— Полинушка, ну что ты решила? Мы же с Зоенькой уже чемоданы почти собрали! — голос свекрови в телефонной трубке звенел от плохо скрываемого нетерпения, приправленного той самой приторной сладостью, от которой у Полины неизменно сводило зубы. — Аркаша шашлычка обещал, детки свежим воздухом подышат. Твоя дача — это же просто спасение от городской духоты!
Полина прикрыла глаза, крепко сжав пальцами телефон. «Твоя дача». Как просто это звучало у Лидии Сергеевны. Будто речь шла о каком-то общественном достоянии, а не о её личном, выстраданном, унаследованном от родителей уголке земли, в который она вложила не только все свои сбережения, но и душу.
— Лидия Сергеевна, я же говорила, у нас с Серёжей были другие планы на это лето. Я хотела закончить альпийскую горку, мы с Мишей собирались…
— Ой, ну какие планы! — беззаботно отмахнулась свекровь. — Планы для того и существуют, чтобы их менять! Тем более ради семьи. Семья — это святое, Полечка. Серёженька тебе этого не говорил? Он-то у меня мальчик правильный, семейные ценности уважает.
Полина посмотрела в окно. Сергей как раз парковал машину во дворе. Правильный мальчик. Её муж, её опора, её вечный компромисс между собственными желаниями и аппетитами его многочисленной родни.
— Я поговорю с Сергеем, — сухо ответила она, зная наперёд исход этого разговора.
— Вот и умница! Ждём твоего звонка, дорогая! — пропела Лидия Сергеевна и повесила трубку, не оставив Полине ни единого шанса на возражение.
Вечером, когда их одиннадцатилетний сын Миша уже сидел в своей комнате за компьютером, Полина подошла к мужу, который с наслаждением пил чай на кухне.
— Звонила твоя мама. Они хотят приехать на дачу. Все вместе. На месяц.
Сергей оторвался от чашки и посмотрел на жену. В его глазах промелькнула тень вины, но он быстро её погасил.
— Послушай, Поль, я знаю, ты не в восторге… Но что я могу поделать? Это же мама. И Зойка с семьёй. Они всё лето в городе, дети асфальтом дышат. Ну потерпим немного, а? Ради меня.
— «Потерпим»? — в голосе Полины зазвучал металл. — Серёжа, это не «немного». Это целый месяц. Это Лидия Сергеевна с её вечными придирками. Это Зоя, которая будет лежать на шезлонге, пока я буду на всех готовить. Это её Аркадий с пивом и мангалом, после которого останется выжженная земля. И их дети, Олег и Света, которые в прошлый раз сломали мне два куста гортензии, которые я заказывала из питомника!
— Ну, Поль, не преувеличивай. Мама просто человек старой закалки, она добра тебе желает. А дети… это же дети. Ну, сломали, вырастут новые. Давай не будем ссориться из-за ерунды.
— Ерунды? — Полина почувствовала, как внутри всё закипает. — Мой труд, мой дом, моё личное пространство — это ерунда? Эта дача — единственное, что осталось мне от родителей. Я каждый гвоздь здесь знаю, каждую травинку посадила своими руками. Я ландшафтный дизайнер, Серёжа! Мой сад — это моя визитная карточка, моя отдушина! А для них это просто бесплатный пансионат, где можно всё крушить и вести себя как саранча!
— Полина, прекрати! — повысил голос Сергей. — Ты говоришь о моей матери! Она меня вырастила, ночей не спала! Я не могу просто взять и сказать ей: «Нет, мама, не приезжай». Что обо мне подумают? Что я подкаблучник, который родную мать на порог не пускает?
— А обо мне ты подумал? — её голос сорвался на шёпот. — О том, каково мне будет целый месяц жить в аду, в собственном доме? Ты просто хочешь быть хорошим для всех, Серёжа. Хорошим сыном, хорошим братом. А то, что твоя жена при этом будет несчастна, — это так, побочный эффект. Мелочь. Не стоит твоего душевного комфорта.
Он встал, подошёл и обнял её за плечи.
— Ну, котёнок, не злись. Я обещаю, я буду на твоей стороне. Я поговорю с ними. Всё будет хорошо, вот увидишь. Всего один месяц. Что может случиться за один месяц?
Полина не ответила. Она лишь отвернулась к окну, чувствуя, как по щеке катится горячая слеза. Она уже знала ответ. За один месяц может случиться всё.
«Операция “Вторжение”», как мысленно окрестила её Полина, началась в субботу утром. Две машины, доверху забитые сумками, коробками и самими родственниками, с триумфальным рёвом въехали на её ухоженный участок.
Первой из машины, словно королева-мать, выплыла Лидия Сергеевна. Окинув критическим взглядом фасад дома, свежевыкрашенный Полиной в приятный оливковый цвет, она поджала губы.
— М-да, цвет, конечно, на любителя. Больничный какой-то. Твоя покойная матушка, царствие ей небесное, предпочитала что-то повеселее. Жизнерадостнее.
Полина, стоявшая на крыльце, проглотила комок в горле. «Здравствуйте» — видимо, было излишней формальностью.
Следом вывалилась семья золовки. Сама Зоя, томно потягиваясь, зевнула:
— Ох, Полинк, ну и пробки! Мы уж думали, не доедем. У тебя тут есть что-нибудь холодненькое? А то душа горит.
Её муж Аркадий, мужчина внушительных габаритов, уже вытаскивал из багажника ящик пива и разборный мангал.
— Серёга, здорово! Помоги-ка! Вечером мясца зажарим, как надо! — прогремел он, игнорируя Полину.
Их дети, четырнадцатилетний Олег и восьмилетняя Света, с гиканьем выскочили из машины и тут же понеслись по идеальному газону, который Полина стригла и удобряла всё прошлое лето, к её альпийской горке.
— Осторожно! Там редкие растения! — крикнула Полина им вслед, но её голос потонул в общем гвалте.
Сергей, сияя улыбкой «хорошего сына», уже обнимал мать и сестру, таскал их вещи в дом.
— Мам, ну что ты, отличный цвет! «Европейский!» —бодро сказал он, заметив недовольство матери. — Поль, ну чего ты стоишь? Помоги Зое сумки занести!
Полина почувствовала себя чужой на собственном празднике жизни. Она медленно вошла в дом, где уже хозяйничала Лидия Сергеевна, открывая шкафчики на кухне.
— Так, а где у тебя крупы хранятся? Всё не по-людски. Надо будет тут всё переставить, чтобы удобно было. И кастрюли… боже, Полина, что это за кастрюли? На них же готовить невозможно! Вот у меня дома…
Началось. Полина молча достала из холодильника кувшин с лимонадом, который приготовила для себя и Миши. Зоя тут же подхватила его.
— О, лимонадик! Светик, иди сюда, тётя Поля нам вкусняшку сделала!
Через полчаса дом напоминал цыганский табор. Вещи были разбросаны по всем комнатам. Аркадий установил свой мангал прямо посреди газона, в метре от клумбы с коллекционными розами Полины. Олег и Света уже успели вытоптать несколько редких седумов на альпийской горке. А Лидия Сергеевна, надев фартук, гремела на её кухне, вынося вердикт каждому предмету утвари.
Сергей порхал между ними, пытаясь всем угодить.
— Мам, может, не надо? Полина сама разберётся.
— Сынок, она же женщина, ей помочь надо! Она же ничего не успевает! Видишь, как всё запущено.
Полина стояла посреди этого хаоса и понимала: муж её не просто не защитит. Он даже не видит, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Для него это была норма. Это была его семья. А она… она была просто женой. Функцией. Владелицей удобной дачи.
Первые дни превратились в сплошной кошмар. Лидия Сергеевна взяла на себя роль коменданта. Она вставала в шесть утра и начинала громко «наводить порядок», будя весь дом. Её «порядок» заключался в том, чтобы переложить всё с привычных для Полины мест в самые неудобные углы.
— Полина, почему у тебя сахар в этой банке? Ему место — вот здесь! А соль должна стоять рядом с перцем, это же элементарно! Тебя что, мама не учила?
Зоя целыми днями лежала в гамаке с телефоном, изредка отрываясь, чтобы потребовать очередной порции еды или питья.
— Полин, сделай кофейку, а? Только не растворимый, я его не пью. Свари в турке. И принеси сюда, пожалуйста, так лень вставать.
Аркадий каждый вечер устраивал пиршества с шашлыком. Дым от мангала ел глаза и оседал чёрной копотью на светлой обивке садовой мебели. Музыка из его портативной колонки гремела на весь посёлок до поздней ночи. На вежливые просьбы Полины сделать потише он лишь отмахивался:
— Да ладно, Полян, мы ж отдыхаем! Раз в году можно!
Дети были предоставлены сами себе. Олег нашёл старый футбольный мяч и устроил на газоне импровизированное поле. Его воротами служили два куста плетистой розы «Пьер де Ронсар», гордость Полининой коллекции. На все её замечания он лишь фыркал:
— Да что им будет, этим кустам вашим?
Света же обнаружила в себе талант художника. Вот только холстом для неё послужила свежевыкрашенная стена веранды, которую она разрисовала фиолетовым фломастером.
Когда Полина, едва сдерживая слёзы, показала это «произведение искусства» Зое, та лишь лениво протянула:
— Ой, ну ребёнок же. Творческая личность растёт. Закрасишь потом, делов-то.
Сергей, видя состояние жены, пытался что-то предпринять. Он поговорил с Аркадием насчёт музыки, попросил Олега не играть у роз. Но его авторитета хватало ровно на пять минут. Как только он отворачивался, всё возвращалось на круги своя. Его родственники воспринимали его слова как досадную помеху, но не как руководство к действию. Ведь Серёжа — он свой, мягкий, уступчивый. А Полина… Полина — чужая. И её правила на этой территории, которую они уже считали своей, не действовали.
Однажды вечером, после очередного шумного застолья, когда гости наконец разошлись спать, оставив на террасе гору грязной посуды, Полина не выдержала.
— Серёжа, я так больше не могу, — сказала она тихо, но твёрдо. — Я хочу, чтобы они уехали.
Сергей, уставший и раздражённый, вспыхнул.
— Опять ты за своё! Что случилось на этот раз?
— Что случилось? — она обвела рукой террасу. — Вот это случилось! И разрисованная стена. И вытоптанный газон. И твоя мать, которая сегодня выкинула мой базилик с грядки, потому что, по её мнению, там должен расти укроп! Она сказала: «От этого твоего базилика одна вонь, а укроп — вещь полезная!»
— Ну, погорячилась мама, с кем не бывает. Она же из лучших побуждений…
— Из лучших побуждений?! — закричала Полина. — У меня чувство, что я живу в оккупированном доме! Они ведут себя как хозяева, они ни во что меня не ставят! А ты… ты просто стоишь и улыбаешься! Тебе проще, чтобы я молчала и терпела, чем один раз по-мужски сказать своей родне, чтобы они уважали мой дом и меня!
— Да что я должен сделать?! — взорвался Сергей. — Выгнать их?! Родную мать и сестру с детьми?! Ты этого хочешь?! Чтобы я стал для них предателем?!
— А для меня ты кто сейчас?! — её голос дрожал от обиды. — Защитник? Опора? Или просто человек, который использует меня и моё имущество, чтобы быть удобным для своей семьи?
Они стояли друг против друга в полумраке террасы. В воздухе пахло вчерашним шашлыком и увядающими розами. В этот момент Полина поняла, что битва проиграна. По крайней мере, на его поле. Сергей никогда не выберет её сторону, если на другой будут стоять его мама и сестра. Он будет метаться, извиняться, сглаживать углы, но никогда не примет жёсткого решения.
И тогда в её голове, измученной бессонницей и унижением, начал созревать другой план. Холодный, ясный и беспощадный. Если он не может защитить её дом, значит, это сделает она сама.
Переломным моментом стал разговор, который Полина случайно подслушала, поливая вечером свои уцелевшие петунии. Родственники сидели на веранде, думая, что она в доме.
— …и я говорю Серёженьке, — вещала Лидия Сергеевна, — «Сынок, ну что вы в городе паритесь? Места тут на всех хватит. Пристроить второй этаж, и мы с Зоенькой и её семьёй можем тут с весны до осени жить. И тебе с Полиной помощь, и нам свежий воздух».
— А он что? — с надеждой спросила Зоя.
— А что он? Помялся, конечно, для виду. Сказал, что с Полинкой поговорить надо. Но мы-то знаем, кто в доме хозяин, — самодовольно хмыкнула свекровь. — Куда она денется? Муж сказал — жена сделала. Тем более, это же для блага семьи. Да и дача эта… ну что она одна с ней будет делать? А так, под присмотром будет, в надёжных руках. Мы тут всё по-своему обустроим, по-хозяйски. Огород нормальный разобьём, а не эти её цветочки бесполезные.
— Мам, а деньги на пристройку где взять? — встрял практичный Аркадий.
— А квартирку свою городскую я на что? Продам! Часть вам с Зойкой дам на первоначальный взнос по ипотеке, а остальное сюда вложим, в наше общее родовое гнездо! — торжественно провозгласила Лидия Сергеевна.
Полина замерла, вцепившись в лейку. Земля уходила у неё из-под ног. Они не просто гостили. Они уже делили её дом. Планировали, перестраивали, выбрасывали её «бесполезные цветочки». И её муж… её муж «помялся для виду». Он не сказал твёрдое «нет». Он не сказал, что это дом его жены и только ей решать. Он оставил им надежду.
В этот момент что-то внутри Полины оборвалось. Последняя ниточка надежды на то, что всё можно решить по-хорошему. Вся обида, весь гнев, вся горечь последних лет, когда она пыталась быть хорошей невесткой и золовкой, сжались в один ледяной комок.
Она молча поставила лейку и пошла в дом. Миша играл в планшет, Сергей смотрел футбол по ноутбуку. Она прошла мимо них в спальню, закрыла дверь и достала телефон. Нашла в контактах номер, который ей когда-то дала подруга-юрист на всякий случай.
— Анатолий Петрович? Здравствуйте. Меня зовут Полина Орлова. Мне срочно нужна ваша консультация. И, кажется, ваша помощь.
Она говорила тихо, но в её голосе была сталь. Она больше не была жертвой. Она становилась игроком.
Следующие три дня Полина была образцом спокойствия. Она вежливо улыбалась, готовила еду, кивала на замечания свекрови. Родственники, видя её покладистость, окончательно уверились в своей правоте. Сергей с облегчением думал, что жена «перебесилась» и смирилась.
Он даже попытался начать разговор:
— Поль, тут мама говорила… насчёт дачи…
— Потом, Серёжа, — мягко прервала его Полина. — Давай не будем сейчас. Пусть отдохнут, а перед их отъездом всё и обсудим.
Эта фраза его полностью успокоила. Он и не подозревал, какой именно «обсуждение» готовила его жена.
В пятницу, за два дня до планируемого отъезда родственников, Полина с утра объявила, что вечером устраивает прощальный ужин.
— Хочу, чтобы мы все запомнили этот отдых, — сказала она с загадочной улыбкой.
Лидия Сергеевна и Зоя переглянулись. «Сломалась, — читалось в их взглядах. — Поняла, кто здесь главный».
Весь день Полина хлопотала. Она приготовила свои лучшие блюда, красиво накрыла стол на веранде. Аркадий, предвкушая пир, был в прекрасном настроении и даже предложил помочь, но Полина вежливо отказалась.
К семи вечера все собрались за столом. Настроение было приподнятым. Лидия Сергеевна уже мысленно проектировала второй этаж, а Зоя выбирала цвет занавесок в «свою» будущую комнату.
Когда с основным блюдом было покончено и на столе появился торт, Полина встала.
— Дорогие родственники, — начала она тихо, но так, что все разговоры мгновенно стихли. — Я рада, что вы хорошо провели время в моём доме.
Она сделала акцент на слове «моём».
— Вы так полюбили это место, что даже строили планы на будущее, связанные с ним. Я это очень ценю. И поэтому, чтобы между нами не было никаких недомолвок и всё было по-честному, я решила внести ясность в наши дальнейшие отношения.
Она посмотрела на Сергея. Он напрягся, почувствовав неладное.
— Серёжа, прости, но ты оказался слишком мягким для этого разговора. Поэтому я взяла инициативу в свои руки.
В этот момент калитка на участке скрипнула. На дорожке появился высокий, строго одетый мужчина с портфелем. Он уверенной походкой подошёл к веранде и встал рядом с Полиной.
— Позвольте представиться, — сказал он ровным, хорошо поставленным голосом. — Анатолий Петрович, адвокат. Я представляю интересы собственницы данного имущества, Полины Андреевны Орловой.
За столом воцарилась гробовая тишина. Аркадий поперхнулся пивом. Зоя выронила вилку. Лидия Сергеевна смотрела на Полину так, будто та превратилась в змею.
— Что… что это значит? — пролепетал Сергей.
Полина взяла со стула папку и протянула её адвокату.
— Анатолий Петрович, будьте добры.
Адвокат открыл папку и достал несколько документов.
— Лидия Сергеевна, Зоя Аркадьевна, Аркадий Игоревич, — он обращался к каждому по имени-отчеству, что придавало ситуации ещё большей официальности и абсурда. — Моя доверительница подготовила для вас несколько документов. Во-первых, это официальное уведомление о том, что ваше пребывание на данной частной территории заканчивается завтра, в субботу, в 12 часов 00 минут.
Он сделал паузу, давая словам впитаться.
— Во-вторых, — продолжил он, — это досудебная претензия. Здесь подробно, с фотографиями, зафиксирован ущерб, нанесённый имуществу моей доверительницы за время вашего пребывания.
Он начал перечислять монотонным голосом: — Уничтожение двух кустов плетистой розы сорта «Пьер де Ронсар», оценочная стоимость восстановления — восемнадцать тысяч рублей. Повреждение газонного покрытия на площади двенадцать квадратных метров, стоимость рекультивации — девять тысяч рублей. Порча отделки стены веранды перманентным маркером, стоимость перекраски с учётом материалов и работ — семь тысяч пятьсот рублей. Уничтожение редких видов почвопокровных растений на альпийской горке, сумма ущерба — одиннадцать тысяч рублей. Итого, общая сумма к возмещению составляет сорок пять тысяч пятьсот рублей. Реквизиты для оплаты прилагаются.
Лицо Аркадия стало багровым.
— Ты что, с ума сошла?! — взревел он, обращаясь к Полине. — Какие деньги?! Это же дети!
— Дети, за которых несут ответственность их родители, — невозмутимо парировал адвокат. — В случае отказа от добровольного возмещения ущерба мы будем вынуждены обратиться в суд. Также к иску будет добавлено требование о компенсации морального вреда.
Он достал последний документ.
— И, наконец, самое главное. Это официальное требование о прекращении любых посягательств на частную собственность и предупреждение о недопустимости нарушения границ земельного участка, принадлежащего на праве собственности Орловой Полине Андреевне. Проще говоря, с завтрашнего дня любой ваш визит сюда без письменного, нотариально заверенного согласия собственницы будет расцениваться как незаконное проникновение со всеми вытекающими последствиями, включая обращение в правоохранительные органы.
Он аккуратно положил три комплекта документов перед Лидией Сергеевной, Зоей и Аркадием.
Свекровь, до этого сидевшая с каменным лицом, медленно подняла глаза на Полину. В них не было шока. В них была чистая, незамутнённая ненависть.
— Ты… — прошипела она. — Да как ты посмела?! Против матери мужа… адвоката?! Серёжа! Ты видишь, что творит твоя змея?!
Все взгляды обратились к Сергею. Он был бледен как полотно. Он смотрел на жену с ужасом и… с чем-то ещё. С проблеском запоздалого понимания. Он видел перед собой не свою тихую, уступчивую Полю, а незнакомую, сильную, решительную женщину. И эта женщина только что сожгла все мосты.
— Серёжа! Скажи ей! — визжала Зоя, размазывая по лицу слёзы. — Скажи этой гадине, чтобы она убрала свои бумажки! Мы семья!
Сергей медленно перевёл взгляд с матери на жену. Он посмотрел на её спокойное, хоть и бледное лицо, на её прямо сжатые губы. Он вспомнил все её просьбы, все её слёзы, которые он списывал на «женские капризы». Он вспомнил подслушанный им разговор на веранде, после которого он так и не нашёл в себе сил поговорить с матерью. Он понял, что Полина не оставила ему выбора. Она поставила вопрос ребром: либо она, либо они. Но сделала это так, что теперь и он, и его родственники выглядели полными идиотами.
Он глубоко вздохнул.
— Мама… Полина права. Это её дом.
Это было сказано тихо, но прозвучало как выстрел. Лидия Сергеевна замерла. Зоя перестала плакать и уставилась на брата с открытым ртом.
— Что? — переспросила она.
— Я сказал, Полина — хозяйка этого дома, — уже твёрже повторил Сергей. — И если она просит вас уехать… значит, вы должны уехать. И ущерб… Да, мы сами виноваты. Надо было следить за детьми. Мы заплатим.
— Предатель! — выдохнула Лидия Сергеевна, вставая из-за стола. — Ты предал родную мать ради этой… этой мегеры!
— Я не предавал тебя, мама. Я просто выбрал свою жену. Кажется, я должен был сделать это намного раньше.
Он подошёл и встал за спиной Полины, положив ей руки на плечи. Это был жест. Символ. Для всех присутствующих.
Вечер перестал быть томным. Сборы проходили в атмосфере ледяной ненависти. Аркадий швырял вещи в багажник, Зоя рыдала в голос, дети, напуганные, жались к ней. Лидия Сергеевна не проронила больше ни слова. Она лишь метала в сторону Полины и Сергея испепеляющие взгляды.
На следующее утро, ровно в одиннадцать, две машины покинули участок. Перед тем, как сесть в машину, Лидия Сергеевна подошла к Полине.
— Ты ещё пожалеешь об этом, — сказала она так тихо, что услышала только Полина. — Ты очень сильно об этом пожалеешь.
Полина молча смотрела ей в глаза. Она не боялась. Впервые за долгие годы она не чувствовала страха перед этой женщиной. Только пустоту и облегчение.
Когда машины скрылись за поворотом, на участке воцарилась оглушительная тишина. Сергей, Полина и Миша остались одни. Миша подошёл и молча обнял маму.
Сергей подошёл к Полине сзади.
— Прости меня, — сказал он. — Я был слепым идиотом. И трусом.
Полина медленно повернулась к нему.
— Да, Серёжа. Ты был трусом. И то, что ты сейчас сделал, не отменяет всего, что было до этого. Нам предстоит очень долгий разговор. О нас с тобой. И о том, как мы будем жить дальше.
Она высвободилась из его рук и пошла в свой сад. Подошла к изуродованным кустам роз, нежно коснулась сломанной ветки. Она чувствовала себя опустошённой, но в то же время сильной. Она отстояла свою территорию. Свою жизнь.
Она знала, что свекровь не простит ей этого унижения. Война не закончена. Она просто перешла на новый уровень, более тонкий и коварный. Но теперь Полина была к этому готова.
Она достала телефон, чтобы позвонить садовнику и заказать новые розы. На экране высветилось уведомление о новом сообщении. Номер был незнакомый.
Всего одна строчка:
«Думаешь, бумажка от адвоката может остановить мать? Ты нажила себе страшного врага, девочка моя. Очень страшного».