, но для международного издания трек убрали. Лейблу показалось, что шуточный текст слишком рискованный. Вместо него вставили Problem Child из предыдущих сессий. Этот жест только подчеркнул разницу: сами музыканты играли свободно и нахально, а рынок требовал безопасной упаковки.
В Crabsody in Blue Бон Скотт позволил себе издевательскую пародию на старый блюз. Текст строился вокруг истории мужчины, подцепившего венерическое заболевание, и был наполнен намёками, медицинскими шутками и грубым уличным юмором. Для австралийской аудитории такая ирония была привычна: песня звучала как шутка из бара, где смех заглушает неловкость. Но в США подобная откровенность считалась слишком рискованной, тем более что в самом названии прослеживалось явное издевательство над американской классикой Гершвина - Rhapsody In Blue. Лейбл опасался скандала на радио и возможных запретов, поэтому настоял убрать композицию из международного издания.
Драма и конфликт
Весной 1977 года, когда альбом уже был готов, AC/DC столкнулись с мощным прессингом. Дома, в Австралии, пластинка не произвела сенсации. Она, конечно, вошла в двадцатку местных чартов, но не выше, а в прессе стали появляться весьма резкие заметки. Газета Sun в Сиднее позволила себе заголовок «What a bore» — «Какая скука». Для музыкантов это звучало как плевок, ведь они только что выдали запись, где играли на пределе сил.
На другом конце океана ситуация была не легче. В Atlantic Records по-прежнему считали их слишком грубыми для американского радио. То, что казалось достоинством — громкость, прямота, отсутствие компромиссов — в глазах лейбла выглядело как недостаток. И хотя благодаря Филу Карсону контракт сохранили, ощущение, что их держат «на скамейке запасных», не покидало.
Ощущение, что группа стоит на краю, полупустые залы в Австралии, насмешки в прессе, угроза потерять контракт — всё это давило на музыкантов. Атмосфера в команде была нервная: они понимали, что малейший провал поставит крест на их будущем.
К этому напряженному фону добавились еще и внутренние трения. Басист Марк Эванс всё меньше находил общий язык с братьями Янг. После выхода альбома его уволили, и Let There Be Rock стало для него последней работой в составе AC/DC.
Наследие и влияние
В июле 1977 года Let There Be Rock вышел в Британии и сразу попал в UK Albums Chart, заняв семнадцатое место. Для AC/DC это был первый настоящий прорыв на европейском рынке. В отличие от Австралии, где альбом встретили холодно, британская публика услышала в нём силу и упорство, даже если критики не спешили раздавать комплименты. Газеты писали о «грязном и упрямом звуке», который шёл против радиоформата и не старался угодить моде.
Контекст был особенным: именно в середине 1977-го панк достиг своего пика. Осенью 1977 года Британия взорвалась альбомом Sex Pistols Never Mind the Bollocks. Каждая песня там звучала как плевок в сторону государства и шоу-бизнеса: «Anarchy in the UK», «God Save the Queen». Газеты сходили с ума, магазины отказывались продавать пластинку, политики называли её угрозой морали. В этой какофонии лозунгов и скандалов AC/DC выглядели особенно чужими: они не стали подстраиваться под конъюнктуру, не стали размахивать размахивать политическими манифестами, а просто включали свои Marshall'ы и играли так громко, как только могли.
Бон Скотт тогда сказал в интервью:
Люди ждут, что после трёх альбомов мы что-то изменим. Но я говорю — нет, мы играем то, во что верим. Мы держимся за это, даже если кому-то кажется слишком просто.
Позднее критики признали Let There Be Rock первым по-настоящему великим альбомом AC/DC. AllMusic отмечал, что именно здесь сформировался их фирменный стиль, а The Quietus писал, что группа «научилась звучать как настоящие AC/DC». Но важнее, что это чувствовали сами музыканты. Марк Эванс вспоминал:
Мы сыграли заглавный трек дважды. Первый раз он звучал устало, будто Фил Рудд вот-вот выдохнется. Но Фил сказал: “Сейчас ещё раз”. И этот второй дубль стал окончательной версией. Вот это была сила.
Не меньшее значение имели истории, ставшие частью песен. Так, Whole Lotta Rosie родилась
Тур 1977-го года
Летом 1977 года AC/DC впервые поехали в США. Стартовали в Техасе — Остин, Сан-Антонио, Хьюстон, Даллас. Первым концертом стала разогревочная площадка для канадцев Moxy (это кто вообще?) в клубе Armadillo World Headquarters. Зал был полупустой, но уже через несколько песен публика встала на их сторону. Бон Скотт спрыгивал к зрителям, пил пиво вместе с ними, и это ломало дистанцию, и команда чувствовала себя в своей тарелке.
Дальше маршрут вёл на восток: Атланта, Майами, Нью-Йорк, Чикаго. Они играли в клубах и театрах средней величины, иногда выходили на сцену перед UFO, Cheap Trick или Kiss. В Нью-Йорке они оказались на тех же афишах, что Ramones и Blondie, но звучали совсем иначе: никакого глянца, никаких манифестов - только гитара, ритм и голос. Осенью 1977-го тур закончился в Калифорнии, и AC/DC вернулись в Европу уже как группа, которая сделала первый шаг за океаном.
В британском туре группа тоже чаще всего играла на разогреве, но тогда они впервые сыграли на больших площадках, и поддерживали не кого-нибудь, а Black Sabbath и Rainbow. Эти концерты дали им новую публику, и часть журналистов в шутку называла их «панками с гитарами Gibson». Группа не имела к панку отношения, но по энергии они действительно стояли где-то рядом.
Признание
В США альбом прошёл почти незамеченным. Радиостанции не ставили его в ротацию, считая слишком тяжёлым для формата. Настоящий прорыв случится только с Highway to Hell в 1979-м, но именно Let There Be Rock убедил Atlantic не разрывать контракт: это был аргумент, что группа способна расти и за океаном.
Много лет спустя Rolling Stone включил Let There Be Rock в список «500 величайших альбомов всех времён». Критики отмечали, что он «схватил дух панка по энергии, но остался верен традиции рок-н-ролла». Сам Ангус Янґ говорил: «Мы тогда решили, что если нас не хотят на радио, то мы будем играть так, чтобы нас было невозможно игнорировать на сцене».
.... И тут я опять вспоминаю того знакомого "самоделкина". Да у него что-то там дымилось, соседка на него фыркала, да и сам он выглядел не модно, но в конце концов, телевзор-то у него заработал!
Вот с Let There Be Rock та же история. Несмотря ни на что он "заработал. И в истории остался именно таким — не идеальным, но настоящим, превратившимся в последствии в классику рока. Он родился из злости, из нервов, из полупустых залов и угрозы потерять контракт. И именно эта неуступчивость сделала его альбомом, который вытащил AC/DC на новый уровень.
А вы сами что цените больше — вылизанную студийную запись или момент, когда музыка трещит по швам, но бьёт прямо в сердце?
Обнял,
АК.