Конец года Пелагея встретила радостно: по трудодням ей начислили хорошо, да еще накинули на детей – все-таки вдова, да три иждивенца малолетних. Она получила и зерно, и муку, и масло, да еще и картошки выделили – у всех своя в огородах уродила, а у нее огорода нет пока. Дети чувствовали, что теперь еды будет вдоволь, радовались вместе с матерью. Первым делом Толик попросил пожарить картошки, остальные поддержали – последний раз жареную они ели еще, когда жили с бабкой. Пелагея сама с удовольствием ела, впервые за долгое время не оглядываясь, хватит ли детям.
На праздничное собрание по поводу очередной годовщины Октябрьской революции, конца полевых работ и подведения итогов в колхозе она пришла в своем праздничном платье – единственном, что осталось от жизни с мужем – с вязаным воротничком, в туфлях на каблуке, которые надевала не помнит когда. Волосы она уложила венком вокруг головы, закрепив их заколкой, купленной перед праздником. Все в клубе, который накануне натопили, не узнавали друг друга: были сняты ватники, теплые платки, резиновые галоши с шерстяными носками, и появились женщины, стройные, красивые, слегка смущенные от своего же вида. Мужики, курившие на ступеньках клуба, то и дело восклицали:
- Гляди, кто идет! Тося, тебя не узнать! Маруся, а ты, оказывается, красавица!
Женщины отмахивались от непривычных комплиментов, которые им, конечно, нравились. Те, у кого были мужья, шли с ними, степенно держа под руку.
Председатель, пожилой, грузный мужчина, в пиджаке с медалями и орденом Красной звезды, постучав карандашом по графину с водой, призвал всех к тишине, прокашлялся и начал доклад. Он говорил о планах и задачах, которые были поставлены перед колхозниками партией и правительством, о необходимости обеспечить продовольствием весь советский народ, потом перешел на результаты года. Он похвалил хлеборобов, вырастивших хороший урожай, сказал, что колхоз выполнил план по сдаче государству всего, что было нужно, потом вручил грамоты и подарки. Пелагея получила сапоги для Толика, девчонкам по полтора метра веселенького ситца на платьишки, а ей вместе с другими женщинами-вдовами подарили красивые полушалки.
После торжественной части быстро накрыли столы, потом начались танцы. Баянист Борис Пашков, одноногий, но веселый, играл и вальсы, и танго, и краковяк, и плясовые. Женщины от души танцевали, пели. Кавалеров было мало: танцевать умели немногие, а после того, как опустели бутылки с вином и водкой, желающих стало еще меньше. Женщины и девчата танцевали друг с другом, наслаждаясь праздником.
Пелагея раскраснелась и от выпитого вина, и от тепла, и от танцев. Она видела, что на нее даже засматриваются мужчины, и это тоже придавало ей настроения. Она с удовольствием пела за столом, задорно пела частушки, выбивая каблуками дробь, впервые за много лет став самой собой.
До дома дошла с соседями, едва находя дорогу по темной улице, скользя и обходя лужи, блестящие уже первым ледком. Дети уже спали, в доме было тепло. Пелагея разделась, помылась в маленьком коридоре над тазом, легла рядом с детьми. В ушах еще звенела музыка, песни, оживленные разговоры за столом. И вдруг она остро почувствовала свое одиночество, вспомнив, как бережно сосед поддерживал жену на скользкой дороге...
Утром она встала рано, затопила печку, поставила тесто на лепешки – в селе хлеб пекли сами, но в хатке Пелагеи печка была устроена по-другому, поэтому она пекла только дрожжевые лепешки, сварила пшенку, принесла из коридора банку с молоком. «Надо летом купить козу», - подумала она. На корову денег нужно много, а их пока нет. Да и корма козе нужно меньше, а молоко еще полезнее. Она уже узнала, что у стариков Кузнецовых весной будут козлята, и старуха обещала ей продать козочку.
Скоро на всю комнату распространился запах печеных лепешек. Первой проснулась младшая, Лида. Она позвала мать и спросила:
- Мама, так вкусно пахнет, мы будем кушать?
Пелагея ласково обняла ее, надела ей носки, спустила на пол, отправила на горшок. Умыв ее, она посадила за стол, поставила перед ней тарелку с пшенной кашей, залитой молоком, положила перед ней кусок лепешки. Девочка с аппетитом принялась за еду. Пелагея с любовью смотрела на нее, радуясь тому, что может накормить детей, как положено. Вскоре встали и старшие, присоединились к Лиде.
Погода была плохая, поэтому детям предстояло весь день сидеть дома. К тому же в школе были осенние каникулы, так что в единственной комнатке было тесно. Пелагея занялась уборкой, усадив детей на кровать и дав им книжки, которые Толик взял в школьной библиотеке.
- Почитай девочкам, Толя!
Толик стал читать, а Шура и Лида внимательно слушали. Дело в том, что у старшей дочки, Шуры, что-то не ладилось с учебой. Она второй год училась в первом классе, но ей не давалось ни чтение, ни письмо, ни арифметика. Учительница говорила, что девочка отстает в развитии, но Пелагея не могла помочь ребенку – она внимательно слушала учительницу, кивала, но ничего сделать не могла. Она решила, что пусть закончит начальную школу, а там видно будет.
Перед обедом около двора Пелагеи остановилась телега, запряженная одной лошадью. В телеге сидела пожилая женщина, правила лошадью молодая. Выбравшись из телеги, они огляделись, словно не веря, что приехали туда, куда надо. Открыв калитку, они осторожно, опасаясь, нет ли собаки, направились к домику. Молодая громко произнесла:
- Хозяева! Есть тут кто?
Пелагея вышла на улицу и замерла: во дворе перед нею стояли свекровь и ее старшая дочка. Она не могла выговорить ни слова. Что их привело сюда? Как они узнали, где она живет?
- Ну, здравствуй, Полька! Что ж так встречаешь? А говорили, что тебе дали дом! Это ж землянка какая-то! – сказала молодая.
Наконец Пелагея пришла в себя и сказала:
- Проходите! Да, мы тут живем.
Она вошла в дверь, оставив ее открытой. Свекровь и золовка, пригнувшись, пошли за ней. Войдя, они осмотрелись. Дети сидели на кровати, в домике было тепло, пахло недавно печенными лепешками.
- Раздевайтесь, вешайте сюда одежду! – показала Пелагея большие гвозди, вбитые в стену у двери. Стены в домике были белеными, а в этом месте стена была оклеена обоями.
Все еще находясь в состоянии удивления, гости разделись, сели на лавку у стола.
- Будете кашу? У нас сегодня пшенная, с молоком, - предложила Пелагея.
- Да нет, мы пока не хотим, - отказалась золовка.
Все замолчали и какое-то время в комнате было тихо. Дети настороженно смотрели на гостей. Наконец Шура подала голос:
- Бабушка, а на чем вы приехали?
- На телеге, внучечка, - ответила свекровь.
- А зачем? – продолжала Шура.
Толик ее одернул: у гостей про это не спрашивают.
Золовка посмотрела на Пелагею.
- Мама думала пожить у тебя, у нас уже тесно. Я вышла замуж, да и Маруся скоро выйдет, так что нам всем там не поместиться. А у тебя тут, оказывается, совсем места нет.
На ее лице выразилось разочарование. Пелагея усмехнулась:
- Да уж, не хоромы. Но нам хватает!